— Сделай так ещё раз, — поймав его взгляд, Драко высунул язык и облизал губы.

— Что?

— Ну, что ты там с моим ужом делал.

По телу Поттера пробежала крупная дрожь, а Драко, наоборот, так сильно поджался в гамаке, что заныли все мышцы разом.

— А, это? – Гарри неудобно повернулся, завис над пахом Драко, перебирая пальцами по его члену, направил губы, но неожиданно отпрянул. – Послушай, я должен спросить. Мы… эти сны… Я сам перед Снейпом заливался соловьём. Но… Мы с тобой… Тот раз точно не был сном? Не на жемчужине, а тот первый раз, настоящий? — Вместо ответа Малфой потянулся к Поттеру губами, но тот увернулся, тряхнул головой. – Подожди. Я помню. Не обижайся. Но я не понял, кто из нас… ну, был сверху? Оба что ли? А во снах? Это всё непонятно. Надо разобраться.

— В чём разобраться? – фыркнул Драко, стараясь прижать строптивца коленом. — Тебе было хорошо? Мне тоже. В чём разобраться? В том, как именно мы будем трахаться? Сверху, снизу, стоя, лёжа, на метле, под метлой?

— Это как? Как мыши что ли? – заржал Поттер, вяло трепыхаясь. Руки Драко умели разводить сомнения и отгонять несоответствующие месту и времени мысли. – Как мыши? – поморщился он. — Трахаться… — и скривился. — Не то! Идиотское слово!

— Нет, а как называть-то? Спариваться? — Гарри согнулся пополам в приступе дурацкого хихиканья. Драко это понравилось, он послушал, помолчал, улыбаясь. Ну, вот, как так получилось, что ему стало важно и интересно следить за любой реакцией Поттера, Гарри, Поттеряшечки?.. Правда, любой. Вот тот почесал бровь, поправил очки, выдыхая, выпятил нижнюю губу, а на виске у него прилипла ниточка от гамака, беленькая… Так, о чем это мы?..

— Драко, но ведь нормальные слова для этого есть? – нахмурился Поттер.

— Может, и есть, в книжках. А я думаю, что нормально так: трахаться — смачно, заводит. И сразу понятно, о чём речь.

— А, скажем, в восемнадцатом веке тоже так говорили? Дескать, прощайте, джентльмены, пойду с возлюбленной потрахаюсь? Да?

— Не зли меня, Поттер, чего тебе надо?

— А ты не злись, как Снейп, которому нос прищемили дверью, мне от тебя много чего надо, но уж никак не гадких таких названий. Ты еще скажи, что ты просто мой еб…

Драко зажал засранцу рот ладонью: испортит же всё, редактор хренов, окончательно! Гарри лизнул малфоевскую руку. Котик…

— Драко, ты меня любишь? – насупился он, сурово сверкнул глазами. — Почему мы тогда ещё ни разу не сказали друг другу об этом?

— Времени не было? – попытался увернуться от волнительной взрослой темы Малфой. Одно дело чувствовать, доказывать, другое – так вот заявить Поттеру, что… — И люблю я совсем другое, — выпрямился он лёжа, насколько позволял гамак. – Родителей, рубашки шёлковые, раннюю клубнику, дорогие запонки, закат над мэнором, сны эротического содержания, всеобщее восхищение и трепет, идеальный маникюр, подхалимов искренних, свой счет в Гринготтс. А тебя хочу трахать. Нет?

Гарри покачал головой:

— И на каком же я месте в этом списке?

— Только тебя и никого другого. И хочу, чтобы меня трахал только ты. Нет?

— Да, — глаза Гарри уже загорелись, но он удерживал на лице каменное выражение… не выдержал, улыбнулся… Потянулся за волшебной палочкой, махнул как-то неуклюже (а вы пробовали махать волшебной палочкой уклюже, полусидя в провисшей сетке, в непосредственной близости от любимого? Нет, не так: в непосредственной близости от любимого Драко Малфоя?) – и едва пробудившиеся, только наклюнувшиеся смолой липовые почки над их головами распустились большими задорными листьями.

— Колдун, — с придыханием умилился Драко.

Гарри поколдовал ещё немножко, повыше задрал Малфою рубашку, приспустил штаны и пустил в плавание по его шелковистому животу несколько кэчей и шхун из молодых липовых листочков. Драко рассмеялся и закусил губу. Когда один самый отчаянный кораблик, не иначе пиратский, слишком близко приблизился к его острову с одиноко торчащей крепкой пальмой и запутался в прибрежных зарослях водорослей – Малфой напрягся не на шутку, сетка под ними раскачалась, Гарька бухнулся на него, высоко задрав ноги. Он попытался не допустить кораблекрушения, поддержал Драко под поясницу, решительно запустил пальцы к его мошонке, скользнул дальше, ткнулся в мягкое, податливое, влажное…

На своём гамаке они даже не почувствовали сразу, что уже несколько секунд всё вокруг трясётся и ходит ходуном, качается и бьётся какими-то нестройными волнами. Узел на стволе липы развязался, канат свалился на землю, а вслед за ним и начинающие развратники грохнулись вниз, обрушились вповалку, запутавшись в шёлковой сетке. Лёжа на земле, они сначала даже не поняли, что происходит.

Замок невдалеке зримо дрогнул, разнося по округе раскатистый гул, налетел вихрь, несколько спиралевидных ветряных воронок столкнулись над мэнором, чуть ли не дюжину деревьев вырвало с корнем, еще больше просто повалило с оглушительным треском, засыпало колодец в роще трехсотлетних гинкго. Мир рушился.

========== 5 - 5. Часть 5 ==========

Акт пятый.

Адаманта одолевала скука… Проникала в поры сна, закоулочки подсознания. И погода приятная не в радость пробудившемуся зверю, тягостно разминавшему затёкшие члены, и нарядные отражения витражей на старых дубовых досках, и птичьи посиделки-поворкушки на откосах узких окон-бойниц, бесчисленные крысиные свадьбы в подвалах и тесных лазах, жучки-паучки, радующиеся солнышку, нетопыриное забвение под стропилами крошечного балкончика верхнего яруса. Неужто весна? Скукотища… А эти, как их там, Малфои, всё воюют? Разбудили, подняли целый столб древней магической пыли, неугомонные. А делов-то… Короче, опростился он совсем с этими магами. Да разве это маги? Вот в прежние времена… Кого это он во сне вспоминал? Марвина? Мерина? Не-е-е – Мерлина.

Мерлина! Точно, мальчишка такой бойкий был, ничего себе. Всё крутился вокруг него в кабаке, на меч поглядывал. Сам Беофантус Космеус тогда эль потягивал, сидя в своей антропоморфной ипостаси — в кожаных поножах и рубахе до колен с кельтскими вышивками-трискелисами по подолу. Что они обозначали, вот память паршивая? Хорошее предзнаменование и благословение? Или “иди, куда шёл, хрен моржовый”? Адамант скосил глаз, пытаясь вывернуть шею так, будто хотел рассмотреть символы с другого ракурса.

— Не, — рыгнул он от пивной пены, попавшей в нос, — не помню, пошлятина точно, а о чём, не помню. Боги эти иногда такое мутили, когда еще людишки их интересовали… Та-а-ак, — вернул он голове вертикальное положение и утёр щетинистый подбородок. — А это у нас тут кто такой хорошенький?

Юный маг зыркал на меч дракона, лежащий на лавке, и, старательно высунув кончик языка, перерисовывал угольком на своей руке руны, украшавшие ножны. Вот, глазастый прохвост, понимает в настоящем редком колдовстве. Копии магических символов переместились на обнажённую коленку паренька, на белокожее бедро. Подарить ему что ли свиток подлиннее и… м-м-м-м, потолще?..