— Сколько сыпать? — озадачился Ямамото, и я брякнула:

— Нехай сыплется, я «стоп» скажу.

Мечник кивнул и начал засыпать корм в кормушки, а когда он завершил сие благое начинание, прибежал Рёхей, тащивший два ведра воды.

— Я экстремально… — заорал было он, но я зашипела на него не хуже кобры, а Зорька тут же замычала. Не фиг орать в коровнике, псих! Или о дырках, незапланированных природой, в собственном боку мечтаешь?

— Извини, — прошептал Сасагава, а я начала чесать нос нервной корове. — Я принес!

— Быстро Вы, — спокойно ответила я. — Ну, наливайте им.

Рёхей кивнул и вылил воду в поилки наших кормилиц-поилиц, причем «поилиц» куда больше чем «кормилиц», но это я так, к слову. Кстати, сегодня Зорька за день дала аж восемнадцать литров, а Ромашка — шестнадцать, что недвусмысленно говорит о том, что всё же упертая, как баран, и ругучая, как гусь, корова дает больше молока. Вот такие пироги. Хотя, может, это просто данный конкретный экземпляр такой молодец, кто ж знает?

— Сасагава-сан, парное молоко будете? — вопросила я парня, надеясь, что хоть он, раз не видел «процесса», позволит порадовать себя подобной вкусностью.

— В смысле? — озадачился он. — Что за слово «парное»? Пар? При чем тут пар?

— Ну, оно теплое… — пробормотала я, уходя с линии атаки, а Сасагава выдал:

— Не-а. Мне Киоко, сестра моя, когда молоко подогревала, я его не любил! Так что вряд ли мне теплое понравится!

— Ну ты сравнил! — фыркнула я. — То — подогретое, а это — только что выдоенное! Разница очевидна!

Парень удивленно на меня воззрился, затем глянул на коров, а затем со скоростью электровеника замотал головой и чуть не завопил, вовремя сдержавшись:

— Нет, не стоит, я воздержусь!

Ожидаемо. Зря я ляпнула про удой. Вот готова поспорить: попробуй он — начхал бы на «происхождение» молока и пристрастился бы к нему, как кот к валерьянке. Но на нет и суда нет, так что пусть лапу сосут, бяки такие. Я тяжко вздохнула, почистила пол коровника и хапнула закрытые крышками бидоны, но Ямамото с вечной улыбочкой их перехватил и бросил Рёхею, кивнув на оставшиеся два:

— Потащили!

— Ага! — кивнул боксер и, хапнув оставшиеся бидоны, ломанулся домой. Ямамото поспешил за ним, а я прихватила ведро с мусором и чашку и потопала к колонке — мыть их, вяло подумав, что у парней этот энтузиазм скоро иссякнет, потому как вскакивать в пять утра ежедневно, не имея ни выходных, ни проходных, и весь день пахать, как папа Карло, для городских тяжко. По дороге я наткнулась на Дино, дышавшего свежим воздухом и явно только что оправившегося от ужаса реалий деревенской жизни.

— Прости, — пробормотал он.

— Да ничего, — усмехнулась я. — Вы же из мегаполиса. Не видели коров никогда в живую, наверное?

— Лошадей видел и даже умею ездить верхом, но вот коровы — это не мое, — пояснил он.

— Да не переживайте, — отмахнулась я. — Может, еще привыкнете. Вам полгода на ферме жить: будете каждый день в коровник заходить — не сможете не привыкнуть.

— Может быть, — улыбнулся Дино, явно не веря в собственные слова. А зря! Привычка — дело наживное, батенька! Ну да ладно, время покажет, кто был прав.

— Ну, пока, — бросила я и почапала дальше.

— Пока, — улыбнулся Каваллоне, оставшись стоять на месте.

Ну и правильно, пусть наслаждается свежим воздухом! Пыли, гари и прочей пакости он тут в легкие себе не натащит, так что можно дышать полной грудью! А это ведь очень и очень приятно, согласитесь?

POV Маши.

Едрён-батон! Я что, встретила настоящего писаря? В смысле… Ой, да пофиг! Он что, и правда хорошо с ножом обращается? Обожаю ножи! Лучшее в мире оружие, зуб даю! Вот пистолет — шумный, отдача; кастет — фиг его знает, победишь ли; меч — да как эту дуру с собой таскать? А нож — идеально! И бесшумно, и компактно, и смертельно. Высший класс! Потому я отлично им владею и обожаю тех, кто владеет им не хуже. Короче, я рада буду, если этот маньяк с лыбой Чеширского кота всё же и впрямь отличный писарь, в смысле… Да пофиг! Короче, я жду не дождусь, когда он наконец явит небу, воздуху и мне свою заросшую челкой харю и соизволит притащить задницу к моей любимой мишени — мешку, набитому всякой всячиной так, чтобы идеально сымитировать плотность человеческого тела: в «животе» помягче, в «груди» — ребра и прочая лабуда, который висит на старой яблоне за домом, и в который я каждый день бросаю свои любимые метательные ножички.

Стою, жду. Пять минут, десять. Где эту харю челкастую носит? Эмо-бой с соломенными кудрями, блин! Хотя я во всех этих субкультурах не разбираюсь, мне как-то перпендикулярно, что он за фрукт. Главное, чтоб овощем не оказался, а то на салат пущу, о-хо-хо! Нет, ну где его носит? Эх, покидать ножи, что ли?..

Я достала из притараненной мною шкатулки с метательными ножами один «снаряд» и взвесила в руке. Хорошо лежит. Благодать! Рукояти у моих ножичков ничем не отделаны — просто металлические, а потому сталь приятно холодила ладонь. Обожаю это чувство, ничто с ним не сравнится! Я подбросила нож и поймала его, и тут за моей спиной раздался странный смех, похожий на шипение. Что за пылесос так ржет? Неужто этот шизик в диадеме соизволил появиться? Я обернулась — и правда он. Странный он: челка глаза закрывает, как можно ножи метать с такой броней на глазах? Ну да ладно, это еще что! Он в плюс двадцать восемь одет в куртку! Это вообще нонсенс. Хорошо хоть не застегнул ее, а то я б точно подумала, что он робот. А улыбка у него жуткая. Как у полного психопата! Мне такие лыбы нравятся…

— Ну чего, явился, свет мой солнышко? — усмехнулась я, снова подбросив в воздухе нож. — Покажи, какой ты писарь, а то хвалят тебя, хвалят, а на деле еще ничего не доказано.

— Принц не должен ничего доказывать Принцессе, ши-ши-ши, — рассмеялся этот шизик с нарушенным теплообменом. Ах, так? Ну ладно.

Я усмехнулась и коротким движением кисти послала «Принцу» привет от «Принцессы» в виде ножа, который должен был просвистеть мимо его уха. Не просвистел: этот термос его поймал, зажав лезвие между указательным и средним пальцем. Не хило! Я ж метаю ножи очень быстро и с силой, так что вот так запросто поймать их, да еще за лезвие, не удавалось никому. А он крут, ничего не скажешь… Если только не порезался.

Я снова усмехнулась, а этот термо-мальчик зашишишикал. Шиза подкралась незаметно, что ли? Нормально смеяться он не умеет? Я подошла к нему вплотную и взяла нож за рукоять, но он не спешил его отпускать и лишь маньячно лыбился.

— Парниш, пальчики миру яви, — протянула я, дергая нож, но тот не поддался и продолжал играть роль застрявшего в дереве рогом козла. Что за на фиг? — А то вдруг ты поранился? Вдруг ты не так уж гениален, а?

— Ши-ши-ши, как Принцесса недоверчива! — рассмеялся парень-мороженое-в-шубе и, разжав пальцы, явил мне полную их целостность. Вау, а вот теперь я начинаю его реально уважать, несмотря на то, что он смеется хуже, чем Джим Керри в «Маске»…

— Неплохо, — хмыкнула я и пошла назад к дереву, но, почувствовав опасность, резко обернулась и, инстинктивно подняв руку на уровень лица, перехватила летевший в меня нож. Я его поймала, конечно, но мастерство «Принца» меня удивляет всё больше — он его кинул с такой силищей, что просто слов нет! Правда, надо отдать ему должное в том, что нож он метнул, как и я, не прямо в лицо, а так, чтобы он меня не задел. Тоже сомневался, что я поймаю. Что ж, похоже, мы оба убедились в том, что противник неплохо владеет ножами и самим собой! Игра становится интереснее!

— Неплохо, — второй раз оценила мастерство парня я и метнула нож обратно. Кстати, они у него довольно необычной формы: лезвия изогнуты, а в рукояти, железной, как и у меня, по три дыры. Зачем ему дырки в ножичке, они ж нарушают баланс?! Хотя вру, нож был отлично сбалансирован…

Поймав мой «подарочек», полосатый шизик засмеялся и вопросил:

— Так чего же хочет от Принца Принцесса?

— Да я уже что хотела, получила, — ответила я. — Убедилась, что ты неплохо ножами владеешь.