— Но слова не защитят.

— Кто знает? Да и кулаки не всегда могут защитить.

На секунду мне показалось, что мир осветила белая вспышка, а затем я моргнула и обнаружила, что боксер стоит с совершенно ошарашенной харей и в непонятках смотрит на меня.

— Что не так? — озадачилась я. Когда это он успел даже позу сменить, не то что выражение хари лица?..

— Нет, ничего, — пробормотал он и попятился. — Передавай привет Лене-сан, а мне надо найти босса!

С этими словами он бегом ломанулся в сторону левад, а я подумала, что что-то тут не чисто и вернулась к индоуткам и их сараю. Не мое это дело, что там за фигня с боксером приключилась, в конце-то концов: у меня своих забот выше крыши. В голову настойчиво долбилась мысль, что не всё так просто, и у Ленки вполне мог случиться приступ, а она бы попросила Принца ничего нам не сообщать из тех же соображений, что привел Рёхей. Я сама когда-то ими руководствовалась, а Ленка так и вообще всегда старалась нас с Катькой ото всего оградить, ну, или не знаю, чего она добиться этим хотела, но молчала всю жизнь как партизанка о своих проблемах, так что не удивлюсь, если Бельфегор меня обдурил: думаю, наш сельский гений — отменный лжец! Хотя это было бы ой как печально… Но если Ленка не хочет говорить, я ее заставлять не буду, потому как она к этому вопросу всегда относилась очень болезненно, и это единственное, во что мне и впрямь не стоит лезть. Помню я наш последний скандал на эту тему, когда я ляпнула, что ей стоит к врачу сходить, хотя лучше б меня кирпич, ну, или шифер по башке шарахнул, и я его забыла, такой вынос мозга она мне устроила… Ну да ладно, это всё фигня. Память мне нужна, чтобы избежать ошибок прошлого. Эк меня на философию пробило, прям жуть… Вернемся лучше к нашим баранам, то бишь индоуткам!

Сказано — сделано. Я продолжила уборку, затем ломанулась в курятник, а вскоре вернулась домой. На ужин Ленка не спустилась, и я поведала Катюхе о том, что мне рассказал наш шишишикающий Чешир, но Катя, тут же у него спросившая: «Она не говорила ничего необычного?» — получила тот же ответ, что и я, и мы, переглянувшись, пришли к молчаливом выводу, что даже если Сиятельство нам сиятельно солгало, лезть мы в это не будем, просто будем наблюдать за сестрой, и если дело зайдет слишком далеко, вмешаемся. Фран, кстати, мое напряжение заметил, а потому после ужина зарулил ко мне в комнату, предварительно едва слышно постучавшись, и вопросил:

— Что не так?

Я, естественно, рассказала ему о той тайне века, что мне выдал Бельфегор, но у моего другана это вызвало несколько иную реакцию, нежели у нас с Катькой.

— А ты уверена, что шифер упал «сам»? — протянул любитель лягух, усаживаясь на край моей койки.

— В смысле? — озадачилась я. — Думаешь, ее хотели?..

Мысль о том, что на Ленку могло было быть совершено покушение, вогнала меня в дикое состояние. Хотелось рвать и метать, немедля найти ту мерзость, что на мою сестру посмела руку поднять, но одновременно с тем хотелось обнять Лену, прижать и никогда не отпускать. Я противоречивая натура, но это не дает мне впасть в крайность — о да, я во всем плюсы найду, даже в своей непоследовательности…

— Кто знает, — протянул Фран. — Может, поговоришь с очевидцами?

— Для начала надо с самой Ленкой поговорить, — поморщилась я, умостыриваясь в кресле. — А то мало ли…

— А что такого «мало ли» может произойти? — вопросил проницательный Фран, и я, поморщившись, пробормотала:

— Не моя тайна… Так что всего не могу сказать, извини, — фокусник едва заметно кивнул, а я пояснила: — У Ленки небольшие проблемы с психикой. Нет, у нее нет ничего жуткого и кошмарного, но есть некоторые отклонения, понимаешь?

— Не очень ясно, но понимаю, — протянул мой понятливый друг, и я, улыбнувшись, кивнула.

— Спасибо.

— Пока не за что, — пожал плечами парень. — Я могу спросить Бэл-сэмпая, не проявила ли твоя сестра признаков психического расстройства, но не думаю, что он признается.

— Не стоит, — поморщилась я. — Во-первых, он может опять в тебя свои железки понавтыкать, аки иголки в игольницу, а во-вторых, если Ленка его просила не говорить ничего, значит, она не хочет, чтобы мы вмешивались. Спрошу у нее самой, не было ли припадков, а если скажет нет — значит, нет. Просто буду за ней приглядывать.

— Ты хорошая сестра, когда не проявляешь начальственную натуру, — сделал мне комплимент мой друган.

— Спасибо, — усмехнулась я, начиная раскручиваться в кресле. — Но вот насчет того, не было ли это покушением, я ее всё-таки расспрошу подробно. Только ты у чеширского пафосного недоразумения этого не спрашивай. Есть возможность обойтись без его показаний, так что не хочу, чтобы ты подставлялся. Ты ведь всё равно, как обычно, не окажешь сопротивления…

— Ладно, — протянул Фран, фактически подтвердив мои слова о том, что Бельфегору ака Принц-маньяк он противодействовать не станет. Жаль… Ну да ничего, мы еще к этому придем, надеюсь.

— Тогда пойду гляну, не проснулась ли она, — со вздохом сказала я и оторвала афедрон от трона. — Фран, только…

— Я никому не скажу, — перебил меня этот балбес, и я фыркнула:

— Я не о том. Я и не думала, что ты ляпнешь кому, — он чуть удивленно на меня воззрился, и я пояснила: — Если бы ты меня не перебил, то услышал бы фразу целиком. Конкретнее: «Фран, только не задавай вопросов Бельфегору о произошедшем». Договорились?

— Я уже подтвердил это, — протянул он.

— Нет, ты подтвердил, что не спросишь о том, не было ли у нее припадка и не было ли это все спланированным нападением, а я вообще не хочу, чтобы ты эту тему поднимал. Боюсь, этому параноику может весь его укур в голову стукнуть, так что лучше не стоит, ладно?

— Ладно, — кивнул парень и, встав, пошел к выходу.

— Эй, Фран, — окликнула я его, и парень замер в дверях. — Спасибо.

Он оглянулся и пристально посмотрел мне в глаза, а затем кивнул, и в его глазах я прочитала ответ. «Пожалуйста, и не волнуйся — я не стану нарываться». Я улыбнулась, а Фран ушел. На меня же навалились тяжкие мысли, и я почувствовала, что замерзаю. Выудив из шкафа свой броник против холодов, то бишь серый пиджак, я быстренько его напялила и, распихав по карманам метательные ножи, благо, карманы были глубокие, пошлепала к Ленке. Катюха уже мялась у ее дверей с подносом, на котором красовалась любимая Ленкина молочная рисовая каша, японский омлет и чашка какао, что заставило меня засмеяться и получить «в награду» возмущенный Катюхин взгляд.

— Ой, — пробормотала я, поняв, что могла запросто разбудить Ленусика. — Ну, ладно, мы всё равно пришли ее будить, так что всё к лучшему!

Да, я выкрутилась, и что? Катька закатила глаза с мученическим видом, а я постучала, и мы вместе вломились к Ленке. Она мирно лежала, свернувшись в клубочек и укрывшись покрывалом, и сопела в две дырочки, но, как оказалось, совершенно не спала, потому как глаза ее были открыты и хмуро глазели на дверь, то бишь на нас Катькой.

— Ну что, болезная, как ты? — вопросила я, подруливая к сестре. — Мы тут слышали, что на тебя чуть шифер не свалился — колись, как дело было.

— А вы откуда знаете? — зевнув, вопросила Ленка. Кажись, она в норме, что странно — обычно, если у нее случается припадок, она впадает в глубочайшую депрессию и ходит по дому, аки приведение, тормозит по-страшному, а на все вопросы ответы у нее столь пессимистичны, что аж выть охота.

— Ну, мне сказал полосатый псих, — хмыкнула я, усаживаясь в кресло, и тут в меня полетела подушка. Я ее перехватила, спасибо инстинктам, и ошарашено воззрилась на пышущую возмущением Ленку.

— Ты чего?! — офанарело возопила я.

— Бельфегор не псих, — процедила она, вставая. — Обзывай, как хочешь. Но он не псих.

Я опешила. Что случилось-то? Он ей, конечно, спас жизнь, но почему она так реагирует? Глобальный афиг отразился не только на моей роже лица, но и на Катькиной, и она осторожно спросила у нашей сеструхи:

— Лена, всё нормально? Ты же, вроде, говорила, что ненавидишь Бельфегора…