Мужчина поправил тонкую оправу золотых очков:
— Это всего лишь игра. Сестра тебя полюбит, вот увидишь. У нас быт тихий, дом стоит почти у озера, там тако-о-ой вид расчудесный. Я, если говорить честно, немного волнуюсь — не будешь ли ты скучать по спорту — все эти страсти, орущие трибуны...
— Ну вот по орущим — точно нет... — отвечала будущая миссис Томпсон.
......................................
(1) путь открыт (лат.)
(2) Оut! (англ.)
====== Глава одиннадцатая. Fac et spera (1) ======
Утро уже мягко царапалось в окна, а Гарри никак не мог заснуть, да что там — успокоиться до мало-мальски приличного состояния и то не получалось; в груди бухало, в голове дрожало, потому что лежал он в одной постели с Драко Малфоем… Голый.
Он тяжело вздохнул, отвернулся от прыгнувшего ему на лицо тёплого лучика разгорающегося рассвета и, казалось, на одну минуту забылся в зыбкой дреме… И — закричал! Огромная когтистая лапа сдавила грудь, с дикой силой рванув его к потолку…
Флэшбэк
Он был так зол, что от сильнейшего магического импульса, исходящего откуда-то из самой глубины его существа, исказилось пространство: двери качались туда и обратно, перевернутые от вертикали, по наклонному полу как в замедленной съемке скользила мебель, парусами гибнущего в океанском шторме фрегата рвались из окон шторы… И звон. Тревожный звон вытеснил все прочие звуки.
Но в этом в кружащемся водовороте Поттер был странно спокоен; глухо произнеся:
— Инкарцеро тиби ин витро, — он стряхнул жалкую тушку подвывающего от страха зверька в открывшуюся как воронка горловину колбы. — Ин перпетуум. (2)
Хвост для разнообразия онемевшего Вирнви вырвало из потного поттеровского кулака, и с неприличным чмоком мятежного дракона целиком втянуло в стоящую прямо с краю круглую стеклянную емкость, на дне которой плескался мутный зеленоватый осадок… Внезапно воцарилась тишина, всё успокоилось.
Гарри нагнулся, подобрал с пола пробку, будто делая что-то обыкновенное, примерил к узкому горлышку и прихлопнул ее ладонью на место:
— Вот. Тут посиди. Тебе не привыкать. А теперь разберусь с Кричером. — Он вышел, прикрыв за собой дверь.
Вирнви поворочался, даже попытался встать, но несколько раз соскользнул с круглого бока колбы в выступающий внутренний бортик донышка.
— Почти тазик, — заключил он, траурно вздохнув. Изо рта его выплыли пузырьки и шустрой стайкой помчались к поверхности жидкости, быстро заполняющей бутыль. — И чего распсиховался, я же, между прочим, для тебя старался! Нервный какой, а еще аврор. Лечись! — закричать не удалось; зелёная субстанция забурлила — сначала едва-едва, постепенно «закипая» всё активнее. — Подумаешь, я миллион… (ну почти!) лет в джине сидел — и ничего, не облез! Боялись мы всяких там… Сам дурак. — Дракончик нахохлился, поправил норовящий всплыть хвост, обернулся крыльями и стал думать.
*
Вестибюль был пуст, в приоткрытую дверь гостиной просматривалось, что вся мебель стояла на своих местах, гардины на окнах висели как полагается.
— Штиль, — сказал Гарри и расстроился — Драко там не оказалось. На остатках адреналина хозяин особняка зло захлопнул высокую створку готической двери, споткнулся о порог и повернул в служебную часть дома.
На кухне, как и во всех прочих помещениях первого этажа, Кричер не обнаружился; и Поттер вроде бы стал отходить, даже головой потряс, опоминаясь от гневной вспышки. Как-то странно он себя чувствовал — словно сам с собой боролся между какими-то противоречивыми чувствами, да ещё и не опознанными. Расправу над домовиком решил отложить до утра, а вот махнуть рукой на состояние Малфоя было нельзя.
Гарри вдруг почувствовал сильную слабость в ногах и, борясь с накатившей не пойми откуда одышкой, едва смог вскарабкаться по показавшимся очень крутыми ступеням лестничного пролета. Занятый подъемом он даже не придумал, что же будет говорить, если случится, что Малфой ещё не спит; и весь их нелепый разговор в вестибюле как-то резко припомнился… Гарри лихорадочно втянул носом воздух и встал столбом, не тронув дверную ручку гостевой спальни.
— Что ж это такое с ним, совсем на себя не похож — ласковый какой-то, может — да не может, а точно! — проклял кто или отравил! — тюкнуло неожиданное озарение. — И что это я наделал, недотепа?! Драко-Драко-Драко, — запричитал Гарри, покрываясь потом, — почему ж я тебе ничего не ответил-то! Он мне: «Любви хочу», а я — ни фиг… ничего.
Из малфоевской комнаты послышался кашель, «сработавший» как спусковой крючок — Поттер рванул дверь на себя и вошёл.
Драко, сгорбившись, сидел на кровати, его голые ступни утопали будто не в ковре, а в неизвестно откуда тут взявшейся коричневой траве. За его спиной, на прикроватной тумбочке горел тусклый ночник, приглушенный абажуром лимонного цвета, и создавал атмосферу тревожности и нездоровья; подушки и одеяло казались залитыми чем-то тёмным, а сам хозяин спальни выглядел очень бледным и больным.
— Что надо? — недобро спросил он. Так и не расплетенная дурацкая косичка на его голове отбрасывала на шифоньер рогатую тень.
— Объясниться хочу. — Гарри даже сморгнул, в голове пронеслось: «Вот был бы суеверным — точно перекрестился бы!»
— Давай, что-то еще надумал? Мало тебе моего стыда, добить пришёл? — Малфой криво ухмыльнулся и тут же цыкнул зубом.
— Плохо? Ты не заболел? — Дёрнулся к нему Гарри. — Я… зря я тебя на этот вечер дебильный потащил. — Он присел на корточки и бесстрашно взял безвольно лежащие на коленях руки Драко в свои. — Прости, и послушай меня.
— Отстань, — скучающе ответил тот.
— Пожалуйста! — Поттер решился не отступать: будь что будет! — Не могу быть тебе врагом — не за что, а что было — быльем поросло! Люблю тебя с шестого курса, — выпалил он. И добавил, будто поставил точку в образовавшейся тишине: — Вот, всё сказал.
— Это правда? — тихо спросил Драко.
— Угу, самая честная и абсолютная. Только ты не думай, это тебя ни к чему не обязывает… — брякнул Гарри и сам испугался, что всё испортил, потому что Малфой рук из его пальцев не вырывал и дурным голосом не ругался. Он торопливо добавил: — То есть я сам всего хочу, ну, чтобы взаимно между нами было… разные отношения… всякие… любые…
— Отношения? — Малфой наклонил голову к плечу. Разговаривал он точно иностранец.
— Да. — Поттеру терять было нечего; и ноги как-то затекли. — Решай.
— А подумать можно? — Драко неожиданно засмеялся. Но мягко как-то, а не зло и не ехидно, как обычно, как его смех еще со школы запомнился Поттеру.
— Ну, раз ты такой вежливый — отвечаю: лучше не надо. — Он осмелел и, всё же опустившись задом на пол — руки пришлось разнять — потребовал: — Просто скажи, что чувствуешь.
— Головокружение, еще сильно болит переносица… Это интересует? — Малфой оставался Малфоем. — А кто тебе вообще такую глупость сказал, что, дескать, я к тебе как-то там отношусь? Хотя, да, отношусь. Ты что, слепой или глухой? Я же всё время в Хоге тебя гнобил.
— Ясно. — Объект гнобления собрал губы в куриную гузку, неприятно ими чмокнул, и, опираясь сзади рукой об пол, медленно поднялся. — Всё, спокойной ночи, Малфой, теперь, может, поумнею — поделом мне.
— Всё? Так и уйдешь, даже не дослушаешь? — Драко откинулся назад на локтях и опрокинулся чуть ниже, чем рассчитывал, — перина была слишком мягкой для такого маневра.
— Ну, давай, — Гарри сложил руки на груди, — добивай. — Он мимолетно удивился спокойному тону Малфоя. И, вообще, разговор что-то очень мирный был… Странно.
— Ты же, вроде, интересовался, как я к тебе отношусь и чего хочу, что чувствую, нет?
— Нет.
— Ну нет, так нет, — протянул Драко и похлопал ладонью по постели. — Тогда потом, может, и правильно. А сейчас один поцелуй — и будем спать. Иди сюда. Раздевайся.
— Шо… Что?! — Гарри растерялся от окатившего его коктейля ярости и недоумения. — Издеваешься, дря… коз… — возглас застрял в горле.
