— Итадакимас! — поддержали его Ямомото, Рёхей, Дино и Гокудера — как же он боссу не ответит? Бьякуран лишь вновь разулыбался и сощурил глаза, а Мукуро как сидел с загадочным видом нашкодившего, но довольного собой кошака, так и продолжал сидеть.

— Маш, так они останутся? — тихо спросила я сестру. — Дадим им шанс?

— Да фиг с ними. Пусть остаются! — фыркнула она, приходя в свое обычное боевое состояние. — Но сломают что-нибудь или еще как работать помешают — кирдык им всем. Сама лично пинками выгоню, и пусть Ленина изображают, шалаш им в помощь!

— Мы всё поняли. Мы постараемся не мешать вашей работе, — быстро сказал Тсуна.

— И не курите у загонов, — внес свою копеечку Игорь.

— Конечно, — кивнул Тсунаёши. — Гокудера, не кури рядом с животными, хорошо?

— Но, Джудайме!.. — возбухнул наш Мальчик-Никотин. Мальчиком-Динамитом я его теперь звать не буду, ибо, кажись, после Машкиных слов Джудайме у него бомбочки реквизирует, бугага!

— Гокудера… — нахмурился Тсуна, и Маня фыркнула.

— Значит, ты у них всё же старший, — выдала она. — Ладно. Давай перетрем… — «о деле поговорим». Опять ее заносит.

— Маш! — пробормотала я, и она, поморщившись, продолжила:

— Короче. Как тебя зовут, скажи еще раз?

— Савада Тсунаёши, — спокойно ответил Тсуна. Фигею я с него — какой он доброжелательный и мирный… Вот бы всем им так, а! Но нет — мафиози с собственного босса пример брать не желают. Печалька…

— О’кей. Савада-сан, да? — кивнула Маша, и парень, удивленно на нее воззрившись, тоже кивнул. Не ожидал подобной вежливости от этого ходячего словаря блатных словечек? Хорошо, что ты не знаешь, почему она так вежлива, бугага!

— Лады, — продолжала Маня. — Короче, мы вас кормим, поим, даем крышу. На этом всё. Если надо что-то еще, сами зарабатывайте. По ферме, я так понимаю, вас просить помочь бесполезно: вон, ручки какие — в жизни ничего тяжелее банковской карточки не поднимали, видать. Ну, кроме этих двоих, — она кивнула на перебинтованные ласты Рёхея и покрытые мозолями лапки Ямамото. — Да и стулья пока перли, чуть носом полы не вспахали. Но если на ферме будут трудные времена — договоримся сразу — вы в деле. Поможете, чем сможете. Ясно?

— Хорошо, — кивнул Тсуна, а Хаято закатил глаза и явно мысленно взвыл, но только мысленно, ибо перечить Джудайме, как истинная правая его конечность, он не мог. Ему бы Джи не простил, ага… И являлся бы в еженощных кошмарах, хе-хе!

— Отлично, договорились, — хмыкнула Маня, а Лена, доев лазанью, встала и, ни слова не говоря, слиняла из кухни, шваркнув тарелку в раковину. Мы с сеструнделем на это внимания не обратили, ибо привыкшие, а вот парни явно озадачились, и Ямамото с Рёхеем даже проводили Ленусика удивленными взглядами, а вот Тсуна и рад бы, да сверлил столешницу взглядом, отчаянно стараясь держать себя в руках и не впадать в панику.

— Но если что сломаете или животным навредите — каюк вам, пришельцы, — завершила Мариша и протянула Тсунаёши правую лапку для рукопожатия, встав из-за стола.

Савада, аки истинный босс и джентльмен, последовал ее примеру и тоже поднялся, а затем, скромно улыбнувшись, пожал протянутую длань моего сестренция. Ну всё, кажись, у нас перемирие! Аллилуйя! Слава Ордену Феникса, дынным булочкам и вере в то, что Санта-Барбара может быть «заточена» в сто серий, как в темницу!

— Ну вот, — усмехнулась Маня. — Договорились. Обманешь — пеняй на себя. Кстати, это все твои люди?

— Нет, есть еще четверо, — нахмурился Десятый Вонгола, усаживаясь по примеру моей сеструхи.

— Ну, короче, передашь им правила, — отмахнулась та, быстро дожевывая лазанью.

Народ последовал ее примеру, и вскоре тарелки сияли первозданной чистотой, а я разливала этим гаврикам чай. Неожиданно мимо меня пролетела огроменная муха. Я поставила чашки на стол и начала от нее отмахиваться, но толку не было — она упорно кружила возле меня и не хотела отставать. Я заподозрила неладное, и буквально через секунду после того, как я в очередной раз махнула лапкой, раздались сразу пять вскриков разной степени возмущенности.

— Мукуро! — орали: я, Гокудера, Рёхей, Ямамото и Тсуна, в порядке уменьшения степени возмущенности.

— Ку-фу-фу, — отозвалась эта мерзость. Это мстя за Павлика Морозова, ты, выкидыш «Капитана Америки», Первый Мститель на селе?!

— «Месть, это обоюдное лезвие меча — когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу», — устало вздохнув и забив на иллюзорную муху, процитировала я Конфуция.

— Оя, оя, — отозвался Мукуро, расплываясь в гаденькой усмешке. — Кто сказал, что я мстил?

— Не поняла, — озадачилась Маша. — Он что, мухами руководит, как Куклачев кошками?

— Типа того, — поморщилась я. Не объяснять же ей — она нас всех тогда в дурку упечет! — А Вам, Мукуро, я одно скажу: «Часто бывает так, что лучше не заметить оскорбления, чем потом мстить за него». И это сказал Сенека, а не я, так что и оспаривать мудрость сего высказывания не стоит.

Муха улетела в другую комнату, а Маня выдала:

— Слышь, ты, мухолов! А ты знаешь, к чему мухи липнут, а? Не знаешь? Жаль, жаль, знал бы — не заводил бы себе в питомцы такую мерзость.

— Она липла к твоей сестре, — усмехнулся злобствующий Ананас.

— Не-а, она от нее улетела, — хмыкнула Маня, сверля иллюзиониста тяжелым взглядом, который не многие выдерживали. Но, что обидно, Фей выдержал… — А вот ты ее сюда припер, да на сеструху мою натравил. Мораль — и кто тут «баночка с вареньем» цвета детской неожиданности, а?

О, выдала! Мань, на тебя и так все ошалело смотрят, не стоит словесными завихрениями расшвыриваться. Хотя лучше так, чем если бы ты прямо сказала…

От дальнейших препирательств Тумана и любительницы жаргонизмов нас спасло царственное появление нашего императора — Бельфегора, в сопровождении его личного шута, которые, как известно, — совесть короля, и громкоговорителя с шевелюрой Рапунцель.

— Ши-ши-ши, Принц успел на ужин, — выдал Бэл.

Я ломанулась к плите, забив на необходимость их представлять Маньке. Кто у нас босс? Савада? Вот пускай и трудится на благо Родины!

— Это Бельфегор Каваллини, — растерянно внял моим мысленным увещеваниям Тсуна. — Он Принц, на самом деле принц, рядом с ним Фран, а это — Суперби Скуало, — Савада кивал поочередно на каждого варийца, а затем кивнул на мою сестру, вежливый какой: — Это Мария-сан, сестра Кати-сан.

— Очень приятно! — усмехнулся маньячной лыбой Гений. А он обсох, кажись, хотя в башмаках наверняка вода стоит, потому как на лапках нашего принца красовались черные тапки с серой опушкой, явно спертые им из прихожей. — Принцесса выглядит столь грозно! Она позволит Принцу поцеловать ей ручку?

— Губы раскатал? — хмыкнула Маня. — А теперь закатай, или я тебе губозакатывательную машинку подарю.

Повисла напряженная тишина, а в правой руке Гения замелькал стилет, который он вращал с бешеной скоростью. Глаза Маши азартно загорелись. О нет, только не это… Бэл-сама, спрячьте ножичек, а! Я Вам каждый день за это готова торт «Наполеон» печь, только не травите Манькину душу колюще-режущим оружием! А то начнется сейчас… Хнык…

— Ты что, писарь? — вопросила Маня, вставая и подходя к Бэлу вплотную. Смех самый был в том, что она была выше нашего гениального мафиозика, и это его явно раздражало, но смеяться никто не посмел — и так все на нервах…

— Маш, спокойно, ты опять! — возмутилась я. — Ваше Высочество, она имеет ввиду: «Вы хорошо обращаетесь с ножом»?

— Не жаловался, — усмехнулся Принц, которого явно бесило то, что Маня на него смотрела не испуганно, а как-то азартно, с интересом, любопытством и явным желанием схватить за шкирку и куда-то потащить…

— Класс! — выдала она. — Короче, жуй, и я тебя жду во дворе! Покажешь! Потому как я тоже ножом неплохо владею!

С этими словами мой сеструндель со скоростью кометы, разве что хвостиком не махнув, улетел из кухни. Видать, за ножами ломанулась. Печалька…

— Ши-ши-ши, — рассмеялся Принц. — Что себе позволяет эта девчонка?