Андрей Жилин возвращался к себе, набив до отказу рюкзак и большую сумку. Мысленно он проверял себя, все ли купил в Успенске, хватит ли ему припасов. Рюкзак и сумка были не подъемные, и Андрей взмок в своей теплой куртке с капюшоном. Но ему было не привыкать, и десять с небольшим километров от узкоколейки, по которой ходил местный поезд Успенск-Колыванов, для него были пустяком. Тем более что погода в нынешнем октябре стоит на редкость: сухо, солнечно, не то что в сентябре, когда на две недели зарядили дожди. Он тогда сильно расстроился, думал, что и картошку не уберет, так и уйдет она под снег. Но, слив излишки воды в сентябре, природа порадовала погожими днями в октябре. Правда, температура для этого времени года немного ниже, чем обычно, но это искупалось тихой безветренной погодой и ярким, почти летним, солнцем.

Свернув с дороги на едва заметную тропу, Андрей решил передохнуть. Поставил сумку на землю, рюкзак снимать не стал: посидит немного и дальше двинется. Если бы Андрей курил, он непременно бы устроил перекур, но он не пробовал табака со времени службы в армии. Тогда, в Афганистане, его так контузило, что навсегда отбило охоту к никотину. Да и алкоголь оказался для него под запретом: со стограммовой рюмки в голове начиналась такая чехарда, что оставалось одно: как можно скорее окунуться в ведро с ледяной водой и лечь.

Контузия повлияла и на выбор профессии. Андрей окончил Успенский лесотехнический техникум и попросился в лес, где нет людской суеты и маеты, резких звуков общественного транспорта, а есть тишина, здоровый физический труд и возможность быть самому себе хозяином. Родители с решением сына не согласились, но, зная его упрямство, не стали давить, рассудив, что, отдохнув на природе и подлечившись, Андрей вернётся к нормальной жизни.

Ждать им пришлось почти четыре года. Причиной же его возвращения стала молоденькая врачиха, присланная на практику. Вместо того чтобы отдавать свои знания и заботу пациентам, молодой терапевт Жанна Владимировна Трещова свое внимание направила на привлекательного лесника, который как раз проходил ежегодную диспансеризацию. Жанна была тоже привлекательна, и не успели родители глазом моргнуть, как сын повел врачиху под венец.

На свадьбе главврач больницы пообещал молодым квартиру в течение полугода, но, отгуляв на шумной свадьбе, молодые укатили в Нижнекамск, откуда была родом молодая жена Андрея.

Из Нижнекамска сын писал редкие письма, из которых родители узнали, что он работает по специальности на деревообрабатывающем предприятии, молодожены живут в небольшом домике, доставшемся супруге в наследство от престарелой тетки. Родители Андрея ждали приглашения на крестины, но проходил год за годом, а известия о пополнении семейства все не было.

В девяносто восьмом году Андрей вернулся домой разведенным. Жанна обвинила его в том, что он не может иметь детей, и заявила, что у неё есть другой мужчина.

Андрей прожил у родителей полтора года, пока ему не подвернулось место в Колывановском заказнике. Это была несусветная глушь, но Андрея это не остановило. Он разыскал в одной из брошенных деревень крепкую избу, купил её за копейки и перевез в заказник. Остальное было делом времени и упорного труда Андрея. Через год отец приехал его проведать и подивился, как все здорово устроено у сына.

– Не волнуйся, мать, – сказал он после жене, – сын не пропадет. Подожди, отсидится в глуши и сделает вторую попытку наладить свою жизнь.

Сам же Андрей считал, что жизнь его налажена, как нельзя лучше. У него был свой особый мир, свой распорядок, где главную роль играла природа. У него были преданные друзья – волкодавы Шах и Зула, в его заботе нуждалось многочисленное лесное семейство птиц, зверей, а под присмотром были сотни гектаров векового леса, речки, что зарождались в торфяных болотах и несли свои воды в Каму. Его жизнь обрела смысл, а душа – умиротворение.

Два года назад он попробовал изменить свое одинокое, на взгляд родителей, существование, но ничего хорошего из этого не получилось. Третьей попытки, решил про себя Андрей, не будет.

Сидя спиной к лесу, мужчина слышал и чувствовал любое движение, будь то плавный полет слетевшего с родной ветки листа или осторожный бег мыши. Поскрипывание столетних стволов, длинная дрель дятла, всхлипы спрятавшегося под корнем ели родничка, шорох крыльев оставшихся на зимовку птиц или легкий скрежет острых коготков белок – всё это части целой картины жизни леса, близкой и понятной Андрею. В отличие от жизни людей.

Вот хрустнула ветка под мягкой лапой, клацнули зубы.

– Шах, это ты? Зула?

Ветки ближнего куста чуть шевельнулись, и Андрей рассмотрел сквозь них морду волкодава.

– Зула, –улыбнулся мужчина, – встречаешь.

Другая бы собака при виде хозяина бросилась бы ему навстречу, завиляла хвостом, преданно глядя в глаза. Но собаки Андрея были воспитаны в строгой дисциплине и духе товарищества, они были полны достоинства и свою преданность доказывали делами, а не фиглярством.

Зула вышла из кустов и чинно уселась в двух шагах от хозяина. Только слабое подергивание щек да слегка приподнятые брови говорили о радости волкодава при виде Андрея, который отсутствовал четыре дня. Но вместе с тем мужчина отметил и некоторую нервозность собаки.

– Что-то произошло? – спросил он и по судорожному зевку Зулы догадался, что прав в своем предположении. Но что могло произойти за то время, что его здесь не было? Случайные люди здесь не могли появиться, гостей он не ждал, а о браконьерах уже год ничего не было слышно – Андрей умел отвадить стрелков-хапуг от своей территории. Возможно, медведь объявился в здешнем лесу, или кабаны прошли слишком близко и взволновали собак? Ладно, скоро разберемся.

– Домой, – приказал Андрей.

Поправив на спине рюкзак и удобнее перехватив сумку, вслед за Зулой он двинулся вглубь леса, отмечая все больше признаков приближающихся холодов. По всем приметам уже в начале ноября ляжет снег, замерзнут реки, и закончится небольшой осенний перерыв в бесконечной череде дел лесника. Летом его главной задачей было, кроме непосредственной охраны леса, запасти корма для лесных жителей на случай суровой зимы, обеспечить себя дровами, съестными запасами, необходимыми медикаментами, патронами, книгами. Он знал, сколько сена понадобится лосям, сколько зерна тетеревам, если наступит бескормица. Андрей заранее очистил протоки, наметил, где придется рубить полыньи, чтобы рыба не задохнулась, нарубил про запас вешек.

От хозяйского взгляда не ускользнула ни новая семья волков, обустроившая себе жилище в старом овраге, ни бобровая запруда на месте, где раньше бобры не селились. Андрей знал наперечет крупные муравейники и дупла, где откладывали мед пчелы. Порядку в лесу он уделял больше времени, чем наведению порядка в доме, построенном на месте прежней развалюхи.

Тихое поскуливание Зулы отвлекло мужчину от мыслей. Собака ведет себя необычно, отметил Андрей, и явно торопится. Может, что-то случилось с Шахом?

Своих собак Андрей приобрел случайно, и это предопределило особые отношения между ними. Он считал, что верного друга нельзя купить на рынке или приобрести в специальном приемнике. Сама судьба должна свести человека и собаку. Шаха Андрей нашел в буквальном смысле на помойке.

Перед самым своим отъездом из Нижнекамска Жилин был в гостях у своего друга, тоже афганца, Сергея Ичигова. Сергей был в курсе сложных отношений между Андреем и Жанной, знал о планах вернуться к прежней профессии. Сергей не отговаривал друга, понимая, что тот уже все решил.

Посидели, как водится, вспомнили Афганистан, ребят, что не вернулись, обсудили непростую жизнь тех, кто вернулся больной или раненый, поругали правительство, что забыло о воинах, честно выполнивших свой долг. На столе стояла бутылка водки, правда, пил только Сергей, а Андрей налегал на домашние пироги, малиновый компот и холодец, который мастерски готовила жена Сергея.