— Я так понимаю, опыт завершен?

— Нет уж! — прошипела Ленка и, протянув Принцу палец, заявила: — Режь до крови.

Я хотела было возбухнуть, но, зная Ленкино упрямство, сдержалась. Енот-полоскун с диадемой на тыкве кольнул ее правый мизинец своим перочинным стилетиком на веревочке (тоже мне, игрушка йо-йо, блин. Высочество в детстве не наигралось, видать), и моя сестренция, надавив на него, начала мазюкать сферу, ставшую человеческой головой, собственной кровью. Я поморщилась, но вдруг заметила, что кровь в фигурку впитывается, и та становится бледно-розовой. Ни фига себе метаморфозы…

— Пока хватит, — шепотом скомандовал Принц, и Ленка с тяжким вздохом накрыла фигурку правой рукой. Та исчезла, а на левую ладонь моей сестры ни с того ни с сего осела ее собственная кровь, ставшая розовым туманом. Ленка усмехнулась и, сжав ладонь в кулак, обратилась к Саваде-сану:

— Теперь я буду помогать вам в исследованиях. Не возражаете?

Судя по ее тону, за ответ «возражаю» она из Тсуны-сана бы фаршированного тунца сделала, и тот, покосившись на Принца и поймав его утвердительный кивок (и на том спасибо, господин эгоцентрист с любовью к извращенным пыткам несчастных фермерш), решил воспользоваться предложением моей сеструхи и заявил:

— Если Ваши сестры не против, я только за. Мы как-то не додумались поработать с кровью, а ведь интересный результат получился.

— Я за! — улыбнулась Катька. — Мне еще надо с Торнадо тренироваться, а из-за опытов времени бы не осталось абсолютно.

— А я против, — пробурчала я, скрещивая руки на груди. — Но на это всем будет пофиг, так что я вынуждена согласиться.

— Отлично, — хмыкнула Ленка и обратилась к Саваде-сану деловым тоном: — Ну что, начнем?

— Хорошо, — кивнул тот.

Наша куканутая парочка ломанулась к канавке, а я, подхватив Гокудеру под локоть, протянула:

— Слушай, братюня, а не расскажешь ли ты мне, что за задание ты получил вечером? Я уже поняла, что та вспышка — символ прихода шинигами. Пойдем, оставим их трудиться, а ты мне поведаешь, что тебе сказали представители глюканутой на всю голову расы, и как вы этот секрет расковыряли.

— Ладно, — поморщился на удивление покладистый Хаято и вопросил у Тсуны: — Джудайме, я разъясню ей?

— Конечно, — кивнул Савада-сан с доброй лыбой. — Удачи вам.

— И Вам, — с тяжким вздохом пробормотал Гокудера и потянул меня к лесу.

— А я пойду с Торром тренироваться, — объявила Катюха и побежала в лес впереди планеты всей.

Остальные остались на опушке, и лишь мой братюня Фран, Облако Вонголы и ее же Дождь, скучковавшись, начали что-то обсуждать, а затем двинулись следом за нами. Зарулив в лес, мы с Хаятычем остановились у высоченной липы, и он, отпустив мою лапку, с видом великомученика заявил:

— Мое задание просто идиотично!

— Конкретизируй, — хмыкнула я, уперев руки в боки, и с любопытством глядя на мнущегося парня.

— Вот, — нехотя процедил он и, достав из кармана брюк сложенный чуть ли не вдесятеро пергамент, протянул его мне.

— Когда только припрятать успел, — фыркнула я, тиснув бумаженцию и разворачивая ее. — Вроде не совсем в адеквате был, а бумажку заныкать умудрился.

— Я всегда руководствуюсь в первую очередь голосом разума, — нагло соврал Гокудера.

— Ага, ага, — усмехнулась я и зачитала вслух написанный каллиграфическим витиеватым почерком текст на русском языке (для нас с сестрами, что ль, японские неадекватные мистификаторы так расщедрились?): — «Гокудера Хаято выполнит контракт в миг, когда докажет самому себе и представительнице противоположного пола, что может признать ее пол или хотя бы одного его представителя равным себе».

Чего? Это что за бред? Да этот шовинист до мозга костей на такое просто не способен! Я растерянно воззрилась на парня и вопросила:

— Совсем, что ли, этот Граф ополоумел?

— Вот и я того же мнения, — фыркнул Хаято и, тиснув у меня листок, заныкал его обратно в карман. — Ладно, идем тренироваться, а по дороге я расскажу тебе, что к чему насчет наших заданий и руин.

— Лады, — согласилась я, и мы с курильщиком без цыбульки потопали к привязанным у края леса лошадям. Вот только меня не покидала мысль о том, что, может, всё не так уж и плохо? Ведь он ради меня папироску затушил, значит, возможно, шанс выполнить это бредовое задание у него всё же есть? В конце концов, он не дурак и даже иногда умеет эмоции брать под контроль. Может, обойдется, а? «И понадеялся поп на русский „Авось”», блин… Но я буду верить в Гокудеру. До конца и даже дольше.

====== 40) Мир, труд, марихуана и наполеоновские планы ======

«Умение прощать — свойство сильных. Слабые не прощают». (Махатма Ганди)

POV Кати.

На следующий день после эпичного светопреставления «для всех» я, спасенная Ленкой от участия в познании непознанного с Вонголой, наконец смогла с головой погрузиться в свои ежедневные дела. Однако стоило лишь мне, закончив тренировку с Торнадо, собраться передохнуть перед объездкой территории, как вдруг у конюшни раздался тихий безразличный голос:

— Ты и впрямь с животными куда честнее, чем с людьми — они, наверное, лицемеров не переносят, приходится подстраиваться…

Я обернулась и ожидаемо увидела зеленоволосое чудо в перьях, по-жизни косившее под стеночку всем, кроме собственного языка. Кто б ему пояснил, что либо он не стеночка, и надо с моськи шпатлевку, ее зацементировавшую, отодрать, либо совсем уж надо с обоями сливаться и не язвить без причины! Впрочем, причина у него была, равно как и право злиться.

— Фран, я не лицемерка, но если ты считаешь иначе, твое право, — устало вздохнула я. — Каждый думает то, что хочет, и пытаться всех переубедить или всем понравиться у меня нет ни малейшего желания.

— А учителю ты решила понравиться. Хотя сначала его ненавидела. Или только говорила, что ненавидишь? Бедный Лягушонок, его использовали в корыстных целях. В одном из ходов шахматной партии фермерши-манипулятора…

— На себя посмотри, — хмыкнула я, начиная чесать Торра за ушами. — Ты точно такой же манипулятор, как и я. Почему? Потому что лучше тихонько подбросить человеку идею, чтобы он думал, будто она его собственная, чем заставлять его пинками делать то, что тебе нужно. Потому что конфликты — это глупо…

— А манипуляции — подло, — перебил меня иллюзионист, спиночкой подпирая стеночку. Бедняга, артрит замучил, ножки не держат? — Потому Лягушонок просто язвит и делает всё, что ему нужно, сам.

— Фран, это риторика, — усмехнулась я. — Ты подкидываешь людям свои идеи? Да. Форма не важна, если они их принимают. Что язвительность, что мягкая подача мысли — это всё равно попытка помочь, не более. Выглядит со стороны, может, и не очень, но подлым я такое поведение могла бы назвать, только если бы подкидываемые идеи несли вред тому, кому их подкидывают. А ни ты, ни я никому вред не причиняем. Ну а насчет Мукуро скажу так. Я его ненавидела — факт. Но сейчас у меня к нему двоякое отношение. Я его не понимаю — ни того, почему он так бесчестно поступал, ни того, почему готов был предать банду Кокуё — и потому я ему не доверяю. Однако он не злой человек, как мне кажется, не совсем прогнивший. И потому я хочу попробовать ему поверить.

— Как спасение жизни действует на девушек. Ананасовая Фея в их глазах превращается в принца в сияющих доспехах. Неужели Бэл-сэмпая потеснят на троне иголки учителя? Двух Принцев я не перенесу. Принц-Дегенерат и Принц-Хитрец. Эта коалиция просто ужасна.

— Да я бы не сказала, — рассмеялась я, вдруг представив Мукуро в тиаре нашего полосатого Императора всея колюще-режущих предметов. — Это было бы забавно. Прикинь, диадема на ананасе… Но насчет меня ты ошибся: я не из-за спасения решила ему поверить, а потому, что он решил поверить мне.

— Учитель никому не верит. Сельские девушки то ли слишком наивны, то ли самомнение зашкаливает, больше чем у самого Принца-садиста.

— И не говори, — хмыкнула я и, чмокнув Торнадо в нос, вышла на улицу. Возле конюшни стояла лавочка, и я плюхнулась на нее, решив, что на открытом воздухе говорить куда лучше. Фран прискребся следом и, доказывая мою теорию о том, что его «ножки-спички», как съязвил Шалин-младший, его не держат, снова подпер варийской мафиозной курточкой сельскую стену российской фермерской постройки.