— Ну да, да, конечно, — усмехнулась я и, склонившись к парню, чмокнула его в щеку. Фран вздрогнул, а я прошептала: — И всё равно спасибо. Это важно для меня.
— Ладно, — тихо ответил тот. — Тогда скажу «пожалуйста».
— Вот, другое дело, — усмехнулась я и, отстранившись, начала щекотать нашего Царевича Несмеяна. Но оказалось, что Фран не только к боли и колкостям устойчив, но и к щекотке, а потому мне надоело измываться над этим манекеном, и я просто плюхнулась рядом с ним, тоже приняв позу «я царский труп, а вы все пошли отсюда, смерды!» и воззрившись на потолок. Не знаю уж, сколько мы так валялись, но Фран наконец встал, тиснул своего земноводного друга с моей койки и, поспешив к двери, бросил на прощание:
— До завтра.
— Хороших снов, — отозвалась я, провожая парня взглядом, и в ответ поймала его улыбку, брошенную мне с порога, когда он уходил. Эх, а жизнь-то налаживается! Его ведь не только не оттолкнули мои странности и нелицеприятное прошлое, но он даже не задал ни одного вопроса, а это значило лишь одно — он отлично понимал меня и знал, что я не хочу вносить в рассказ дополнения, потому и промолчал. Он ведь обо мне и правда заботится, а кроме Катьки этого уже сто лет никто не делал…
====== 44) «Месть, месть, месть» или просто дружба? ======
«Ни один из моих друзей не должен нуждаться, пока у меня есть на кусок хлеба. Если кошелёк мой пуст, я не в силах помочь тотчас же, ну что ж, мне стоит только сесть за стол и взяться за работу, и довольно скоро я помогу ему выбраться из беды». (Людвиг ван Бетховен)
POV Кати.
Отбыв утреннюю повинность вместе с Рёхеем, я приготовила завтрак на пару с почему-то очень серьезным и напряженным Ямамото и побежала одеваться. Напялив строгий черный брючный костюм, белую офисную блузу и красный, фактически бордовый галстук, я собрала волосы в низкий хвост, благо, они у меня длиннющие, заколола его серебристой заколкой, обула туфли-лодочки на невысоком каблуке-рюмочке и, схватив приготовленную с вечера объемную черную сумку, помчала вниз, повесив ее на плечо — спасибо тому, кто сконструировал ей длинную ручку. А то ехать на лошади с поклажей в руках — не самое удобное занятие, согласитесь? Спустившись вниз, я швырнула сумку на пол у комода, стоявшего в холле, и потопала на кухню с чувством выполненного долга. К счастью, в этот день было довольно прохладно, и я могла совершенно спокойно шастать в пиджаке, но за наших интервентов я начала волноваться: им необходимо было купить свитера, по крайней мере, Гокудере и Ямамото с Рёхеем, но если курильщику и боксеру мы могли бы их купить в качестве «зарплаты», мечник ничем особо на ферме не занимался — только готовить мне помогал, а в остальное время то тренировался, то с Тсуной руины исследовал, то просто шлялся по территории фермы, приглядывая за нашими работничками — вдруг Шалины опять кого наймут, чтоб нам гадость сделать, как тогда, с битым стеклом? То бишь, Такеши приносил пользу обществу, но не столь ощутимую, как его собратья по Вонголе, и Манька запросто могла расфырчаться. Как она сама говорит: «Я не жадная — я экономная! А то черный день настанет, а у вас в копилке мышь повесилась!» На кухне обнаружились та самая Манька, одетая в свой любимый темно-серый брючный костюм с белой блузой, и в черных туфлях с острым мысом на небольшом каблуке, единственная из нас, сестер Светловых, кто любил рисовать на фейсе новый фейс с помощью продукции компании «Орифлейм», и не отступившая от привычки и на этот раз, а также Ямамото, Тсуна, Гокудера, Рёхей, Мукуро, Бьякуран и Скуало. Я поприветствовала народ и заступила на свой вечный пост буфетчицы, а Маня, с видом великомученицы, а точнее, Маммона, которого вдруг всех накоплений в пользу бедняков лишить решили, изрекла:
— Давайте составим список покупок, граждане! И распорядок дня. У нас тут зябликов до фига, которые зябнуть будут при такой-то температуре воздуха, с учетом отсутствия у них адекватных шмоток, так нам надо их одарить нормальным шмотьем. Предлагаю по приезде в город разойтись по универам, пофиг, что они «институты», как хочу, так и называю, а затем встретиться в три часа возле рынка и всей гурьбой купить тем, кому надо, теплый шмот. Возражения? Возражений нет.
Меня потрясает подобная постановка вопроса! «Возражения?» — и тут же, ни давая никому и рта раскрыть: «Возражений нет». Машка вся этом… Ладно, надо хоть определиться, кому что покупать, а то она уже за всех всё решила, кажись.
— Мань, а кому покупать свитера будем? — встряла я, придвигая ей тарелку с запеканкой.
— Ну, всем, кто явился без теплой одежды, — усмехнулась Манюня. — Я ж не изверг какой, живых Homo sapiens морозить! Гокудера, Ямамото-сан и Рёхей-сан у нас зяблики — вот им и купим. У остальных куртки и пиджаки имеются.
— Ага, — хмыкнула я, решив воспользоваться временной сердобольностью сестры. А то она у нее запросто исчезнуть может… — куртки имеются. А вот летние японские пиджачки их от переохлаждения не спасут! Савада-сан и Хибари-сан у нас околеют от холода, если мы им не купим нормальные теплые свитера!
— Пф! — фыркнула Маня, ковыряя вилкой запеканку, пока я одаривала завтраком остальных. — Если Джудайме на свитер хоть наработал, то твой Глава Дисциплинарного Комитета вообще ни фига не делал всё это время! Какой от него прок на ферме? Одни убытки! С чего мне тратиться?
— Жадина! — нахмурилась я и, не желая сдавать с потрохами своего Вождя, чей секрет я знала, а потому знала, что он на самом деле для фермы сделал очень много, но так незаметно, что Манька пока была не в курсе, решила вступиться за него иначе: — В конце концов, он, может, и не выгуливал лошадей, не помогал коров кормить, но он всегда следит, чтобы рабочие не напакостили и вообще…
— Ой, ну я тебя умоляю! — закатила глаза Машка, в которой вечно был жив Маммон, и сейчас активно ею манипулировал. — Вон, даже Ямамото-сан тебе помогает готовить, несмотря на то, что он «следит за работниками». По сути, я даже могу согласиться Дикобразу свитер купить, потому как он с Крапивиным переговоры ведет, хоть он и хамло.
— Вот спасибо, — фыркнул Мукуро язвительно, но его проигнорировали, и Манька, как ни в чем не бывало, продолжила:
— А комитетчик этот мало того, что ни фига не делает и целыми днями не пойми где пропадает, так еще и хамит всем и вся! Он тебя в грош не ставит, а я должна…
— А при чем здесь ты? — перебила я сестру, усмехнулась, оперлась руками на столешницу и, склонившись к сестре, процедила: — Запомни, я сама решаю, кто мне друг, а кто враг. Не ты. И меня всё устраивает, — я вернулась к плите и уже совершенно спокойно сказала: — В конце концов, если не хочешь, не покупай. У меня заначка есть, так что это не проблема.
— Успокойтесь, — вклинился Хаято. — Устроили тут разборки! С чего вы вообще взяли, что ему нужен свитер? Я вот уверен, например, что он вас с вашей инициативой пошлет далеко и надолго!
— Он мерзнет, — пожала плечами я. — Так что я всё же попытаюсь с ним на эту тему поговорить.
— Оно тебе надо? — фыркнула Маша.
— Представь себе, — хмыкнула я. Если честно, я злилась. Но не на Машу — ее «Маммонистость», точнее «экономность», а проще говоря, «жадюшность» была мне хорошо известна, и я ничего иного и не ожидала. Но вот то, что я не могла защитить человека, которого считала настоящим другом, от ее нападок, меня злило. Короче говоря, я на себя злилась — за то, что не знала, как дать Машке понять, что Хибари-сан хороший человек, не вспоминая о его трудовых подвигах…
— И мне еще кто-то что-то говорил, — закатив глаза, протянул герр Ананасэ, но ответить ему я не успела: на кухню заползло девятое чудо света. Восьмое у нас — волосы Скуало, которые никогда не путаются, несмотря на длину, но я об этом уже говорила. Замерев от удивления с неэстетично открытым ртом, я всё же нашла в себе силы собраться и, глядя на Франа, усевшегося на место Бельфегора, то есть справа от Мани, тихо спросила:
— Фран, а с Лягушкой всё в порядке? Она не порвалась?
