Но это всё лирика. А в реальности передо мной раскинулось Мамаево побоище. Двое мужчин, двое непримиримых врагов, просто пытались меня защитить, а потому совершали один и тот же поступок, который одобрить было нельзя, но я почему-то не была против. Ведь тех парней не собирались убивать. Только вот чувство вины у меня исчезать не хотело… Наконец, когда Глава Дисциплинарного Комитета «отчитывал» последнего из пострадавших, за моей спиной послышался напряженный голос Тсуны:

— Хибари-сан! И Вы туда же! Вы-то зачем всё это делаете?!

— Замолчи, травоядное, — процедил комитетчик. — Они нарушили дисциплину и принимали наркотики.

А, ну да. Кто о чем, а алкаш о вобле к пиву… Интересно, он не может придумать другую отмазку или ему просто лень? Склоняюсь к третьему варианту: он просто до безобразия упрямый…

— Они не принимали наркотиков, — возмутился Савада. — Это были иллюзии Мукуро!

— Принимали, — влезла я. — Они сами сказали, когда я к ним подходила. Дословно если: «Фига се, мы пыхнули травки». Так что это правда.

— Да мы больше не будем, честно, — прохрипел парень, висевший безвольным кулем в руках Главы CEDEF. — Никакой наркоты…

— Бесполезная трата времени, — хмыкнул Хибари-сан. — Этому детскому «никогда не будем» поверит только идиот.

— Хибари-сан! — возопил Савада, подбегая к комитетчику. — Мы не дома! Здесь Дисциплинарного Комитета никто ни бояться, ни слушать не станет!

— Не имеет значения, — безразлично ответил тот, нанося серию ударов, не лишавших наркомана сознания, но явно очень болезненных. — Силу и боль понимают все.

— Мукуро! — переключился Тсуна на другого своего Хранителя. — Ну хоть ты прекрати! Он и так без сознания!

— Зато я всё еще зол, — с усмешкой ответил иллюзионист и пнул свою жертву так, что та отлетела к забору.

— Да что ж вы творите? — простонала я, пинаемая острым чувством вины. — Уже достаточно! Сами как бандиты себя ведете! Вы же априори сильнее!

— Они могли дать сдачи, — не оборачиваясь, отозвался Хибари-сан. — Если они способны ударить человека, значит, способны и защититься от нападения. Если же их сил и способностей не хватает на победу над нападавшим, это их проблемы. И это не делает меня «бандитом». Я лишь показываю им, что чувствуют те, кого избивали они. Я лишь показываю им, что бывает с теми, кто нарушает дисциплину.

Ууу, как меня достало это слово!!! Баран упертый, блин! Я закрыла лицо ладонью и, шумно выдохнув, заявила:

— Хватит уже, всё равно никто из них не изменит своего поведения. У себя вы оба сумели установить контроль, потому что постоянно были там. А здесь… От одного случая избиения они не изменят жизненную позицию. Вы всё равно ничего этим не добьетесь. Разве что вас же в полицию и заберут. А вам там не место. Потому что вы слишком благородными мотивами руководствовались. Но никто на это даже не взглянет. Так что хватит. Не хочу, чтобы вам было плохо. Обоим.

Я развернулась и побрела прочь от университета. Накатили апатия и острое ощущение того, что я абсолютно бесполезна, да еще и втравила дорогих мне людей в такую заварушку, из-за которой их могут посадить в обезьянник… Кошмарный день выдался. Впрочем, чего и следовало ожидать от похода в институт. Ненавижу такие поездки. Просто ненавижу… И вдруг мои размышления прервали — мою левую ладонь осторожно сжали.

Обернувшись, я увидела Ямамото, с грустной улыбкой кивнувшего мне и тихо сказавшего:

— Не переживай. Они их отпустили. Вернее, бросили без сознания. Мукуро ушел куда-то сразу после твоих слов, а Хибари вырубил того парня, которого держал, и пошел в другую сторону.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула я и уставилась на асфальт.

— Не вини себя, — попытался подбодрить меня мечник. — Они бы всё равно это сделали. Они ведь твои друзья и пытались защитить тебя так, как умеют. Их ведь всё равно не изменить, значит, стоит их принять такими, какие они есть.

— Да их-то я принимаю, — тяжко вздохнула я, пиная небольшие камешки, попадавшиеся по пути. — Но ведь они это устроили из-за того, что я не могла за себя постоять…

— Уверен, у тебя были причины, — как-то очень тепло сказал Ямамото и добавил: — К тому же одна девушка вряд ли справится с толпой парней.

— Понимаешь, они ведь всегда меня унижали, но мне на это было наплевать — меня не трогает, кто и как меня назовет. Это лишь слова — главное, быть достойным человеком, а не то, кто и что о тебе думает. Но иногда они еще и деньги требовали, а я отказывалась им их отдавать, и тогда меня били. Я пыталась защититься, но не получалось: они же всегда толпой ходят, да и вообще я драться не умею… Я пыталась научиться, но не хотела рассказывать об этом Машке, а то она бы кинулась меня защищать сама и устроила то, что только что устроили Хибари-сан и Мукуро. Но… я не хотела, чтобы у нее потом были проблемы, а потому молчала и не просила научить меня драться. Сказать, что это на всякий случай, не получилось бы: у Маши отличная интуиция. А по самоучителям чему-то научиться оказалось нереально. Хотя я, конечно, всё равно пыталась, и даже наметился небольшой прогресс, но против толпы парней этого всё равно было мало. Если бы я хоть в секцию по рукопашке записалась или…

— А почему ты этого не сделала? — перебил меня Такеши.

— Да потому что времени нет! — поморщилась я. — Кто работать будет? И так, когда сессии, работу приходится на других сваливать, а я… Я не люблю перекладывать свою работу на других. Ты не поймешь, но… Меня так воспитали. Мне всегда говорили, что для меня важнее всего должна быть помощь другим и забота о доме, и это в меня прочно въелось. Так что подумать о том, чтобы перекинуть работу на кого-то другого, учитывая, что на ферме все и так загружены до предела, я просто не могу. Так что, лучше уж так… Но я не хочу, чтобы пострадал кто-то из тех, кто мне дорог, понимаешь? Ни Маша, ни Мукуро, ни Хибари-сан, ни вы… А я вас в это втравила…

— Глупое травоядное, — раздался у меня за спиной знакомый голос.

— Ку-фу-фу, точно, — добавил другой, не менее знакомый.

Я резко обернулась и замерла. За нами шли Савада и Рёхей, за ними — Мукуро, а следом — Хибари-сан. Я опешила и недоуменно посмотрела на Такеши, почесавшего затылок и смущенно улыбнувшегося. Поймав мой растерянный взгляд, мечник пожал плечами и заявил:

— Наверное, они решили вернуться и присоединиться к нам.

— Мне просто в ту же сторону, — пространно изрек Хибари-сан и, обогнав товарищей по мафиозному клану, ломанулся вперед, проперевшись между мной и Такеши. А обойти слабо было? Тоже мне, танки грязи не боятся…

— А я успокоился и решил присоединиться к своей подруге, — хитро прищурившись, заявил наглый Ананас и, подойдя ко мне, встал справа от моей бренной тушки и приобнял меня за плечи.

— Руки-то убери, — возмутилась я. — Чего распустил?

— Оя, оя, как ты неприветлива! — возмутился Фей, притянув меня к себе. — А отблагодарить спасителя?

— А в Шестой Путь тебе лазером не посветить? — фыркнула я и попыталась отпихнуть парня.

— Мукуро, не видишь — ей неприятно, — хмуро изрек Такеши, и Ананас, подняв лапки, пошел следом за врагом, бросив:

— Ну что ж, тогда я подожду, пока она не успокоится и сама не решит поблагодарить спасителя!

— Я тебя уже поблагодарила, — фыркнула я, потирая предплечья, и пошла следом за Ананасовой пакостью, а Ямамото потопал за мной следом. — Могу еще раз поблагодарить: ты переборщил, но всё равно спасибо — я не ожидала, если честно… Но это не значит, что меня можно лапать, как любимого плюшевого медведя!

— О нет, до плюшевого медведя ты не дотягиваешь, — съязвил Фей, не оборачиваясь. — Он для этого слишком милый.

— Уж какая есть, — хмыкнула я. — А раз я недостаточно «милая», не фиг меня лапать.

— Я сказал, что ты недостаточно милая для сравнения с медведем, а не для меня, — подняв к небу указательный палец левой руки, заявил Мукурыч, шлепая впереди в развевающемся на ветру черном байкерском плащеёчке.

— Что бы это, интересно, значило? — фыркнула я, снова потирая предплечья и ёжась. — Ты меня охмурить пытаешься?