Я подскочила на кровати и ломанулась к окну.
— Гранде Пьёджа Скуало! — объявил Суперби название того, что зависло в воздухе, а точнее, огроменной акулы, клацавшей тремя рядами острых, как бритвы, зубов и воззрившейся на меня черными, полными ярости глазами-бусинами.
— Ох ты, Боже мой… — прошептала я. — Это заклинание призыва? Магия? Демонический вызов?
— Нет, это мое оружие, — фыркнул мечник, и акула, видимо, повинуясь его приказу, заскользила под окном по кругу, причем прямо в воздухе. — Когда я направляю свою духовную энергию в этот перстень и с его помощью вливаю ее в эту коробочку, я могу призвать заключенную в ней силу, оружие. Эту акулу зовут Ало.
— Офигеть не встать, — протянула я, восторженно глядя на кружащуюся в воздухе красавицу. — Она шикарна…
— Еще бы, — усмехнулся явно довольный блондин и, встав рядом со мной, тоже уставился на свою питомицу.
— А как ты ей передаешь приказы? — начала заваливать мечника вопросами наглая и любознательная я, забывшая, что к командирам надо обращаться на «Вы». — А что еще она умеет нестандартного для акул, кроме полетов? А кормить ее надо? А…
— Вроой! — громогласно перебил меня он и усмехнулся. — Не всё разу! — он сбавил тон и пояснил: — Кормить не надо, она всё же скорее дух, чем живое существо. О способностях рассказывать не стану: это оружие, а не питомец домашний! Мало ли, кто подслушивает или потом сумеет вытрясти из тебя информацию?..
— Последнее — вряд ли, — перебила я мечника, глянув на него, как на идиота. — Что-что, а переносить боль я умею.
В его глазах промелькнуло удивление, но я уже отвернулась к окну, а он продолжил:
— Ну а приказы я ей отдаю либо вербально, либо мысленно. Вот так…
Акула тут же взмыла в небо, щелкнув зубами в миг, когда пролетала мимо нашего окна, и замерла где-то на уровне десятого этажа.
— Обалдеть, — прошептала я. — А она меня тяпнет, если я ее поглажу, но ты прикажешь ей не кусаться?
— А с чего ты взяла, что я ей это прикажу? — фыркнул мужчина.
— Чисто теоретически, — уклонилась от ответа я.
— Нет, оружие из коробочки не может ослушаться владельца, — усмехнулся Суперби. — Но я не собираюсь отдавать ей такой приказ.
— Ну и не надо, — пожала плечами я, с улыбкой глядя на вновь начавшую нарезать круги по воздуху зубастую хищницу.
— Возвращаясь к нашему вопросу, — мгновенно нахмурившись, вернул меня на грешную землю капитан. — Теперь веришь, что мы из иного мира?
— Да, — поморщилась я, смирившись с неизбежным. — Если уж у вас такое оружие, вы точно не отсюда. В нашем мире подобного не найти.
— Отлично, — усмехнулся мечник, и акула буквально за миг серым облаком втянулась в коробочку, которую мужчина тут же захлопнул и убрал в карман. — Тогда я продолжу пояснения.
— Давай, — вяло сдалась я, с грустью глядя на левый карман куртки нашей местной Рапунцель и усаживаясь на край кровати. Он хмыкнул и плюхнулся на мое кресло, а затем заявил:
— Оказалось, что в вашем мире кто-то узнал о нашем и нарисовал мангу. Именно так о нас узнала твоя сестра. Тот отброс-извращенец сказал правду: манга «Учитель-мафиози Реборн» имеет к нам отношение, но мы не косплееры — мы ее герои.
— Манга ожила? — скептически выгнула бровь я.
— Врой, нет! — возмутился на мою тупость Суперби. Похоже, это и впрямь его фамилия… — Просто оказалось, что многие миры, описанные в мангах, и впрямь существуют! Это касается нашего мира и мира «Потомков тьмы» — там говорится о шинигами, которые нас как раз таки и перекинули в этот мир.
— А зачем? — нахмурилась я, начиная мысленно просчитывать варианты. — Какой смысл шинигами перемещать людей из одного мира в другой?
— В нашем мире мы погибли, — поморщился Скуало и тут же добавил: — Но я не расскажу, при каких обстоятельствах! Что было дальше — просто темнота. Абсолютная темнота и могильный холод. Я в ней словно парил, — голос его стал на удивление тихим и печальным, а взгляд мечник опустил в пол. — Там не было ни звуков, ни запахов, ни событий, и всё, что мне оставалось — вспоминать и ждать. Ждать, что, возможно, когда-нибудь я сумею отомстить. Но потом это прошло. И я уже не хотел возвращаться и мстить. Я погиб — значит, я не должен был оживать, иначе пострадала бы моя честь фехтовальщика. А затем меня вдруг словно что-то дернуло, и я оказался в саду вечноцветущей сакуры. За столом сидело призрачное существо, назвавшееся «Графом». Это был шинигами. Он предложил сделку: меня бы оживили в чуждом мне мире, и если бы я выполнил некое условие, я ожил бы в своем. Срок — шесть месяцев. Но я отказался. Я не собирался возвращаться. Это бы противоречило моему кодексу мечника. Но Граф заявил, что тогда на меня обрушится самая страшная кара мира мертвых — мира Мейфу. Меня погрузят в самое жуткое воспоминание навечно. Мне это продемонстрировали и… — Скуало нахмурился и, поморщившись, сказал: — Кара ведь должна соответствовать грехам, разве нет? Справедливости в том, что меня бы отправили в «мир вечного ужаса», так он это наказание назвал, не было. Да и… — он перешел на шепот, и я с удивлением на него воззрилась: — Если бы я ожил, я, возможно, сумел бы когда-нибудь выполнить свою клятву и избавиться от нее. Не люблю, когда что-то мешает данному мной обещанию… Знаю, оно невыполнимо, но… Если бы я был жив, я хотя бы мог попытаться.
— Ты принял предложение, — тихо сказала я и подошла к мечнику, который вздрогнул и возмущенно на меня воззрился, но я лишь села на пол у его ног и, осторожно взяв его за руку, грустно улыбнулась. Я понимала его чувства, если честно, а потому искренне сказала: — Нет ничего постыдного в том, чтобы вернуться. Потому что это будет сделано ради исправления того, что ты не успел исправить. Ты дал обещание — так сдержи его. Если не получится, хотя бы попытайся. Даже если бы ты погиб, выполняя это обещание, всё равно стоило бы использовать шанс. Я же вижу: тебе это обещание очень важно. Так попытайся выполнить его, хоть и ненавидишь его всей душой.
Скуало вздрогнул, но, что интересно, руку убрать не попытался. Он просто сидел в кресле, откинувшись на спинку, и смотрел на меня сверху вниз — чуть удивленно, настороженно и ожидая подвоха, но в тоже время с толикой надежды. Ему ведь нужны были эти слова, я поняла это сразу, а потому, осторожно сжимая руками его горячую ладонь и мягко поглаживая ее большими пальцами, я печально улыбнулась и продолжила:
— Знаешь, то, что ты принял предложение — не трусость, — он вновь вздрогнул и попытался убрать руку, но я крепко в нее вцепилась и тихо сказала: — Ты не трус, нет. И не смей так думать. Ты не заслужил того, что на тебя хотели повесить. Ты не успел выполнить свое обещание. У тебя было куда больше причин вернуться и жить, чем вечно страдать. И даже не от того, что ты переживал бы самые ужасные мгновения своей жизни, а от того, что ты бы мучился, думая: «Я не использовал шанс из-за гордости». Да, с одной стороны, ты погиб, значит, возвращаться — это идти против судьбы. Но с другой, тебе предложила шанс всё исправить сама судьба. Так почему бы им не воспользоваться? Возможно, твоя жизнь была прописана в Книге Судеб именно так — с небольшим перерывом. А значит, ты лишь следуешь своей судьбе, приняв предложение Графа. Ты лишь вернешься — ты не предашь свой путь мечника, нет. Ты просто продолжишь жить и следовать ему. Самураи принимали жизнь такой, какая она есть. Они принимали и жизнь, и смерть. Они считали, что если пришло их время умирать, они должны умереть, но если смерть обошла их стороной, они обязаны жить. Так и в твоем случае: смерть пришла, и ты с ней смирился, но затем пришла жизнь. Вернулась к тебе. И ты ее так же принял. Как истинный самурай. Можешь ругаться, но я не считаю тебя европейским рыцарем, хоть ты и итальянец: твои убеждения больше похожи на убеждения средневековых самураев. А потому живи. Прими то, что послала тебе судьба, и просто живи.
Повисла тишина. Скуало сверлил меня странным взглядом, полным подозрения и желания поверить в мои слова, а я с печальной улыбкой продолжала гладить его ладонь и отчаянно надеялась, что он мне всё-таки поверит и простит себя. Ведь он не слабак и не трус — он очень сильный человек, думаю, самый сильный из моих знакомых. И он должен понять это, должен простить себя… Наконец, Суперби принял решение — я прочла это в его глазах, цвета ледяной стали. Он улыбнулся краешками губ и пробормотал:
