Я открыла следующую клетку и отдала второго заю Ямамото, всё равно взявшего его под передние лапки.

— Понимаешь, кроликам не больно, а вырываются они, потому как привычка. Да и страшно. Прикинь, ты такой горилл, а он такая крошка-енот? Ну как не испугаться? — фыркнула я и принялась чистить клетку второго зайца. — Пойми ты, они трусы. Но им не больно, и они привычные. А если их не осмотреть… Да в целом ничего страшного не будет, но это моя привычка, как будущего ветеринара.

— Ясно, — вздохнул Такеши, и вдруг кролик ловко извернулся, акробат, блин, и чуть не оцарапал Хранителя Дождя Вонголы. «Чуть» — потому как Такеши, мгновенно среагировав, перехватил кролика за шкирку одной рукой. Ага, ну что, пацифист? Лучше его за шкирку, чем себя на фарш, да? Нет, я не злорадствую, я озвучиваю очевидную истину: зайцу пофиг, вот и нечего дурью маяться!

— Ему точно не больно? — пробормотал Ямамото.

— Да сто процентов, — фыркнула я, и мечник с кроликом вместо орудия промысла в руке сдался на милость злобного ветеринара и яростно вырывавшегося его пациента.

Вскоре прибежал Рёхей с ведром наперевес и, поставив его на землю, бодро возвестил:

— Эта «колонка» — ерунда какая-то! Ее приходилось всё время включать! Постоянно! Но я экстремально выполнил здание!

Я опешила, а затем, когда до меня, как до жирафа, дошел смысл сказанного, заржала в голос, облокотившись руками о клетку несчастного пленника Ямамото.

— Что? — озадачился Рёхей. Блин, как же они не приспособлены к простой жизни! Вот она — цивилизация! Отбери у вас комп, лампочку и унитаз, и вы долго и упорно будете думать, как не дать лучине коптить и зачем вам выдали лопушок и кивнули на кустики, когда вы заикнулись о проблемах с желудком. «Постоянно включать» колонку! Дожила! Не думала, что когда-нибудь услышу подобное… Проржавшись, аки конь на водопое, я пояснила обалдело взиравшему на меня Сасагаве и несколько растерянно улыбавшемуся Ямамото:

— Народ, колонку невозможно «включить»! Вы на рычаг нажимаете — немного воды накачивается и в ведро выливается. А если держать рычаг «нажатым» — больше не польется. У нас такая система. Нет, есть, вроде, колонки, на рычаг которых нажимаешь, и бежит себе водица, но у нас не так. Это ты радуйся еще, что я тебя к колодцу не послала, а то есть у нас настоящий колодец с «воротом» на краю фермы, рядом с манежем!

— Что за «колодец»? — заинтересовался Рёхей. Я призадумалась. Неужто в Японии нет колодцев? Хотя в городе современной Японии, напичканной роботами и прочими меха-прибамбасами, их быть просто не может.

— Ну, это яма глубокая, — пояснила я «на пальцах» простую истину, завершив осмотр зайца, запихнув его обратно в клетку и выдав Ямамото третью жертву. — Над ней «ворот» — фигня такая, вал с ручкой. На вал цепь намотана, а к ней пристегнуто ведро. Вот кинешь ведро в колодец, вода зачерпнется, покрутишь ручку, чтоб ведро вытащить, и перельешь воду в свое ведро. А над «валом» сделана небольшая крыша, чтоб мусор не летел и дождь не лил.

— Понял! — чему-то обрадовался деятельный боксер. — Это отличная тренировка для рук! Я видел эту конструкцию утром, но близко не подходил. Я буду экстремально тренироваться каждое утро и носить оттуда воду!

Кто о чем, а вшивый о «Шамту», право слово… Рёхеюшка, а не умерить ли тебе свой пыл, а? Ты ж так Гина работы лишишь, экстремальный ты мой! Хотя Гин на Ленку работает, а она твоей помощи не примет. Согласиться, что ли?..

— Ладно. Тогда будете каждое утро таскать мне воду, — вздохнув, кивнула я. — Но учтите: я коров доить иду в пять утра, полшестого Вы должны быть как штык.

— Легко! — просиял Рёхей, и тут мы услышали грохот падения. Оно не сопровождалось криками и руганью — нет, человек просто «шел, шел, упал». Не хватает «очнулся, гипс», но, надеюсь, до этого не дойдет… Я ломанулась к Дино, повалившемуся на огроменную охапку сена, и, закатив глаза, присела на корточки рядом с ним.

— Вы как? — осторожно спросила я парня. Мне его почему-то жаль… Хотя нет, я ему сочувствую. Жалость — плохое чувство. Она унижает.

— Нормально, — улыбнулся он смущенно и встал, поднимая с земли траву.

— Многовато, наверное, — осторожно сказала я, провожая не видящего из-за этого зеленого кома, куда идет, Дино к кормушкам.

— Ничего, лишнее отнесу назад, — улыбнулся он вновь, и я взяла его за локоть, потому как он снова споткнулся. Кажись, это не лечится ни возрастом, ни могилой, ни экстремальной ситуацией в виде российской глубинки…

Доведя парня до кормушек, я вернулась к чистке клеток и попросила Рёхея наполнить чашки, стоявшие в каждой клетке, свежей водой. Парень призадумался, немного растерявшись, но всё же кивнул и начал осторожно — представьте себе — открывать клетки, быстро выуживать из них миски с водой и захлопывать дверцы. Он боится, что зайцы убегут, если он будет копаться? Да вряд ли, хотя кто знает, что им в черепную коробочку из космоса ниспослано будет? Повыудив миски из каждой клетки, Сасагава начал набирать в них воду из ведра, просто зачерпывая ее этими самыми мисками, и возвращать их на Родину. Печалька, Рёхей, печалька. А надо было всего лишь взять ковшик, что сбоку последней клетки висел, и налить в стоящую прямо в клетке миску. Логистика вместе с логикой нервно курят в сторонке, заливая горе валерианой и самогоном…

— Сасагава-сан, — протянула я, вычищая очередную клетку и озадаченно взирая на манипуляции боксера, оторванного от реалий в виде труда в сельской местности еще до появления на свет Божий, — а фиг ли Вы себя так напрягаете? Не проще ли ковшичком черпать и…

— Это тренировка! — укуренно воскликнул этот энерджайзер, и я в прямом и переносном смысле махнула на него рукой. Чего разоряться? Всё равно не послушает. Охота ему себя же напрягать — пусть, ибо пытаться рационализировать процесс в его случае бесполезно.

— А мне их… кормить? — тихо спросил Дино, всё еще державший кучу травы, что припер ценой падения и чуть ли не юшки, пардон, крови из носа. Сочувствую я ему. Но пусть еще подержит, а то он накормит их, ага, с его-то максимализмом, явно прослеживающимся в объеме той громадной кучи сена, что он держал в руках…

— Нет, пока не надо, — пробормотала я. — Положите, что Вы мучиться будете? Но раздам я корм сама.

— А ты всегда такая самостоятельная? — подал голос соизволивший «сделать больно» зайцу, держа его за шкирку, пацифистичный мечник.

— Ага, — усмехнулась я. — Это жить помогает.

— Я бы не сказал, — пожал плечами Такеши, глядя на вырывающегося из его вытянутой руки заю. Ему не тяжело? Ямамото в смысле, не кролику… — Если ты можешь полагаться на своих друзей, жить куда проще.

— Ну, я на своих сестер полагаюсь, — пожала плечами я. — А друзей у меня нет. Да и «полагаться» — не значит спихивать на них всю работу, согласись?

— Но и от помощи отказываться не следует, — разулыбался Ямамото. Это попытка психологическую помощь оказать? Воздержусь, извини…

— Каждый живет так, как ему проще, — пожала плечами я. — Даже преодоление трудностей, — я усмехнулась, покосившись на укуренно одаривающего кроликов живительной влагой Рёхея, — и то способ жить так, как нам удобно. Вот и делай выводы.

— Как скажешь, — пожал плечами Такеши и свернул лавочку психоанализа. Я закончила с чисткой всех клеток, а Рёхей давно уже завершил процедуру опаивания зайцев ключевой водицей. Оставалось лишь раздать корм, и я спросила Сасагаву:

— Сасагава-сан, Вы коровам воду принесете или мне…

— Принесу! — перебил меня он и ломанулся в сторону колодца.

— Стойте! — заорала я, и боксер, что удивительно, затормозил, прервав свой марафонский забег.

— В сарае еще одно ведро возьмите, — выдала ЦУ, они же Ценные Указания, я. Ну а фиг ли ему десять раз бегать? Дайте позаботиться об этом параноике с манией вечного напряга мышц! — Если по одному таскать, долго будет. Не обижайтесь.

— Да я и не обиделся, — пожал плечами Рёхей и, почесав затылок, заявил: — Я тогда сегодня с двумя ведрами схожу, а завтра по одному приносить буду! Это будет экстремальная тренировка!