— А если б Катю-чан инфаркт хватил?! — возмутилась я чуть тише, но не менее яростно.

— От приятных сюрпризов не умирают, — убежденно заявил Зефирище.

— Мой мозг, которого и так практически не было, умер, — прошептала я и, закрыв лицо руками, склонилась над землей, практически параллельно к ней.

— Ку-фу-фу, не стоит волноваться о таких пустяках, — заявил Мукуро. — Впрочем, если бы мы недавно не помирились, вряд ли бы тебе удалось заполучить расположение этого человека.

— Спасибо, — пробормотала я, тут же выпрямившись. Стало немного стыдно от того, что всё это время я ждала со стороны Фея подвоха, но он лишь пожал плечами и, убрав наконец с моего плеча свою конечность, заявил:

— Я же сказал тебе всё час назад. А слово свое я держу, хоть ты и считаешь, что это не так. И это правильная позиция — недоверие полезно.

Самое смешное — он явно не обижался на меня за мою недоверчивость, а, наоборот, поощрял ее. Спрашивается, где у человека логика и элементарное чувство собственного достоинства? Вот когда я его предателем называла, он оскорблялся, а когда жду от него пакости в любой момент, поддерживает. Хотя… Может, это и есть его логика? Он не считает себя предателем и воспринимает это как оскорбление, но сам никому не доверяет и считает, что умные люди будут поступать как он?.. Но ведь он явно был доволен, когда я согласилась принять его помощь, значит, мое доверие ему всё же приятно? Хотя он и считает, что надо ожидать худшего всегда и ото всех… Ааа, я запуталась! Хотя не совсем. Одно я поняла точно: Мукуро никому не доверяет и ото всех ждет гадости, чего и другим желает, но, похоже, он способен помогать другим, а значит, думается мне, принять помощь он тоже способен.

— Ага, — радостно разулыбавшись, кивнула я и, тут же нахмурившись, вопросила у Бьякурана: — А откуда Вам, друг мой ситный, товарищ поклеванный, известно о положении дел на ферме?

— Оттуда же, откуда и Мукуро-куну, — хитро изрек Джессо, откинувшись на спинку лавочки и сияя самодовольством и жизнерадостностью.

— А конкретнее? — нахмурилась я еще больше.

— Лично я взламывал компьютер твой сестры, Марии, — безразличным тоном признался Ананас, сверля Бьякурана не менее хитрым, чем улыбка самого Зефирного маньяка, взглядом.

Вот ведь «редиска»! Да как он мог? Это же преступление! Да, хоть на Манином компе и стоит пароль, знающему человеку его взломать — пара пустяков, я это понимаю, но вот если она об этом узнает, Армагеддон покажется нам всем сказочкой доброго Оле Лукойе…

— Офигеть, — протянула я, выглянув из-за плеча Фея и воззрившись на Джессо. — Значит, и Вы так же?

— Конечно, — с милой лыбой «пояснил» тот.

Интервенты! Взломщики! Преступники! А хотя стоп. Они же мафия, чего я ожидала? Стопудово в Манином компе порылись и Бельфегор, и Скуало, и даже Гокудера. Хотя насчет последнего сомневаюсь, но остальные — точно. Они же мафия, а не детский садик, ясельная группа, так что нечего истерить. Надеюсь, хоть наши комнаты они не обыскивали…

— Вы только комп вскрывали или еще куда влезли? — недоверчиво вопросила я у них обоих.

— Лично я проверил также твой компьютер, — усмехнувшись, заявил Мукуро, хитро на меня глянув.

— И всё? — подозрительно протянула я.

— Остальное мне было неинтересно, — хмыкнул Фей. — Я не фетишист, копаться в грязном белье.

— Оно чистое, — фыркнула я, решив ему поверить, и перевела взгляд на Бьякурана, подпиравшего спиночкой лавочку. — А Вы?

— Я тоже не фетишист, — разулыбался он пуще прежнего, и я, закатив глаза, махнула на это рукой. Смысл теперь паниковать? Дело сделано, а после драки кулаками машут только фанаты проигравшей стороны…

— А почему Вы не сообщили о том, что связались с Крапивиным? — не сдавалась в поисках подвоха я.

— Сначала я не знал точно, согласится он на встречу или нет, а давать ложные надежды не хотелось, — разоткровенничался Бьякураша. — А затем, получив его согласие, решил сделать тебе приятный сюрприз. Удалось?

— Еще как, — хмыкнула я, — но нервы Вы мне потрепали не хуже, чем Бельфегор своими стилетами!

— Ты боялась его стилетов? — скептически выгнул бровь Ананас.

— А то нет, — возмутилась я. — Он же параноик! Он кокнуть может любого в любой момент! А я пока в могилу не спешу. Так что я их не «боялась», а «разумно опасалась».

— И всё равно язвила ему, — рассмеялся Мукуро.

— Ну… — я растерялась, а затем тоже усмехнулась. — В меру!

— А мне вот интересно, почему ты ничего не предпринял, чтобы отвезти Катю сюда в назначенный день, — недоверчиво заявил Дино. — Как мы знаем, ты просто подгонял ее. Насколько же тот человек от тебя зависит, что ты его уговорил ждать встречи в удобный тебе день? И как ты этого добился?

Мне, кстати, это тоже интересно. И правда, как?

— Какой ты недоверчивый, Дино-кун, — улыбнулся Бьякуран, воззрившись на Каваллоне, с мрачным видом стоявшего рядом с Ямамото напротив лавочки. — Ты видел Антон-куна? Видел, какой стиль общения он предпочитает? Мукуро-кун, похоже, как и я, искал информацию о нем и тоже понял, что этот человек уважает исключительно силу. Потому он и перешел к Шалину — при прочих равных, его манера вести дела Крапивина устраивала куда больше, нежели податливость и гибкость родителей Кати-чан. Это волевой человек, не терпящий проявления слабости и мягкости, — глаза Бьякурана вдруг распахнулись, а с губ вмиг исчезло всякое подобие улыбки. Я словно присутствовала при том самом моменте манги, когда Блюбелл сказала, что надо убить Юни… И мне стало жутко.

В тот же миг наваждение исчезло, а Бьякуран вновь сощурился и засиял лыбой а-ля «Я люблю весь мир, а пара трупов в моей кладовке — это так, декорации». Я поежилась и поймала насмешливый взгляд Ананаса. Ответив ему взглядом, вещавшим: «Ой, да пофиг мне, что ты обо мне думаешь: это было реально жутко и неожиданно!» — я поймала в ответ ментальное сообщение: «К неожиданностям пора бы и привыкнуть, пугливая ты моя», — и, фыркнув, отвернулась.

— Да, ты всегда жесткий, — усмехнулся Дино. — Вот чего в тебе нет, Бьякуран, так это мягкости. Ты успешно прячешь это за улыбкой, но те, кто тебя знает, на нее никогда не поведутся.

— Да ладно тебе, Дино, — вмешался Ямамото с улыбкой. Единственной чистой и искренней улыбкой в данный момент. — Он ведь помог. Не ищи ты во всем подвох! Это ведь Бьякуран спас Ламбо в последний раз.

Я вздрогнула и уставилась на Джессо, а затем вновь воззрилась на Ямамото. Любопытство меня просто сжигало, но спрашивать их о том, как они умерли, было бы верхом бестактности и жестокости, а потому я, как и обычно, промолчала.

— Да, — поморщился Дино, упирая руки в бока и начиная отстукивать бешеный ритм ногой, — но не забывай о его прошлом!

— Которое не настало, — рассмеялся Ямамото. — Он учел уроки десятилетнего будущего, Дино. Он на нашей стороне вот уже как пять лет. Мельфиоре не существует, может, хватит относиться к нему с подозрением?

— Нет-нет, Ямамото-кун, — вмешался Джессо, — меня такая позиция вполне устраивает. Это даже несколько бодрит! Знаешь ли, абсолютное доверие расслабляет и, если уж совсем честно, растляет! А вот недоверие держит в тонусе и не дает совершить оплошность. Проступки в случае недоверия совершить куда сложнее, это что-то вроде поводка для амбициозной личности, способной их совершить, понимаешь?

Бьякуран с хитрой лыбой взирал на Ямамото, но мне показалось, что сказано это было мне. Я покосилась на Мукуро, который цепким взглядом смотрел на Джессо, и подумала, что вот оно. То, почему Мукуро всё время говорит о том, что ему тоже не надо доверять. Это дает ему стимул не совершить то, за что его потом смогут назвать предателем. Это не дает ему «сорваться с поводка» и «укусить» доверившегося ему. Именно поэтому он всегда говорил Тсуне, что когда-нибудь захватит его тело, хотя, возможно, он и впрямь собирался это сделать. Но ведь возможностей у него для этого была уйма, а он ни одной из них не воспользовался. А значит, чтобы не предать, ему необходимо чувствовать, что ему не до конца доверяют, знать, что, соверши он проступок, все сразу поймут, что виноват он, потому что тогда он этот самый проступок попросту не захочет совершать…