— Ты уверена? — опешил парень, удивленно глядя на Ленку.
— Может, не надо? — пробормотала я. — Уж как-нибудь справимся…
— Не страдай ерундой, нам ее не утихомирить, — фыркнула Лена и подошла к кровати. Машка тут же обняла ее за талию и начала просить прощения, периодически спрашивая: «Ну, ты ж не злишься, да, Ленкииин?» Наша младшенькая же поморщилась и протянула:
— На нас пахнуло ветром с помойки… Ненавижу алкоголь. Катя, нам с ней не справиться: она слишком буйная.
Я тяжко вздохнула, понимая, что Ленка права, и, злясь на себя за мягкотелость, кивнула.
— Давай, Ямамото-сан, — скомандовала Лена. — Только постарайся не делать ей очень больно, хорошо?
— Естественно, — грустно улыбнулся Такеши и, подойдя к кровати, резким ударом ребра ладони по основанию шеи отправил Машу в нокаут. Она рухнула на бок, а мы с Ленкой тут же начали укладывать ее нормально, и я пробормотала:
— Спасибо, Ямамото-сан.
— Не за что, — кивнул мечник и ушел, закрыв за собой дверь.
Мы с Леной быстро переодели нашего блудного алкоголичного попугая, укрыли ее одеялом, принесли тазик, поставили его слева от кровати и, включив ночник, оставили сестру одну — отсыпаться. Судя по пульсу и ровному дыханию, обморок ее, пока мы добывали таз, сгинул в небытие, а Морфей успел установить контроль над неадекватным алкашным разумом моей сестры, и мы решили ее не тревожить, а потому разошлись по своим комнатам.
====== 54) Если хочешь достигнуть счастья, не забудь сделать первый шаг ======
«Стараясь о счастье других, мы находим свое собственное». (Платон)
POV Лены.
Вчера Мария решила «немного забыться» и в результате забылась окончательно путем потери сознания от удара профессионального фехтовальщика. Однако это не все болячки, свалившиеся на нее: кроме шеи, которая болела на утро у моей сестры из-за удара Ямамото, у нее также раскалывалась голова в результате вчерашней попойки, что было ожидаемо. Я ей не сочувствовала: каждый человек сам несет ответственность за свои поступки, и, прежде чем прикладываться к бутылке, она должна была подумать о том, что наутро ее голова превратится в место ведения боевых действий ротой бешеных дятлов. Раз она знала о последствиях, но всё равно напилась в сосиску, я не собиралась ей сочувствовать. В конце концов, мазохистов не стоит жалеть, когда садисты их мучают, так и в этом случае. А вот Катерина мое мнение не разделяла и, несмотря на то, что вечером была просто в ярости, на утро лишилась боевого духа и принялась отпаивать рассолом кряхтящую, расползшуюся по кухонному столу, как медуза по берегу, Марию, и причитать на тему: «Ну что ж за водку ты пила, что так голова болит?» Вопрос не «что», а «сколько», Катя! Но я промолчу…
Отпоив Машу, Катерина всё же вспомнила о своем возмущении и устроила нашей блудной сестре выволочку, на что та лишь покаянно кивала и обещала, дословно: «Я больше ни в жизнь так не упьюсь, век воли не видать!» По ее словам, читая вариант контракта Шалиных, она поняла, что среди нас есть «крыса», причем дело было не только в том, что они учли всё финансовое положение дел на ферме — Алексей говорил так, словно знал наши тайны, знал об отношениях Маши и Мукуро, о том, что Фей ее оскорбил, о том, что Бьякуран ищет нам новые контракты, и всё это говорилось в таком контексте, словно он пытался с одной стороны уломать ее отказаться от попыток заключить договор с Крапивиным, а с другой — запугать тем, что он в любой момент может причинить вред нашей семье или ферме, и потому Маша сделала единственный возможный вывод — среди нас завелся «крот». Рабочих она вычеркнула по причине того, что они об этих фактах попросту не знали, и оставались лишь сами мафиози, и меня, если честно, это тоже очень напрягло. Однако интуиции Савады я верила, а он говорил, что Джессо ноут Маши не взламывал, да и Дино, проверявший ноутбук Марии этим утром в присутствии всех остальных мафиози, сказал, что его не вскрывали ни разу, кроме того дня, когда Бьякуран был в городе, а к нам проник посторонний. Впрочем, нельзя было исключать тот факт, что эти данные украл тот тип, а Джессо передавал информацию о наших внутренних разборках, но я не исключала и иных вариантов: например, тот же Мукуро вызывал немало подозрений, ведь это он вел дела с Крапивиным, или, например, Фран — он ученик Ананасовой Феи, что ему помешало бы воспользоваться теми же принципами, что и у его учителя, а, вернее, их отсутствием? Да и вообще, я подозревала всех, кроме Бельфегора и Скуало, но сестрам об этом говорить не стала, а то меня бы мгновенно обвинили в излишней подозрительности. А я придерживаюсь мнения, что подозрительность, равно как и бдительность, излишними не бывают, так что на скандал нарываться не хотелось — они просто вынесли бы мне мозг, скооперировавшись и вопя о том, что их друзья не способны на предательство. Собственно, я о своих друзьях того же мнения, так что могу их понять и не собираюсь спорить. Да и бесполезно это. В результате Маша с Катей решили оповестить о том, что среди них и впрямь завелся шпион, только Саваду и положиться на его гипер-интуицию, а Катя еще вытребовала позволения рассказать обо всем фанатику дисциплины и разведки, на что Маша, скрепя сердце, согласилась, сказав: «Ну, раз уж он бизнес-план состряпал, ладно».
О своем же поведении Мария пояснила лишь, что, придя к Дуняше, рассказала ей о том, что один из ее новых товарищей оказался «крысой», а кто именно — неизвестно, и та, достав бутылку самогона, заявила: «Давай помянем узы дружбы с этим…» — с кем «этим» я скрою цензурным многоточием. Короче говоря, слово за слово, рюмка за рюмкой, вспомнили былое, Маша окончательно расклеилась и в результате впервые с того дня, как Маэстро сказал, что она должна уйти, напилась, причем сама не заметила, как. Она помнила лишь, что очень хотела увидеть нас с Катериной и попросить прощения, да где-то на краю сознания отпечаталось то, что с ней были ее лучшие друзья — Север, Хохма и Валет. Мы пояснили, что именно они ее и привезли, а Маша ответила: «Да я уж поняла, кто же еще? Дуняша не в лучшем состоянии была, а больше никто бы такой ерундой страдать не стал. Потому я, как проснулась, им позвонила и поблагодарила». Молодец, заботливая — и поблагодарила их, и спросила, как у них дела и не испортила ли она своей выходкой им рабочий вечер, и о Дуняше поинтересовалась, велела передавать ей привет! Вот только почему-то вчера ее заботливость спала сном мертвеца в цинковом гробу и о сестрах не думала. Хотя ладно, я, конечно, немного злюсь, но это не повод считать, что Мария о нас не думала — она же попросила привезти ее домой, значит, где-то глубоко в ее неадекватном разуме всё же всплывали мысли о том, что мы с Катей будем переживать…
В результате мои сестры отправились беседовать с предводителем Вонголы, а я ушла пахать, как лошадь — должен же хоть кто-то работать, пока остальные ищут неведомого предателя и расставляют на него ловушки? Я трудилась в поте лица, и через некоторое время к работе вернулась и Катерина, причем у нас обеих настроение было на нуле. Затем был обед, прошедший в траурном молчании, причем, что интересно, к нам присоединился усевшийся, как и вчера вечером, между Катей и Савадой человек с птицей, и он лишь добавлял трапезе мрачности и пессимизма. Как же я люблю тишину! И из-за нее, несмотря на мрачное настроение моих товарищей и сестер, обед прошел для меня «на ура». Поев, я отправилась обратно на трудовые подвиги, но настроение было просто ужасное. Я часто впадаю в депрессии и без причины, но несмотря на то, что к остальным мафиози, кроме моих друзей, я не привязалась, мне было неприятно осознавать, что среди них есть шпион, и что он может в любой момент атаковать или же просто следит за каждым нашим шагом, а это мерзкое ощущение, скажу я вам, и оно стало причиной моего ухудшившегося настроения на этот раз. Часа в четыре меня подловил Бельфегор — я как раз шла к амбару, проверить, как там трудятся граждане, которые разбирали мешки с овощами, закупленными нами недавно, сегодня днем привезенные Игорем.
