— Это да, — кивнул Тсуна и чуть улыбнулся. — Знаешь, я уже пять лет босс Вонголы, но впервые сегодня самостоятельно принимал все решения без Пламени, пинков, понуканий и подбадриваний — просто потому, что это было необходимо. И знаешь, мне кажется, я кое-что понял. Иногда людям необходимо, чтобы кто-то помог им собраться и успокоиться. Кто-то, кто точно не будет паниковать и сомневаться в своем решении. Может, и правда, стоит перестать во всем сомневаться? Ради своих друзей, ведь им, наверное, тоже не хочется, чтобы я был тряпкой…

— Ты не тряпка! — возопила я в один голос с Гокудерой, который вместо «ты» сказал «Вы», а затем Хаятыч добавил:

— Но если Вы поверите в себя, Джудайме, мы все будем рады. Не потому, что Вы босс, а потому, что Вы наш друг. Помните, Вы сказали мне во время Битвы Колец, что я должен вернуться, потому что с друзьями веселее? Так вот, я вернулся, потому что… с Вами и правда весело…

Ух ты… Неужели Гокудера разоткровенничался, да еще и при мне? Круто… Тсуна же чуть удивленно посмотрел на верного последователя и кивнул, а затем улыбнулся и с такой уверенностью в голосе, какой я от него еще ни разу не слышала, если во лбу лампа Ильича не загоралась, сказал:

— Я сделаю всё, чтобы измениться, Гокудера. Ради всех нас. И мы еще запустим фейерверки все вместе, всей семьей, на Новый Год. В Намимори.

— Здорово, Джудайме, — сияя, аки медный пятиалтынный, обрадовался Хаято. Тсуна кивнул и обратился ко мне, снова становясь смущающимся хомячком:

— Катя-сан, я тут подумал… Мы сейчас пытаемся возле левад коней гонять по одиночке — это инициатива Гокудеры. Но… может, мы через пару дней попробуем их по маршруту прогнать? Тоже по одному…

Да ладно? Наш Дечимо решил самолично инициативу проявить? Офигеть не встать! Значит, всё-таки слова на него тоже влияют. Но не пафосные оды о том, какая он лапочка, а просто тихое и мирное признание того, что он нужен и важен своим друзьям… И это в нем, пожалуй, самое классное…

— Конечно, — улыбнулась я. — Решай сам, когда будешь готов. Я скажу рабочим, чтобы позволили вам выгуливать их самостоятельно.

— Спасибо, — смущенно улыбнулся «тунец», начавший эволюционировать в настоящую «акулу», и я, подмигнув ему, хотела было топать к пофигистично взиравшему на сцену «промывание мозгов боссу» Франу, но тут Савада меня озадачил, шепотом спросив: — Катя-сан, а ты помирилась с Франом?

— А я с ним и не ругалась, — пожала плечами я. — Я его обидела, а уж простил он меня или нет, надо спрашивать у него. Но мы решили вместе прогуляться.

Тсуна чуть замялся, а потом, поймав полный одобрения и надежды взгляд Хаято, подрулил к лошадке, перевозившей хилую тушку нашего рахитичного троллюшки, и спросил:

— Фран, я знаю, что ты был обижен, но… Вы помирились?

— А мы и не ругались, — протянул парнишка. — Но если Вам так надо сунуть во всё свой длинный шефский нос, Лягушонок ответит. Вы же босс, а как я, маленький Лягушонок, могу противиться желанию короля болота? Пальнут еще Пламенем Ярости… А хотя нет, Вы же настоящий босс, а не фальшивый Босс-параноик, отторгнутый кольцом, значит, и ярости у вас нет, вместе с ее Пламенем. Не пальнете. Так что не отвечу. Но мы решили вместе прогуляться. Оба.

Это вот что сейчас такое было? Наш мистер «я язвлю всему, что движется, а то, что не движется, я сам двигаю и ему язвлю», решил поддержать босса в своей неповторимой ехидно-шипастой манере? Он сейчас сказал, что мы вместе решили прогуляться, то есть, по сути, дал ответ: «Да, мы помирились», — и при этом он назвал Саваду настоящим боссом, принятым кольцом Вонголы, да еще и явно намекнул, что и сам его принимает, потому как тот добрый и «Пламенем Ярости в пятую точку не запульнет». Вот это да… Наш мифический Царевич-Лягух язвительной направленности и на такое способен? Не перестаю ему удивляться… А вот Савада на несколько секунд растерялся, но затем до него таки дошел смысл сказанного, и он с улыбкой заявил:

— Это здорово. Катя-сан хороший человек. Приятной вам… прогулки.

О, я впервые услышала в голосе Джудайме нотку ехидства! Но намек понятен. Под прогулкой он подразумевал дружбу, ну, или в моем случае (как и в случае Франа, кстати), товарищество. Молодец Савадыч, прогрессирует!

— Земноводных не уважают, — протянул Фран, уставившись на горизонт. — Считают, мы мозгом обделены. А мы и сами вывод можем сделать, кто какой человек — лягушкам-то стороны виднее… Я поехал, а вы продолжайте воспевания нашего инфантильного босса с глупым и ненужным псевдо-диссоциативным расстройством идентичности, вызванным переизбытком Пламени Предсмертной Воли. Прогулка-то долгая будет. Надеюсь…

Я аж рот от удивления раскрыла из-за того, что Франя аллегорично заявил, будто надеется, что дружба будет долгой, и что «раздвоение личности» нашему боссу на фиг не нужно, потому как оно «псевдо», то есть ненастоящее, а значит, в переводе с аллегоричного тролльского, Савада на самом деле раздвоением личности не страдает и всегда один и тот же, просто «по глупости» излишне считает, что в гипер-режиме он — и не он вовсе.

Франя тронул поводья, а я, подлетев к растерянному Тсуне, явно пытающемуся перевести изречение нашего местного Алигьери, заявила:

— А я с иллюзионистом согласна, только в менее ехидной форме!

Подмигнув Саваде, я запрыгнула в седло, а до него, опешившего от шока, наконец доехал смысл сказанного Франей, и он, разулыбавшись во все «тридцать два — норма», ответил:

— Спасибо. Вам обоим.

— Не надо, — поморщилась я и тронула поводья. — Ты хороший человек, и грех об этом тебе не сказать.

Тсуна помахал нам лапкой, являя миру румянец на щеках и радость в глазах, а Гокудера с растерянным взглядом и довольной лыбой подрулил к боссу и тихо сказал:

— Даже Фран Вас признал. А раньше игнорировал.

— Он изменился, — еще тише ответил Савада. — Он начинает понемногу открываться…

Больше я ничего не слышала, потому как отъехала от Десятого и его «Правой длани» с никотиновой зависимостью слишком далеко, а, нагнав Франа, сказала:

— Спасибо.

— А я ничего не сделал, — попытался выкрутиться этот гаврик. Фиг тебе, рыбонька моя вуалехвостая…

— А вот всё равно спасибо. За это самое «ничего».

— Опасно фермершами быть — галлюцинации начаться могут от избытка свежего воздуха.

— Не-а, скорее, от недостатка мозгов, — ухмыльнулась я, а Франя перевел тему:

— А я поеду в лес. К заводи. И там будет Облако с дубинками, мечтающее об отбивной.

— А зачем тебе это? — озадачилась я, а Фран, помолчав с минуту, решил открыть мне тайну строительства Садов Семирамиды:

— Я хочу помочь. Иллюзии бывают крайне полезны. А учителя злопамятный человек, путающий себя с животным, никогда о помощи не попросит. Никого не попросит. Удивляюсь, как тебя-то попросил.

— Я сама навязалась, — хмыкнула я.

— Точно манипулятор.

— Да ладно, зато пользу принесла.

— Странный и нелогичный манипулятор. Учитель говорит, что людьми надо манипулировать в своих целях.

— А что ж ты сам-то его не слушаешь?

— А я тоже странный, — выдал Франя, ехидно на меня зыркнув.

— И нелогичный, — хихикнула я, и мы поехали к лесочку, обсуждая план того, как будем пытаться втюхать помощь иллюзиониста нашему ненавидящему иллюзии будущему вождю…

====== 41) Хроники... нет, не «Нарнии» — фермерш! ======

«Трудности похожи на собак: они кусают лишь тех, кто к ним не привык…» (Антисфен)

Дни поползли, аки улитки, обкурившиеся марихуаны и обколовшиеся нейролептиков, то бишь медленно-медленно и на удивление скучно. До этого момента у нас что ни день был — то новый скандал, приключение или чей-то взбрык, а тут — ничего интересного, разве что подвели пару итогов, да еще пара граждан получила задания. Каждое утро мы с Рёхеем занимались живностями и болтали о том, как же ему выполнить его задание, и кому он может помочь словами, а не кулаками. Затем я готовила завтрак, и мы с Ямамото шутили или беседовали о смысле жизни — тут уж как настроение подсказывало. Мое, конечно, Ямамотыч-то у нас по жизни на позитиве. Собственно, за это он и поплатился: когда мы с ним поспорили, можно ли так легкомысленно относиться к жизни, я заявила, что не верю, будто ему на всё так глобально пофиг, что он и впрямь всегда искренне улыбается, он ответил, что, может, и не абсолютно искренне, но уж точно не потому, что просто-напросто маскируется, и вот тогда-то и приперлись наши гуси-лебеди, косящие под средневековых инквизиторов, и, зависнув над столом, огласили приговор: «Ямамото Такеши выполнит условия контракта в миг, когда обнажит перед другим человеком свои негативные чувства искренне и с желанием, чтобы этот человек принял его „темную сторону”, а не ради выполнения условия договора». Такеши впал в глубочайшую депру, заявив, что никогда прежде не показывал никому свою «темную сторону», хоть она у него и была, а потому просто не представляет, что у него может появиться желание открыть ее кому-то. Я пыталась его подбодрить и сказать, что надо просто подождать и найти того, кому он сможет довериться, на что мечник заявил, что ему так и так никуда от этого всего не деться и придется ждать, а такого человека он уже нашел, но даже ему он не хочет показывать свои минусы, и мы, повздыхав, решили вернуться к своим обычным улыбочкам и шуткам, дабы хоть окружающим настроение не портить. Может, это и неправильно было, учитывая суть контракта, но там ведь четко было оговорено, что он не должен открывать свой негатив чисто из-за договора, а потому мы вернули всё на круги своя. Ну а что? Любим мы о других заботиться, не убивать же нас за это! Но Граф, кажись, думает иначе… Ну так он вообще садист-извращенец!