— Тогда я сделаю предположение! — рассмеялся он, крутанувшись на кресле вокруг своей оси.
— Вперед, — вяло пробормотала я, чувствуя, что сон начинает подкрадываться ко мне и пленять мой загнанный безумной игрой разум. Апатия навалилась внезапно, словно из засады, а исчезнувшее вместе с опьянением и триумфом возбуждение оставило пустоту и ощущение монотонной, серой, беспросветной тоски, вкупе с отстраненностью и усталостью.
— Принцесса пережила шок! И это отразилось на ее психическом состоянии, — начал умничать наш гений, а я закрыла глаза. Голос его постепенно отдалялся, а мой разум — отключался… — Принцесса явно страдает расстройством психики, но вот каким? Она безразлична к окружающим, она одиночка, она теряет сознание, она обычно безэмоциональна, но может впасть в истерику от… — голос Бельфегора звучал всё дальше и дальше, всё тише и тише, и я, наконец, провалилась в пугающую, давящую, изначальную мглу. Такую желанную и такую ненавистную…
====== 28) Пара ударов судьбы и прощение ======
«Искупление очищает душу. И тогда покой нисходит на душу». (Рафаэль Сабатини)
POV Маши.
Прошлым вечером мы с Хаято отлично пообщались, и оказалось, что не такой уж он и придурок — мозги у него явно имелись, а когда ему было надо, и он не старался сразить всех и вся своим хамством и наглостью, он мог быть «своим в доску», и мы с ним славно провели время. Если точнее, съели кучу пирогов, он рассказал мне о том, как в его школу в Японии перевелась девушка НЗЖ Шитт П, за которой он наблюдал долгое время и которая явно была пришельцем, а я поведала ему о том, как видела НЛО, и что Ленка называла явление в виде светящихся шариков феями, после чего мы решили вместе сходить к руинам, потому что Гокудера, как и все мы, решил, что те шарики были связаны именно с ними. Вернулись домой мы как раз к отбою, и я поскакала спать, а утром встала в отличнейшем настроении и с ощущением того, что сегодня будет удачный день. Утро прошло как обычно, обед — тоже, разве что ни Ленка, ни Его Высочество королевская наглость не явились, а Дикобраз, пока готовил котлеты, удостоился пары советов от Катюхи. Пацифистка, блин… После обеда я решила помочь Катьке и взять на себя ее обязанности по дойке коров и подкорму кроликов, чтобы она за это время начала убираться, но меня, бредущую в комнату сестры, чтобы сообщить ей эту шикарную новость, перехватил наш венценосный гениальный остолоп.
— У Принца сообщение, — заявил он, подруливая ко мне.
— Какое? — вскинула бровь я, глядя на раскачивавшегося с пятки на мысок и закинувшего руки за голову Принца.
— Лена не сможет сейчас работать, потому что спит. Она перенервничала из-за чуть не свалившегося на нее куска шифера, и Принц, спасший Принцессу, проводил ее отдохнуть.
Я опешила. Как так?! Ленка чуть не… Я подлетела к Бельфегору и в ужасе затараторила, вцепившись в ворот его куртки:
— Как она?! Не поранилась?! С ней всё в порядке?!
— Спокойно, — ухмыльнулся Бельфегор, отцепляя мои руки. — С ней всё нормально, я успел вовремя. Небольшая царапина на шее и ушиб затылочной зоны головы, не больше!
— Спасибо, — пробормотала я, никак не ожидавшая помощи от этого параноика.
— Не за что, — ухмыльнулся Принц. — Я лишь сделал то, что хотел.
Я нахмурилась и осторожно спросила:
— А Лена… Она не делала ничего странного?
— Например? — уточнил господин Чешир, пряча руки в карманы.
— Ну… Может, она сказала что-то странное? — попыталась выкрутится я. — Или рассмеялась?
— Ничего необычного я не увидел, — хмыкнул он. Фух… Слава тебе, валенок! А я уж испугалась… Он явно не врет — ложь я за километр чую, значит, Ленка и впрямь не вела себя необычно, если только ее припадок не показался бы этому шизику обыденностью.
— Еще раз спасибо, — улыбнулась я.
— Конечно, — кивнул он. — Но до вечера не мешайте ей. Пусть спит.
— Да, пусть отдохнет, — согласилась я с этой пакостью, давящей ехидную лыбу. — Хорошо, что ты предупредил. Она тебя попросила?
— Нет, инициатива Принца! — пояснил Бельфегор и, шишишикая, свалил куда подальше, а точнее, к лестнице. Я поняла, что моя помощь Катюхе накрылась медным тазом, и, чтобы не нервировать ее лишний раз, отправилась заниматься курами и индоутками вместо нашей пострадавшей от шиферопада.
Что интересно, ко мне подрулил Рёхей, кажись, так нашего перебинтованного экстремала зовут, и вопросил:
— А где Лена-сан? Она обычно занимается птицами.
— Она приболела, — пожала плечами я, — и решила отдохнуть. Думаю, скоро прочухается, не волнуйся, брателло.
— А, ясно, — улыбнулся он и, сверкнув глазами, сжал кулаки и заявил: — Она должна экстремально поправиться! Тогда за нее не будут волноваться ни птицы, ни ты, ни Катя-сан! Ради семьи надо быть здоровым!
Пардон, Рёхей-сан, а куры, типа, тоже ее семья по твоей логике? Ну да ладно. Главное, его настрой! Мне он очень нравится! Сама такого же придерживаюсь.
— А то, — хмыкнула я, засыпая индоуткам в кормушку корм, пардон за тавтологию. — Она боец, как и все мы, так что скоро оклемается. И явит миру свою пофигистичную физиономию, которую мы с Катькой будем очень ждать!
— Помощь и поддержку семьи нельзя переоценить, — улыбнулся боксер, сияя удивительно целыми для представителя его «профессии» зубами. — Если семья помогает и дарит поддержку, хочется драться до победного!
— Это точно, — кивнула я. — А когда побеждаешь, спешишь поделиться с родными вкусом победы и отдаешь им радость.
— А они принимают ее и дают экстремальный заряд позитива для новых побед!
— Прям порочный круг, — рассмеялась я. — Но так и есть. А у тебя тоже есть сестры или братья?
— У меня есть сестра, Киоко, — разоткровенничался боксер, довольно улыбаясь. — Я ее обожаю. Но она недавно вышла замуж и уехала в другой город… — он заметно пригорюнился, но договорил: — Я по ней скучаю и часто навещаю! Надеюсь, когда я вернусь, она обрадуется и не грохнется в обморок!
— Конечно обрадуется, — хмыкнула я. — Учитывая, как ты ее любишь, приезду такого брата не обрадоваться грешно. А в обморок… Ну, ежели у нее твои гены, фиг она в него ляпнется.
— Она куда чувствительней меня, — рассмеялся Рёхей, почесав затылок. — Я для нее и впрямь слишком экстремален, и она всегда очень за меня переживает. А я даю ей поводы, — снова пригорюнился он. — Но я стараюсь не волновать ее лишний раз, и лишь когда очень серьезно получаю по шее, рассказываю, что всё же получил. Да и то стараюсь не посвящать в подробности.
— Врать нехорошо, — хмыкнула я, подумав: «Чья бы мычала».
— Иногда ложь во спасение — единственный выход, — совсем уж опечалился он. Даже руки опустил, а взглядом впился в землю. — Она очень ранимая и очень бы переживала, если бы узнала правду. Потому я ей рассказываю небылицы, чтобы она лишний раз не беспокоилась. Нет, правда, если я выжил, чего трепать ей нервы рассказами о том, что произошло? Я же в норме.
— А был бы не в норме, рассказать бы уже не смог, — фыркнула я.
— Да, конечно, — кивнул он. — Но… Я не хочу волновать тех, кто мне дорог. Если я и становлюсь причиной для переживаний, то хотя бы стараюсь оградить от излишних треволнений.
— А может, эти волнения пошли бы лишь на пользу? — вскинула бровь я, заливая в корыто воду. — Вот, предположим, приходит Киоко, не дай Бог, домой с фингалом и говорит, что упала. А ты чувствуешь, что это ложь. Что лучше было бы? Если бы она правду сказала или…
— Если бы я узнал, что ее кто-то ударил, — перебил меня Рёхей на огромной громкости, сжав руки в кулаки, — я тут же сделал бы из него отбивную! Да, потому лучше бы она сказала правду — я защитил бы ее! Но она-то не сможет мне помочь, зачем же ее волновать?
— А затем, что так ты сможешь ее успокоить! — фыркнула я. — Представь, как она беспокоится, думая: «Что же произошло на самом деле?» — и теряясь в догадках! Плюс, она сможет поддержать, а это немаловажно. Даже если бы у тебя не было возможности навалять тому, кто ударил бы твою сестру, например, он уехал бы в другую страну, ты бы мог ее подбодрить, сказать, как за нее переживаешь. Нельзя недооценивать помощь слов!
