— Так и было, — пожала плечами Ленка, усаживаясь обратно и снова приходя в состояние «я мирный атом, пока на меня не начнут воздействовать». — Но сегодня я изменила мнение о нем. Не потому, что он меня спас. Потому что я его поняла.

— Поняла? — озадачилась Катюха.

— В чем? — поддержала ее удивление я.

— Во многом, — пространно заявила Ленка и забралась под одеяло. — В любом случае, что он сказал-то?

— Что на тебя упал кусок шифера, — пожав плечами пояснила я и, подъехав к сестре на кресле, положила ей на колени подушку. — Больше он ничего не сказал. Ну, только что спас тебя.

— Ясно, — протянула Ленка. — Он кое-что скрыл.

— Что именно? — напряглась я, а Ленусик, умостырив постельную принадлежность, возвращенную мной к родным пенатам, пояснила:

— Он спас меня, а потом выяснил, что четверым из наших работников нас «заказали». Шалин, — меня как током шибануло. Вот же гадина… — Но вы не переживайте: Бельфегор разобрался с тем, кто кинул на меня кусок шифера. Он больше ничего не сделает.

— А остальные трое? — возмутилась я, давно уже подскочившая и уперевшая руки в боки. — Надо срочно выяснить, кто это был и…

— Стоп, истерика, — поморщилась Ленка и вновь зевнула. — Я когда просыпалась примерно после обеда, Бельфегор был еще здесь — читал мою книгу по оккультизму. Он сказал, что пообщается с оставшимися тремя гражданами, и нам не придется даже увольнять их. Знаете, после того, как он «пообщался» с тем, кто на меня шифер сбросил, — Ленка как-то странно усмехнулась, и я поежилась. Я! Что это еще за ухмылочка такая… злющая? — не думаю, что он снова решит встать на путь метателя шифера и прочих строительных принадлежностей. Также, думаю, будет и с другими.

— Что ж он с ним сделал-то? — пробормотала я, а Катюха, побледнев, начала крутить в руках поднос.

— Ну… — задумчиво протянула Ленка, глядя в потолок. — Он метал стилеты. Раны оставались совсем неглубокие, но такие как раз самые болезненные. Плюс он нанес ему порезы, которые вызвали обильное кровотечение. Так что ему было и жутко, и больно.

— Вот балбес! — возмутилась я, складывая руки на груди и начиная отбивать безумный ритм ногой. Спокойно, Маша, сохраняй адекватность, сохраняй… — А если он в суд подаст?

— Не-а, — беззаботно отмахнулась Ленка. — Ты просто не представляешь, что это было за зрелище. Он реально демон. Может, и не демон, конечно, но похож точно. Наши трусливые работнички чуть не поумирали со страху и жались друг к другу, но даже убежать не пытались, потому что ноги не слушались. А Бельфегор… Он был как Арес и Аид в одном. Абсолютное воплощение разрушения. Сама Смерть, — на последних словах глаза Ленки странно блеснули, а улыбка стала печальной, и я поежилась. Довел этот параноик мою спокойную сестру до состояния, когда в ней садюга проснулся… Кошмар! Что за жизнь такая, а?!

— Лен, у тебя не было приступа? — осторожно спросила Катя, прерывая мои размышления.

— А по мне не видно? — усмехнулась Ленка, переведя на Катьку взгляд и спасая тем самым от него потолок.

— Ну, ты слишком бодрая для этого, — пробормотала Катюха, озвучивая мои мысли. Прям телепат, ёлки-палки… — но в то же время мне кажется, что так на тебя могло повлиять нахождение рядом Бельфегора.

— Когда кажется, креститься надо, — съязвила моя хамская сеструха, а я, фыркнув, заявила:

— Тоже верно. Ладно, если ты в норме, держи ужин, а мы пошли. Посуду потом сама оттащишь?

— Да я заберу, — улыбнулась Катька и поставила поднос на колени Ленусика. Эх, эта ее вечная добросердечность… Нет, я не против: Ленка нам сестра всё-таки, как не помочь? Но вот по отношению ко всем подряд такое ее поведение подбешивает.

— Спасибо, — улыбнулась Ленка краешками губ и начала хомячить хавчик.

Я повздыхала и потопала к себе: настроение было на нуле. Допрос рабочих сам собой отменился, но я всё равно никак не могла отделаться от волнения за сестер, да и Принц этот доморощенный удивлял. С фига ли он помог Ленуське? И с фига ли он так за нее заступился? То, что наши работнички промолчали, меня не удивило — они у нас вообще «жалкие травоядные», как сказала бы Катька, но вот то, что сэр Бельфегор Каваллини отомстил за мою сестру, да еще и так жестоко, меня пугало. С чего он это сделал? Может, он не такой плохой, каким кажется? Да нет, вряд ли. Он же явный псих. А может, это опять всё было по принципу «Принцу скучно»? Вариант. Но тогда Ленка явно расстроится, потому что, мне кажется, она к нему привязалась и считает другом, а ведь у нее никогда в жизни не было друзей, да и привязанностей тоже — она всегда была одиночкой. Так что, если он ее предаст, она, боюсь, отойти уже не сможет, а это меня вгоняет даже в большую депру чем то, что Катюха скорефанилась с этим мерзким Дикобразом симпатичной наружности и гнилой «внутренности», пардон за мой французский!

Помаявшись минут пять брожением от одной стены до другой, я ломанулась к Франу — рассказать, что всё прояснилось. Пару раз пнув дверь, я, не говоря ни слова, ворвалась в комнату. Парень сидел на кровати, как обычно обняв колени руками, но явно только что на нее взгромоздился, и я, плюхнувшись рядом с ним, сразу задала главный вопрос:

— Фран, я тебя очень прошу, скажи мне правду. Бельфегор способен предать?

— Не знаю, — протянул парень, глядя на полотно Шишкина «Лес перед грозой». Что ж он его так гипнотизировать-то любит? Вроде там нет ничего необычного… Светлая поляна да темнеющее небо… — У него не было тех, кого он мог бы предать — ему никто не доверял. В бою мы полагались на него. Он ведь Гений. Ты видела его ножи. Но в жизни он всегда был одиночкой и близко никого не подпускал.

Я тяжко вздохнула, словно воз везла, и пересказала парню всё, что произошло у Ленки. Нет, я не трепло, но Франу я доверяю. Он не из болтливых, это точно, а сейчас мне помочь может только он, и нет, я не использую его — мне просто нужен совет.

— Как думаешь, зачем он помог? — покончив с ролью древнеримского оратора, вопросила я.

— Не знаю, — чуть озадачено протянул парень, воззрившись на меня. Ого, а вот и Франовы эмоции! Я бы порадовалась, если бы так не паниковала… — Он никогда не помогал никому, если это было не во время боя или не приносило пользы ему самому. Он очень эгоистичный Принц, что наталкивает на мысль о том, что он всё же не фальшивка.

— Печально это, — пробормотала я. — И что думаешь? Он подставит Ленку?

— Вполне возможно, — пожал плечами Фран, но тут же заявил: — Но только если она ему безразлична, и он просто играет. Если он помог не потому, что ему было скучно, не думаю, что он ее подставит.

— А такое возможно? — фыркнула я скептически.

— Я с ним знаком давно, — неопределенно заявил фокусник, вогнав меня в окончательные непонятки, — он со мной — куда меньше. Тот Бэл-сэмпай, которого знаю я, не предал бы товарища. Способен ли на это тот, кого знаешь ты, неизвестно.

— Ты мне мозг уничтожил, — возмутилась я, всплеснув руками. — Что за на фиг? У твоего Принца что, раздвоение личности?!

— Нет, до этого он пока не дошел, — хмыкнул Фран. — И он не мой Принц — он вообще…

— Тогда всё, мой мозг умер, похороните его под плинтусом, — заявила я, перебив ехидное заявление парниши, и рухнула на его койку.

— Мне лень, — протянул он и подполз к изголовью кровати, на которой развалилась наглая я.

— Лентяй.

— Не такой, как та, что каждый вечер оккупирует мою кровать.

— А тебе жалко?

— Нет, я вообще непритязательный.

Мы замолчали, а я, сверля потолок взглядом, думала: спросить или не стоит? Уверенность моя в моей правоте была уже безгранична, так что от подтверждения ее я бы в транс не впала, а за сестер я боялась — за их сохранность и здоровье, а потому всё же осторожно спросила:

— Фран, если можешь, и… Я не побегу в полицию, но скажи, Бельфегор убивал людей?

Повисла напряженная тишина. Лицо Франа застыло, словно посмертная маска, и только в глубоких зеленых глазах читалась боль, а затем он тихо спросил: