— Прости, — пробормотала я, растеряно поглядев на не менее растерянного Саваду. — Тебе… правда не больно?

Такого вопроса никто из них не ожидал, и у Тсунаёши аж звезда во лбу, то бишь огонь меж бровей погас. Мукуро раскуфуфукался, Скуало заржал в голос, Рёхей последовал его примеру, Ямамото прыснул в кулак, а Хаято, закатив глаза, заявил:

— Глупая женщина!

И только Франу, как всегда, на всё было пофиг.

— Нет, мне не больно, — смущенно улыбнулся Савада, и я растеряно пробормотала:

— Извини.

— Ничего, — он тут же нахмурился. — Если ты боишься, что я не справлюсь, я возьму…

— Нет, не надо, — перебила его я. — Ты извини, что я так. Просто я же не знала, сможешь ты эту жуткую лампочку Ильича во лбу зажечь или нет. Волновалась: она же моя сестра.

— Я понимаю, — кивнул и впрямь всепонимающий Савада и, тепло улыбнувшись, пошел следом за Бельфегором. Гокудера, ясен фиг, ломанулся за ним, и из коридора донеслось:

— Выброси сигарету: запах может помешать.

Это что, у Каваллини нюх как у собаки, глаз как у орла? Ну, глаза его нам не видать, а вот нюх, кажись, и впрямь как у бультерьера на охоте…

Я вытерла пролитую воду, так и не затушившую факел во лбу биг-босса, наполнила банку кипяточком и быстро помыла посуду, а Фран и Скуало с Бьякураном за это время куда-то свалили. И я уже собиралась было пойти заняться кроликами и коровами, как вдруг получила от Ямамото странный вопрос:

— Тебе помочь?

— В чем? — опешила я. Не каждый день японский мечник предлагает помощь в уборке кроличьих клеток, согласитесь?

— Не знаю, — пожал плечами этот жизнерадостный рахит с несходящей с губ улыбкой. — Ты скажи, а я помогу. Я же не совсем безрукий — отцу часто помогал. Хоть у нас и не было животных, я могу пригодиться.

— Я тоже помогу! — выдал Рёхей. — Я могу быть экстремально полезным!

Ты экстремальным можешь быть, Сасагавушка, а вот полезным — разве что на корриде, быков успокаивать, из-за своей этой экстремальности… Но раз они горят желанием послужить Родине, пускай действуют, я от помощи отказываться не буду, а то меня Манька потом со свету сживет, если узнает. Хотя я бы лучше сама всё сделала, право слово… Это куда проще! Не умею я командовать, а, кажись, придется.

— Ну… Если хотите, попробуйте, — почесав кончик носа, ответила я, и меня озадачил молчавший до сих пор и всеми силами сливавшийся со стеночкой Дино:

— Я с вами. Я немного неуклюж, но надеюсь, что пригожусь.

Приплыли тапочки к дивану. Только не это. Каваллоне за работой — это последний день Помпеи для моей фермы, ежели рядом нет его подчиненных, а их нет. И что мне делать? Не могу ж я его послать, когда остальным сказала «да»! Знал ведь, гад, что, выскажись он сразу, я бы отказала всем, вот и зашухарился. «Редиска»! Фу на тебя! Чтоб тебе портянки после марш-броска целой роте стирать! Впрочем, «редиска» неплохая, по доброте душевной на хитрость пошедшая…

— Ладно, — пробормотала я, и мы вчетвером, оставив мухопритягивающую иллюзию наедине с кружкой чая, пошлепали на выход.

====== 6) Труд облагораживает, а раздражительность — вредит здоровью ======

«Способность, доблесть — всё ничто, пока мы не приложим труд». (Саади)

Погодка стояла дивная: тепло, хорошо, легкий ветерок, облачка плывут — благодать! Вот бы еще в жизни моей такой же мир царил, как на бескрайнем синем небе с плывущими по нему пушистыми белыми облаками… Так, стоп! Вот почему мне при этих словах Тсуна и Хибари-сан вспоминаются? «Реборн» съел мой мозг окончательно и бесповоротно… А сейчас еще и жизнь отравить пытается. Кошмар!

Мы с добрыми самаритянами–мафиози прошлепали к клеткам с кроликами, представлявшими собой длинный ряд из деревянных «коробок», находившийся на уровне моей груди, с дверцами из металлической сетки, в каждой из которых сидело по зверюге, и я подумала, что лучше бы я мафиозикам отказала, но с тонущего корабля выход один, а потому решила кинуться в омут с головой.

— Короче, берите перчатки и чистите клетки, — выдала я. Увидев вытянувшееся лицо Каваллоне, я обратилась лично к нему: — Эм… Вы как бы не привыкли к подобному… Да блин, вы все не привыкли! — подкрадывалась истерика, причем отнюдь не незаметно, по окопам, а нагло — в лобовую. — Фиг с вами! Я сама всё почищу! Ты, — я ткнула пальцем в сторону Дино, — засыпаешь кроликам корм! Ты, — моя отнюдь не сиятельная длань ткнула в Сасагаву, — разливай им воду, а ты, — на этот раз объектом «тычка» оказался Такеши, — будешь держать зайцев, пока я их клетки буду чистить, всем всё ясно?

— Ага, — рассмеялся Ямамото. — Ты прям как настоящий командир сейчас.

— Если б ты знал, как я ненавижу командовать, — пробормотала я, поморщившись, и Такеши, почесав затылок, выдал:

— Вы с Тсуной похожи. Очень.

— Не знаю, — поморщилась я, — может быть. Но я его отлично понимаю: если ты от природы не руководитель, это тяжкое бремя.

Повисла тишина, и я вытащила из первой клетки серый пушистый комочек, забавно морщивший носик и развесивший длиннющие локаторы, поигрывая вибриссами, они же «усы» в простонародье. Такеши животных явно любил, но с зайцами и кроликами вряд ли имел дело, а потому взять оного за шкирку не решился. Многие думают, что им больно… Наивные! Ни фига им не больно. Ну да ладно. В результате добросердечности и непросвещенности относительно мазохистских наклонностей кроликов, Такеши взял заю двумя руками под передние лапы. Зай тут же задрыгался, как уж на сковородке, и попытался задними лапами оцарапать бедного мечника, который вынужден был вытянуть руки, чтобы хоть сколь-нибудь безопасно держать эту нехилую, прямо скажем, пятикилограммовую тушку.

— Ты поосторожнее, он тяпнуть может или оцарапать — это очень опасно, — предупредила его я, напяливая перчатки.

— Ничего, я не дамся, — рассмеялся Ямамото.

— А где взять корм? — растерянно вопросил Дино. Фиговый из меня организатор, я ж говорила!

— И воду! — встрял Рёхей.

— Воду — у колонки. Она рядом с домом, — пояснила я, выдав ему ведро, стоявшее днищем вверх на клетках. — А корм… Вон там, — я ткнула пальцем в сарай недалеко от дома. — Сено. Тащите, кормите няшек. Они ж жвачные до безобразия — всё время жуют, так что тащите, сколько сможете… В разумных пределах, — добавила я, заметив нездоровый энтузиазм в глазах Каваллоне.

— Значит, побольше принести? — уточнил Дино.

— Не вот прям тонну… Ну, охапку притащите, — кивнула я, и он нерешительно пошел к сараю, дважды по пути споткнувшись. Я вернулась к клеткам, благо подстилки менять было не нужно за их полным отсутствием — пол в клетках был сетчатый, под ним была прибита доска, идущая на скос, и всё «лишнее» просто падало в стоящий внизу лоток. Оставалось лишь сгрести то сено, что зайцы натащили в клетку из кормушек, приделанных сверху каждой клетки у боковых стеночек и представлявших собой конус, узким концом заходивший в клетку, зарешеченный, чтобы кролики могли беспрепятственно тискать зеленушку. Рёхей давно убежал — именно убежал — за водой, а я сгребла совком всё лишнее и начала осматривать кролика, отобрав его у мечника и подняв за шкирку. Причем, кажись, Такеши не понравилось, что я абсолютно спокойно верчу заю туда-сюда, не заботясь о том, что ему будет «неприятно», если его возьмут за шкирку или заглянут в ухо, когда он его старательно прижимает к голове. Вот ведь наивный, право слово! Зайки — те еще трусы, уж пардон, но из песни слова не выкинешь, да и кто в здравом уме позволит в свой отнюдь не крошечный локатор с проверкой лезть? А вдруг ты злодей-завистник какой? Но Такеши дрожь и попытки вырваться пушистого представителя племени «несмелых» воспринял как реальную его панику, и я вынуждена была объяснить хмурому — прикиньте, роскошь — Ямамото, что я не садист, и зая, в целом, не совсем уж в трансе.

— Ямамото-сан, я не зверь какой, — устало выдохнула я, запихивая довольного относительной свободой (ну да, лишь бы не тискали) кролика обратно в клетку. — Им не больно. Ты что, никогда не видел, как щенков за шкирку держат? Вот и у кроликов так же. Им просто пофиг.