Вдохновившись собственными наполеоновскими планами, Сасагава убежал к сараю, громыхая пустым ведром, а я спросила Дино:

— Хотите сами покормить?

— Эм… Воздержусь, пожалуй, — утек с линии атаки хозяин пегаса. Печалька, братец, печалька. Что ж ты в кусты-то сразу? Хотя понимаю, не каждый день тебе, жителю итальянского мегаполиса, предлагают кролика сеном накормить… Я бы точно в транс впала.

— Лады, тащите сено, — хмыкнула я, и Каваллоне осторожно притаранил охапку сухой травы к первой клетке. Я взяла пук, открыла крышку кормушки и запихала его в зияющую пасть конусовидного кормёжного приспособления. Зай в клетке тут же начал таскать траву и явно пребывал на седьмом небе, потому как успел, рожа такая, ухомячить всё, что я ему дала утром. Говорю ж, жвачные они животные. Жвачные!

— И всё? — опешил Каваллоне, явно думавший, что ему, как боксеру, пришлось бы в клетки соваться, согласись он на сей эксперимент. Кстати, про «тренировку» в виде розлива воды путем извлечения мисок из домиков заек, думаю, Сасагава тогда соврал: он просто боялся кроликов из клеток выпустить, а этими словами всего лишь отмазался.

— Ага, — кивнула я. — Не так уж сложно.

— Да уж, — пробормотал Дино, а вертевшийся рядом с нами Ямамото тиснул немного травы и запихнул в следующую кормушку.

— Ой, этот у нас проглот! — вмешалась я. — Ему чуть больше надо.

— Понял, — кивнул Такеши, и я добавила кролику еще немного сухпайка. Ямамото запихнул корм в следующую кормушку, но мне пришлось обделить заю, утащив у него излишки, и Ямамото, почесав затылок, вопросил:

— Давай тогда я спрашивать буду, побольше или поменьше?

— Да я как бы и сама могу… — начала было я, но была нагло перебита этой собакой-улыбакой, сияющей мечтой модели из ролика о зубной пасте:

— Ничего! Я хочу помочь!

— Ладно, — вяло пробормотала я и начала к каждой клетке выдавать рекомендации, состоявшие всего из одного слова: «побольше» или «поменьше», причем отсчет мы вели от того пучка, что я всучила первому пушистому трусишке.

Наконец все кролики были накормлены, и мы пошлепали к коровам, причем Дино был отправлен возвращать сараю нагло прикарманенные излишки сена, а Ямамото, шлепая рядом со мной, закинув руки за голову, как бандит во время задержания, вещал о том, что кролики, оказывается, очень сильные зверюги, а мех у них на удивление мягкий и пушистый. Я смеялась вместе с ним и думала о том, что наивный восторг городского жителя перед нашими сельскими буднями — и впрямь нечто, и что, раз народ из города так реагирует, впору на фермы и в деревни экскурсии устраивать — и полезно этим жертвам прогресса, и весело.

Зарулив в коровник, являвший собой довольно просторное помещение с высоким потолком, двумя окнами и двумя обитательницами напротив них, расположившимися каждая в своем «отсеке» с правой стороны, в то время как левая, куда меньшая, была отведена под всякую разность, она же вилы, ведра и прочая, прочая, Ямамото замолчал и внимательно посмотрел на вяло жевавших траву коров, а затем вопросил:

— Ты и их осматривать будешь?

— Нет, — усмехнулась я. — Их я по утрам осматриваю, а зайцев обычно — по вечерам. Не боись, я не заставлю тебя корову за рога держать.

— А было бы весело, — рассмеялся Такеши.

— И не думай, — нахмурилась я. — Может, корова и выглядит апатичной жвачной пофигисткой, но если ей шлея под хвост попадет или радиограмма с Марса в башку стукнет, она и боднуть может. Так что коров за рога хватать даже не пытайся.

— Ладно, — пожал плечами Такеши, который, видимо, и так не собирался этого делать и всего лишь пошутил, а я — Доктор Паника. Ну и ладно, предупрежден — вооружен, а значит, мечник точно не полезет корове на рога. Я свое дело сделала, дальше выбор за ним: нужны ему лишние дырки в боку или нет.

Тут в коровник вломился Дино и застыл на пороге. Кажись, он тоже коров живьем еще ни разу не видел… Печалька! Буду просвещать.

— Значит так, — объявила я, кивнув на корову, стоявшую ближе к нам, — это Ромашка. Очень мирная корова. А это, — последовал кивок в сторону ее более территориально удаленной от выхода подруги, — Зорька — она у нас буйная. Относительно. На первого встречного не кинется, но разозлить ее легче легкого.

— Ладно, не будем ее раздражать, — усмехнулся мистер-оптимизм. — Что нам делать?

Я призадумалась и решила отправить Дино за комбикормом в тот же сарай, из которого он только что притопал, вот такая я «редиска», а Ямамото — за водой, как ни странно, но далеко не для питья наших Буренок… Раздав парням указульки и выдав «обмундирование» в виде ведра Ямамото, я начала готовиться к вечерней дойке. Ну так правильно: в полшестого утра подоила — в пять вечера изволь повторить, но сегодня я явно припозднилась из-за укура маньячного Принца, возжелавшего из себя Зорро изобразить… Когда парни вернулись, они обнаружили меня, сидящую на скамеечке справа от Зорьки, и впали в транс. Глобальный такой, полный отчаяния и священного ужаса. Кажись, до них дошло, что им сейчас лицезреть придется. А именно, картину Репина «Откуда берется молоко в пакетах». Бугага!

— Ямамото-сан, спокуха, тащи ведро, — сказала я мечнику, ехидно на него глядючи. — Каваллоне-сан, киньте мешок у стены: пока не подою, их нельзя кормить.

— Хорошо, — пробормотал итальянец и сгрузил поклажу у стены, а японец одарил меня и Зорьку ведром воды. Я быстро вымыла вымя, помассировала его и приступила к «таинству».

«Не вынесла душа поэта», мухаха! Дино-сан отвернулся к стеночке. А ты что думал, молоко присылают прямо в пакетах с соевой станции? Ну, может, соевое и присылают, а вот парное — никогда. Печалька с этими городскими, право слово. Зато мне давно уже не было так весело, вот такая я противоречивая. Ямамото же стойко терпел и даже приглядывался к моим манипуляциям, вот только улыбка у него была вымученная и скорее походила на спазм человека, которому на любимую мозоль наступили, повелев: «Улыбаемся и машем. А то получишь в глаз!» Бедный мечник, ай-яй-яй… И чего они такие паникеры? А парное молочко — это ж благодать Божья! Хотя не всем дано сие понять, к сожалению, ибо на лоджии Буренку не заведешь. Подоив Зорьку, я перелила молоко в бидон, процедив, затем обработала ее вымя и повторила процедуру с мирно стоявшей и вяло взиравшей на мир безразличным взглядом Ромашкой. Налив кружку парного молока, я с блаженным видом присуседилась к ней, но Дино-сан сего безобразия не выдержал и покинул коровник. Жуть какая! Я думала, у мафии желудки посильнее… Да и чего он так всполошился? Это ведь то же самое молоко, что он обычно пьет! Неужто он не знал, что оно из вымени берется, а не из стратегических запасов марсианских бракозябриков, которые его наколдовывают? Что за блинский блин?

— Ямамото-сан, будешь? Парное, тепленькое, ты такого наверняка не пробовал, — осторожно предложила я парню с целью его ознакомления с тем, какое это чудо — парное молоко. Но Ямамото просвещаться не хотел: его желудок был не намного крепче желудка Дино. Печаль. А потому он помотал головой и, скривившись в подобии улыбки, заявил:

— Нет, раз оно еще и теплое, спасибо, нет.

«Еще и теплое»? Прости, дорогой мой, а оно в вымени должно было при минусовой температуре храниться, что ли? Ты меня пугаешь… Но я ему этого не сказала: понимала, что парень просто в шоке. А потому пожала плечами, допила молоко и начала потрошить пакет с комбикормом. Убоись меня, о, мешок! Я тебя выпотрошу, аки Бэл-сама врага. Бугага! Или, вернее, ши-ши-ши в этом случае… Блин, не к ночи этот маньячный принц помянут будет!.. Но тут мои руки осторожно отстранили, и я, возмущенно обернувшись, поймала теплую и немного грустную улыбку Такеши.

— Я помогу, — сказал он снисходительно, и я, закатив глаза, сдалась. Бяка он! Ну вот чего ему так охота помочь мне? Раньше никто никогда не хотел, а тут — целый японец во всё свой нос сует. Нет, я не злая — я просто к такому не привыкла, и мне очень неуютно от того, что мне кто-то пытается подсобить. Короче говоря, я самостоятельной не только из-за собственной жизненной позиции стала, но и в силу суровой необходимости, и вот сейчас мои устои пытаются сломать, а это дико бесит! Потому как я консерватор и новшеств не люблю.