А еще, удивительное рядом, я иногда пересекалась с Бьякураном. Ежели на подступах к конюшне я не натыкалась на вонгольцев, а в ее стенах меня не ждал, ох, пардон, не решил передохнуть умаявшийся от исследования непознанного мой Облачный вождь, то я добиралась-таки до Торнадо, и в этом случае меня обязательно отлавливал Джессо. Он почему-то всегда точно знал, добрела я до коника в гордом одиночестве или нет, а потому появлялся, аки тать в ночи, но сияя белизной, и с улыбочкой расспрашивал о положении дел на ферме и давал советы. К слову сказать, Маня вынуждена была сдаться под напором Крапивина и позволила Мукурычу вести с тем переговоры, хотя, ясен фиг, контролировала их, что дико бесило моего товарища, любящего розы, но он стойко и мужественно терпел причуды домовладелицы и лишь отпускал в ее адрес ехидные комментарии. Он, кстати, ей соизволил объяснить, что не знал точного значения слова «шестерить», а точнее, сферы его употребления, и даже, представьте себе, принес извинения, но Маня, не склонная к всепрощению и одарению заблудших вторым шансом, сказала, что ежели он еще раз нечто подобное учудит, с фермы вылетит, свое решение по поводу еды и уборки она отменять не будет, но позволит мне стирать его шмотье, а сама ему ни на йоту не верит и не поверит, но исчадием зла на земле, так уж и быть, считать перестанет, хоть и дастся ей это с трудом. Ананас, конечно же, съязвил на это, но Маня решила не акцентировать на его «шуточках» внимания и продолжила его игнорить, но уже не так активно, как раньше, и без былого озлобления. Мне же Фей признался, что словечко, выбившее Манюню из колеи, он услышал от рабочих, когда они говорили, что Игорь «шестерит» перед нами и пытается выслужиться. Мой глючный иллюзионист неверно сложил два и два и пришел к выводу, что «шестерить» — значит «выслуживаться», потому и ляпнул сию околесицу, а я заявила ему: «Слышал звон, да не знаю, где он! Ты гений? Вот и не юзай словечки, чье лексическое значение тебе неизвестно». Фей меня застебал, но это мелочи — я в долгу не осталась. У нас с ним вообще процветал взаимный дружеский троллинг… Ну да ладно, вернемся к Бьякурану. Он проявил деловую хватку и давал мне советы по поводу того, как рационализировать работу на ферме и как мне стать жестче по отношению к работникам, причем многими его советами из первой категории я воспользовалась, а на вторую лишь разводила руками — мягкотелая я, ну и что? Из меня это вытравить невозможно, потому как слишком уж прочно впаялось…

Собственно, больше ничего особенного в моей жизни не происходило, и в десять часов вечера я падала на койку чуть ли не замертво, после чего, зарывшись носом в подушки, моментально вырубалась, как комп в результате смерти процессора. Печалька, короче говоря. Потому как прошел июль, подходил к концу и август, а ничего не менялось, разве что еще пара граждан задания получили, но уже в результате общения с моими сестрами. Вот так вот мы и жили — скучно, нудно и однообразно, за исключением очень и очень интересных вечеров.

Правда, было нечто, что ужасно нас с Машей расстраивало: Анна, жена Игоря, как попала в больницу, так в ней и осталась, и выписывать ее врачи отказывались. Я всё порывалась ее навестить, но Игорь говорил, что ее лучше не беспокоить, и потому я оставалась на ферме, откладывая поездку в Орел, ведь ее положили именно туда, а не в город неподалеку от фермы. А еще Димка, их сын, умудрился перевестись с заочного обучения на очное и, собрав вещи, укатил в город, где получил место в общежитии, ведь с фермы туда особо не наездишься. Вот и получалось, что я за них безумно переживала: что за здоровье Анны, что за то, как Дима освоится на новом месте, однако Игорь говорил, что беспокоиться не нужно, ведь его семья сильная, и всё у них будет хорошо. И я всеми силами старалась в это верить…

POV Маши.

Я поняла, каково было Реборну, когда его ученики говорили, что не способны выполнить поставленных задач… Начиная со дня, когда Тсуна-сан явил миру фокус-покус с появлением свето-сфер, я приступила к натаскиванию Дино Каваллоне на самостоятельность, и он явно делал успехи — по крайней мере, он перестал падать с лестницы и ронять хавчик на пол, да и хлыстом уже окружающим по макушке не попадал, а вроде как начал нормально с ним обращаться, хотя порой всё же грохался на ровном месте или этим самым хлыстом попадал не по цели, а метрах так в трех от нее. Однако это не меняло того факта, что он в себя не верил, и это расстраивало. Кроме обычных «тренировок» на координацию, коим меня научили, когда я тренировалась в искусстве каталы, я устраивала ему постоянные «проверки боем», и то и дело втравливала Франа в создание иллюзий псевдо-опасной для меня или других друзей Мустанга ситуации, и чаще всего он нас всех спасал, хотя пару раз из-за его падения или неверного использования хлыста меня «расплющил кусок шифера», «затоптал конь» и «застрелил грабитель». Другим подопытным тоже досталось, ну да ладно, это всё мелочи, потому как все, кроме нашего героя, знали, что это всё глюк, и были согласны на эксперимент. К счастью, к концу августа подобные промахи сошли на нет, а Дино, поначалу закатывавший мне скандалы с воплями: «Я же так перепугался, а это всего лишь иллюзия была! А если бы я от инфаркта скончался?! Пожалей мои нервы!» — смирился с судьбой-злодейкой и просто спасал всех и вся, вжившись в роль Супермена. Правда, он несколько раз спас рабочих от реальной угрозы, поймав мадам, навернувшуюся с крыши сарая, остановив понесшего жеребца и разрулив драку между нашим работником и пьяным деревенским, забредшим к этому самому работничку в гости. Как я тогда этого деятеля не уволила, не знаю — это всё Катька виновата со своим: «Ну давай простим, а то чем он детей кормить будет?» Пацифистка, блин… Дино такому стечению обстоятельств был крайне рад и почему-то решил, что ежели бы не тренировки, он бы ничего поделать не сумел, и переубедить его у меня не получилось. Впрочем, сдвиги у нас всё же наметились: к концу августа он уже спасал народ с уверенностью во взгляде и ни секунду не колеблясь, но, по собственному признанию, всё еще сомневался в том, сможет помочь или нет, и я уже готова была башкой о стенку биться… Ну, или его бить — тоже вариант. Понимаю теперь Реборна, к сожалению… Хотя я всё же против рукоприкладства в процессе обучения, а потому сводила всё к душеспасительным беседам и разбору ошибок. Причем за нытье на тему «вряд ли у меня получится» на парня накладывалось дичайшее наказание по его меркам — он целый день экстремально тренировался с Рёхеем, а потом пил парное молоко, к которому, кстати, очень быстро привык, хотя пить его после просмотра процесса дойки для него почему-то всё еще было каторгой, и отправлялся в мою комнату смотреть слюняво-сопливые розово-флаффные мелодрамы, или же нечто вроде Санта-Барбары, что его приводило в ужас, и он говорил, что я садистка похлеще Реборна, и лучше б я ему с ноги в челюсть зазвездила, чем так измываться. Ну а что? Психологические пытки всегда были очень и очень эффективны, бугага! Вот я и решила их заюзать. А почему нет? Главное, результат, и он появился — Дино к концу августа прекратил говорить, что ничего не выйдет, и дал себе твердую установку: «У меня получится, и я никогда в жизни больше не увижу мексиканскую мелодраму!» Так что надежда на благополучный исход у меня была, и разве что время поджимало.

Ну а кроме измывательств над психикой моей няшной поняши, дни Манюни-свет-Семёновны были наполнены трудами, спорами с гадкой Дикобразиной (удалите первые три буквы из этого слова и переместите ударение на букву «И» — увидите мое о нем мнение), которая извинилась, конечно, и даже была мною частично помилована, но ни с того ни с сего начала регулярно хамить Катьке и срываться на нее, да и на всех остальных тоже, что вновь вернуло меня к позиции «Мукуро — персона нон-грата номер раз на ферме». Я была в печали от того, что Крапивин (чтоб ему каждую ночь Джастин Бибер в розовых стрингах, исполняющий «В траве сидел кузнечик», снился) настоял на том, чтобы переговоры вести именно с Дикобразом. Жизнь несправедлива! Лучше б он с Джессо решил обсуждать будущее нашего контракта, потому как Бьякуран мне открылся с довольно неожиданной стороны. Рассказать, как дело было? Нет? Хо-хо, никуда не денетесь — я всё равно поведаю, внимайте!