Это была моя вина.

-Это… это случилось с ним! То, что происходило со всеми ворами! Только Палин мог носить бриллиант!

-Нет-нет-нет! – Кричала моя жена, остервенело лупя его по морде.

Арен, убедившись, что его флейта более чем бесполезна и может вылечить лишь физические травмы, присоединился к моей жене, пытаясь так же как раньше – болью – вывести Палина из этого состояния.

Я же кое-как подобрался к его сжатой в кулак лапе, и без всякого сопротивления раскрыл его ладонь.

-Ренар, ты что хочешь чтобы мы все тут так полегли!? – Рявкнула на меня Эмерлина со слезами на глазах.

Молча смотря ей в глаза, я взял бриллиант.

«Привет».

Я не стал отвечать голосу в моей голове, который был как никогда громким и отчётливым. Я молча смотрел на своих друзей.

-Простите. – Сказал я им.

-Верни его. – Вдруг сказал мне Арок.

Я посмотрел на него. Полярный медведь уже положил лапу на рукоять своего меча, чудом уцелевшего в снежной лавине.

-Я не смогу. – Признался я.

-Сделай это! – Крикнул на меня Арок, вытаскивая свой меч.

«Ты не сможешь». – Издевательски подтвердил мою мысль голос в голове.

-Почему? – Спросил я вслух, и этот невинный и совершенно бессмысленный в данной ситуации вопрос привёл Арока в настоящее бешенство. Он оттолкнул от себя Арена, но я остановил его атаку просто показав ему открытую ладонь.

-Я не с тобой разговариваю. – Сказал я медведю. – Так почему?

«Ты не поймёшь».

-Силы этого артефакта выше нашего с вами понимания. – Растолковал я простой ответ древнего короля.

-Кого-кого?

-Он говорит со мной. В моей голове. – Я постучал пальцем по виску.

-Он может. – Кивнула моя жена. – Я знаю…

-Палину уже не помочь. Он до конца своих дней останется тем, за кем вы ухаживали в своём клане.

Мы вчетвером переглянулись. Я говорил сухо и чётко, руководствуясь исключительно принципами самосохранения.

-Время не ждёт. Мы не сможем утащить его с собой в клан, где за ним будут ухаживать. И к тому же – нам ещё искать Тарсу. В такой буре мы долго не продержимся, а учитывая то, что с неё сорвало ошейник…

-Как нам быть с моим вождём? – Спросил меня обескураженный Арок.

Я оглядел своих друзей и спокойно сказал ему ответ, который все знали, но никто из нас не хотел произносить его вслух:

-Смерть от холода не так страшна. Он просто… уснёт…

-Это какой-то кошмар! – Вскрикнула моя жена, – Мы спасли и вылечили его только за тем, чтобы он… вот так?!

Я молча кивнул.

-Давайте… – попробовал предложить Арок, но я перебил его:

-Найдём укрытие и перенесём его туда.

-Да. – Согласился полярный мишка.

Арен сказал, что видел небольшую рощицу елей неподалёку, и указал примерное направление, но в пурге мы так ничего и не нашли. В итоге нам пришлось ограничиться небольшой расщелиной в скальной породе, где мы организовали своё убежище. Кое-какие ветки и доски от разрушенных саней нашлись неподалёку довольно быстро, и Арок разжёг внутри микроскопической пещеры костёр, рядом с которым я хотел усадить Эмерлину, но она резко возразила мне, сказав, что если она не идёт на поиски Тарсы, то я остаюсь с ней. Никакой нежности и романтики – бывшая пиратка попросту ткнула мне кулаком в нос. Пришлось согласиться, и в убежище остался Арок. Полярный медведь пообещал что к тому времени, когда у нас уже совсем кончатся силы на поиски динго, он разожжёт такой костёр, что видно будет даже в такой буре. Мы согласились, и решили разделиться. Я, Эмерлина и Арен взяли себе по своему направлению и разошлись в разные стороны. Меньше чем через двадцать шагов, оглянувшись, я не увидел ни нашего убежища, ни огня, ни моих друзей. Вьюга моментально заносила мои следы и любые метки, которые я пытался оставить на своём пути. Мне ничего не оставалось как молча брести по белому снегу, не видя ничего дальше своего носа. Сил на это не оставалось вовсе: тот кусочек мяса, который мне скормила Эмерлина после того как Арен меня вылечил, только раззадорил желудок и теперь есть хотелось даже ещё больше. С водой проблем не было – она была кругом. Не прекращая идти, я набирал белый снег в ладони, которые сразу же замерзали на пронизывающем ветру, кое-как грел его внутри плаща и куртки у ещё бьющегося сердца и выжимал из своей шерсти пару капель на вытянутый язык. Вскоре мои руки перестали согревать снег. Я не чувствовал своих пальцев, даже когда плотно кутался в одежду. Нижняя челюсть уже давно начинала предательски дрожать, но только сейчас я обратил на это внимание настолько, что становилось больно.

Я уселся на колени, чтобы отдохнуть. Совсем немного, быстро. Просто дать уставшим нижним лапам снова прогреть кровь. Попытался даже зарыться в снег, но быстро понял, что уже не смогу в нём согреться. Оглянулся назад и ничего, кроме кромешной тьмы снежной бури я не увидел.

Вот уж где было самое место и время подумать над тем, ради чего я всё это затеял. Зачем потащился к древней и крайне враждебной расе неизвестных северных монстров, что я хотел у них найти, какую помощь я рассчитывал получить? И если на эти вопросы ответов не было, то злорадство кипело в груди, продолжая согревать: Флёр за целый век не найдёт в этих местах бриллианта, даже если он потеряется вместе с моей заметной рыжей тушей.

Я закашлялся, прикрывая морду ладонью – пальцы тут же обожгло ледяным ветром, но моё теплое дыхание пока что помогало. Буря не утихала, но мой кашель заставил меня посмотреть на землю чуть левее меня. Среди абсолютно ровной, белой поверхности торчал заснеженный бугорок, который с таким же успехом мог быть простым камешком, но я решил попытать свою удачу. На коленях я переполз к нему и провёл по нему лапой, спокойно сглаживая бугорок из чистого белого снега.

Ничего. Как я и думал.

«Снег повторит форму того, что он обходит» – Пронеслось в моей голове чужим голосом.

Значит надо было копнуть глубже. Заледеневшими лапами я шаркнул по снегу, сначала раз, потом другой, но ничего кроме снега не находилось. Я разрыл довольно глубокую яму, пока наконец-то не наткнулся на что-то деревянное.

Я без проблем узнал рулевые полозья саней, которые я угнал у сергалов. Дёрнув за изгиб деревяшки, я понял что они всё ещё были к чему-то прикреплены и начал копать дальше. Я копал и копал, но буря продолжала заносить мои самоотверженные труды снегом. Тогда я встал над ямой, сунул два пальца в пасть, загибая язык и что было сил свистнул.

Резкий, незнакомый горам звук разлетелся в буре быстро и сильно, но ответа не последовало. Я копал ещё, уже почти раскопав голыми лапами весь рулевой механизм, сейчас раскуроченный в щепки, но копал и копал. Поднявшись ещё раз, я набрал в грудь побольше воздуха и выдал длинный, пронзительный свист. И чудо! Он долетел до нашего убежища, откуда я услышал его. Я свистнул ещё раз, и продолжил копать.

Через несколько минут ко мне прибежали Эмерлина и Арен. Не задавая лишних вопросов, они тоже бросились раскапывать сани.

Лисы прекрасно копают. Дело стало продвигаться намного быстрее и вскоре мы разрыли сани почти полностью: на них не было будки, в которой мы все прятались, но зато сохранились полозья и основа саней. Мы уже не рассчитывали кого-то найти, просто надо было добыть сани чтобы двигаться дальше на них, если это было возможно, а если нет – пустить их на дрова.

Когда мы с Ареном вытащили их на снег и поставили на полозья, Эмерлина не прекратила поиски Тарсы, а я заметил кое-что блестящее под выкопанными санями.

Две половинки ошейника в раскрытом хомуте, скрепляющим их. Третья часть была у Арена, а ошейник целиком был на Тарсе, что наводило на очень грустные мысли. Я вытащил ошейник из снега, показывая его своей жене, но та была непреклонна:

-Ты не думал, что она могла его попросту снять в последний момент!? – Крикнула она мне, держа лапой свои развевающиеся на ветру волосы, – Он мог её убить в таком положении!

-Нас всех могло убить, – напомнил ей Арен, – Но не убило.