— А какова причина твоей странности? Хотя мне не интересно. Ты просто глупая девочка, Лягушонку не хочется копаться в таком примитивном разуме…

— Фран, ты сейчас до безобразия мне напомнил табличку на собственной двери, — снова рассмеялась я.

— Да, я и впрямь Лягушонок, — заявил иллюзионист, и я резко затормозила. Ну зачем он так, а?..

— Никакая ты не лягушка и ни капли на нее не похож, — тихо сказала я, глядя парнишке прямо в глаза. — Если это самобичевание, хватит дурью маяться, если мазохизм, тоже. Не переворачивай мои слова с ног на голову. Я лишь сказала, что ты поступил как персонаж того фотоколлажа, не более. «А вы знаете?.. Хотя пофиг». Но ты не похож на лягушку. И прекрати страдать ерундой. Ты этого не заслужил.

— А откуда тебе знать, кто чего заслуживает? — озадачил меня парень, и мне почему-то показалось, что ответ на этот вопрос ему важен.

— Ты у нас с интуицией дружишь, вот и я не жалуюсь, — пожала плечами я, не отрывая взгляда от зеленых омутов. — Я не могу этого знать, равно как и ты, кстати. Потому что знает об этом лишь Небесная Канцелярия. Но я так чувствую, а своей интуиции я верю.

— Повторяешься, — выдал тролль Орловской губернии, но в глубине его глаз промелькнуло облегчение, словно ему были нужны те слова, что я произнесла.

— Может быть, — пожала плечами я. — Но я в тебя верю.

Франя явно озадачился, а я пошлепала дальше. Оседлав Лаванду, самую мирную нашу кобылку, верную подругу биг-босса под кодовым именем «Джудайме», я вручила Франу поводья, и мы не спеша поехали на объездку. Держался в седле он не очень хорошо, но явно раньше сей подвиг совершал, а потому вряд ли бы свалился, да и отбил свою многострадальную худючую пятую точку — тоже. Мы ехали в мирной, успокаивающей тишине и болтать с иллюзионистом мне почему-то не хотелось — я просто наслаждалась покоем и конной прогулкой.

Недалеко от левад Фран вдруг нарушил тишину и заявил:

— А ты два дня назад что-то скрыла ото всех, — я вздрогнула, а парень продолжил: — Никто не заметил, все на камень смотрели, а я видел: ты ждала чего-то. Еще один плюс Лягушки — ее владельца не воспринимают всерьез и не опасаются. А я видел, что ты что-то скрываешь. Ты знала, как камень активировать, — я снова вздрогнула, а иллюзионист меня добил: — А еще любитель карать всех, кроме четвероногих, сравнивая с ними караемых, тоже что-то скрывал. Когда мы пошли искать камни, он на меня косился. С чего бы, если ему на Лягушонка наплевать, и он зовет его тупым земноводным? Странно. Значит, вы в сговоре.

Н-да. Если уж Главу разведки раскусили, то меня и подавно. Печалька. Нехилая у нашей зеленющей язвочки интуиция, и недостатком внимательности он тоже явно не страдает… Но я отвечать ему не собиралась. Куда честнее промолчать, чем нагло и беспардонно врать. Не дождавшись ответа, Франя заявил:

— Я и так всё знаю. Вы скрываете что-то. Учитывая, что твой любящий загрызать «травоядных» почти до смерти сэмпай бывал замечен мной в лесу, вы нашли еще один камень, который я почему-то не чувствую. Как и учитель. Но учитель не заметил твоего странного поведения, потому что его поглотил азарт первооткрывательства и желание отгадать загадку камушка. Он на тебя не смотрел. А я наблюдательнее, потому как мне до камня дела нет. Так что он не придет к тому же выводу, что и я. Учитывая, что наземные и подземные камни я чувствовал, думаю, ваш камень был под водой. Мне поискать самому? Или расскажешь? Река плюс лес — небольшой участок. А я упрямый.

— Еще какой, — поморщилась я и тихо сказала: — Фран, это не моя тайна, так что не обижайся — я тебе ее не выдам.

— Ладно, Лягушонок сам всё узнает, — ничуть не расстроился, а, наоборот, каким-то уж больно довольным тоном заявил этот нелогичный гражданчик. Может, Принц не прав был, и Лягух ему не мозг подпитывает, а иррациональность? Да и пофиг. О, наобщалась с этим пофигистом, сама стала чхать на всё…

Мы подъехали к левадам и узрели, как Тсуна и Гокудера гоняют возле них двух молодых жеребчиков. Это было странно, потому что они последнее время трудились «во чистом поле», причем парой — одного коня по пересеченной местности вдвоем гоняли. Мы с моим язвительным собратом по извращениям логического мышления подъехали к забору, и Тсуна, заметив нас, погнал своего коника к леваде. Верный Хатико без папиросины ломанулся следом, и вскоре я спешилась и подрулила к лидеру всея мафии и его «Правой руке» с заскоком на боссе. Наш гордый птиц с земноводным на макушке остался в седле — как же это он с жердочки-то спустится? Никак, а то маска пофигиста пострадает…

— Приветик, Савада-сан, — заявила я, подруливая к боссу. — Как дела?

— Хорошо, — улыбнулся Тсуна. — Как только закончим здесь, пойдем к руинам. Твоя сестра обещала прийти к пяти часам.

— На ужин не опоздайте! — возмутилась я, скрещивая руки на груди. — А то голодными останетесь!

— Сами разогреем, — хмыкнул холеричный любитель перекуров.

— А свеженькое вкуснее! — возбухнула я и одарила Хаятыча взглядом, ясно говорившим: «Что бы ты понимал в колбасных обрезках! Сиди уж со своей манной кашей и не выпендривайся!»

— Заботишься? — фыркнул недоверчивый мафиози со склонностью к отравительству. Почему к «отравительству»? Да потому, что его никотин убивает во мне ломовую лошадь…

— Да, — кивнула я абсолютно искренне, и в глазах курильщика промелькнуло удивление. Он покосился на босса, а Тсуна, закатив глаза, изрек:

— Она правду говорит, Гокудера! Это и без моей гипер-интуиции видно!

— Кому как, — поморщился Хаято, не желавший вообще «видеть» что-то в «глупой женщине».

— Да ладно, — отмахнулась я. — Савада-сан, лучше скажи, как с конягами у вас.

— Отлично! — просиял Тсуна и вдохновенно пояснил: — Мы вместе выгуливаем лошадей по маршруту, правда, пока не самых строптивых, но я надеюсь, что и эту высоту возьмем! Ой… — он тут же стушевался, а я разулыбалась, аки кошка, обхомячившаяся рыбы, и, похлопав Десятого по плечику, заявила:

— Классный настрой! С таким настроением и море по колено! Вот если говорить: «Нет, ничего у меня не выйдет», — достичь чего-то куда сложнее. Ты начинаешь в себя верить, и это здорово!

— Вот! — поддержал меня Хаято. — И я о чем! Джудайме, Вы уже чуть больше верите в себя!

— Ну… есть немного, — смущенно улыбнулся Савада. — Но я просто не ожидал, что смогу выполнять такую сложную работу. Тем более без Реборна. А тут — всё получается. Я даже почти не падаю уже — привык. А когда у нас этим утром лошадки из левады вырвались, и мы их всех поймали, работники нас поблагодарили. Меня, если честно, впервые кто-то так благодарил за помощь, оказанную без Пламени Предсмертной Воли…

— Лошади вырвались? — озадачилась я, нахмурившись. — Как так?

— А вот так, — фыркнул Гокудера. — Один идиот забыл ворота захлопнуть. Я подозревал вредительство, но Джудайме говорит, что он просто забыл. Гипер-интуиция подсказывает, — наш холерик поморщился, но явно не мог не поверить словам босса, а потому продолжил: — Короче говоря, рабочие растерялись: шутка ли, десять лошадей вырвались, а нас всего пятеро было. Но я попросил Джудайме взять решение вопроса на себя, и он ожидаемо со всем справился! Организовал рабочих, и мы все вместе загнали лошадей обратно! А потом я с тем придурком беседу провел, чтоб больше не впадал в забытье!

— Круто, — протянула я, глядя на Тсуну с нескрываемым уважением и радостью. — И ты мне еще что-то вещал про то, что без Пламени ничего не можешь? Спасибо, Савада-сан, ты нам лошадок спас.

— Не спас, просто помог вернуть в загон, — смутился и чуть покраснел наш скромный лидер с закосом под «травоядное».

— Ну да, ну да… Ладно, не буду тебя смущать. Всё равно «Вонгола Дечимо словам не верит», — извратила я на итальянский лад название фильма «Москва слезам не верит». Тсуна покраснел и уставился в травушку-муравушку взглядом, в котором промелькнула капелька радости, смешанная с тонной смущения. — Трудись, Савада-сан! Труд облагораживает и помогает понять, каково приходится подчиненным.