Девушка добирается до конюшни довольно скоро. Она не слишком смотрит по сторонам, не разглядывает сад, который, должно быть, очень красив. В конюшне оказывается не так уж много лошадей, и большинство из них устали, седлать их сейчас совершенно бесполезно. И вот — находка! Конь в стойле стоит просто замечательный. Вороной, ухоженный, с пышной гривой, необыкновенно умными глазами. Он не похож на Шалого внешне, но вот глаза… Ветта протягивает к нему руку и осторожно гладит по гриве. Конь смотрит на неё понимающе и не дёргается от её прикосновений. Ветта подходит немного ближе, но не чувствует в поведении животного какого-либо страха.

Ветта гладит его, осторожно и ласково — мать всё время фыркала, что Ветте стоило бы с таким же трепетом относиться к своему вышиванию, чтобы оно стало хотя бы сносным, как она относится к лошадям. Что же… Пригодилось бы ей это вышивание здесь!.. А так она хоть понимала, что жеребец не сбросит её, что можно седлать его, что можно ехать… Он домчит её до конца Аменгара в одно мгновение — он совсем похож на её Шалого…

— А ну быстро отпусти коня! — слышит княжна недовольный резкий голос. — Что это ты тут делаешь?

Ветта резко оборачивается и почти сталкивается с молодым человеком, самодовольным и грубым даже по выражению его лица. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не застывшее презрительное, раздражённое выражение на его лице. Ветте он совершенно не нравится. Он смотрит на неё так зло, что впору бы отшатнуться от него, только вот певнская княжна и похуже видела. И ничего. Жива. Не будет же она пугаться только потому, что здесь дома он?

Юноша этот едва ли намного старше её. И лишь чуть-чуть выше — где-то на дюйм. Руки и лицо у него такие загорелые, что в первое мгновение Ветте думается, что он слуга. Лишь потом она понимает, что вряд ли тогда он был бы одет так богато. И держался бы, пожалуй, куда скромнее. Ветта держится уверенно. Ей нечего бояться, она уверена. Что он может ей сделать? Она гостья. И она невеста. Сибилле не было бы выгоды от того, что невеста её племянника умрёт или будет покалечена, а она умная женщина и о своей выгоде явно заботится.

Он стоит очень близко к ней. Девушка чувствует его дыхание на своём лице. И чувствует, что его переполняет ненависть. Что же… Ветта тоже его ненавидит. Ненавидит всем сердцем, и он может считать, что угодно — у неё не меньше прав презирать его, чем у него так относиться к ней. Пусть смотрит как ему хочется, Ветта не будет бояться его только потому, что, пожалуй, это она виновата.

Он хватает её за косу. Грубо, даже больно. Впрочем, у Ветты четыре брата, из которых трое её младше. И уж точно у Ветты не больше поводов сдаваться, чем их было, когда она была ещё ребёнком. Неужели этот парень думает, что он сможет причинить ей больше боли, чем Яромей в детстве, когда ему хотелось, чтобы Шалый принадлежал именно ему — они тогда так сильно подрались, что потом обоим пришлось, наверное, неделю лежать в постели, а Ветте пришлось ещё долго извиняться перед Мерод, на которую она упала. Отец тогда довольно поздно успел разнять их, потом он подарил ещё одного коня Яромею, чтобы этой драки не повторилось. Эшер часть дёргал её за волосы в детстве. А пальцы у него всегда были цепкие. Милвен редко дрался с ней, но порой они делали друг другу гадости. Этот человек может считать, что ей слишком больно, что ей слишком страшно, но это далеко не так.

Глаза Ветты горят от злости. Она спешно соображает, что бы такого ей сделать, чтобы он отпустил её. Чтобы выиграть эту схватку. Одной рукой девушка толкает этого парня в грудь, а другой успевает вынуть кинжал из широкого пояса. Отец всегда учил её держать оружие близко. Этот кинжал Ветта успела забрать из дома, когда Нарцисс увозил её. И теперь он ей пригодился. Певнская княжна ненавидит этого человека, как и всех Изидор, что пытались отобрать у неё свободу.

Ветта хватает этого юношу за руку, которая у него свободна, сжимает так сильно, как только хватает сил, а вторую, с кинжалом, подносит к его шее. Кажется, он не сразу понимает, что именно произошло. Он не ожидал, что она всё сделает именно так. В его тёмных глазах читается удивление. Что же… Он-то не был одним из её братьев, так что не знает, какова она.

— Только тронь, — шипит Ветта, — отец учил меня, как следует вспарывать горло обидчикам!

Рука, что держит её косу, не разжимается, он лишь перехватывает волосы Ветты повыше, почти у самых корней, так, что ей становится почти больно. А вот вторую руку парень пытается освободить, что у него не получается. Ветта держится за неё крепко, понимая, что это её, возможно, единственный шанс сбежать.

Они так и стоят, пока в конюшню не спускается Нарцисс. Ветта видит укоризненное выражение на его лице, и ей становится немного стыдно. Нарцисс Изидор был хорошим. Он и внешне не был похож на остальных Изидор — черты лица его были мягче, голос более приятным… Ветта понимает, что он смотрит так укоризненно именно на неё и опускает руку с кинжалом.

— Актеон, — строго говорит великий князь, — твоё поведение возмутительно. Эта девушка — твоя невеста, а ты так обращаешься с ней!

========== IV. ==========

Гости съезжались в Дарар. Это началось уже несколько дней назад — с тех пор, как объявили о дате свадьбы наследного князя Актеона Изидор. Представители всех подвластных князьям Изидор домов, представители великих дворянских родов, люди из Сената, из свиты императрицы Ибере, из свит божеств, полубожеств, коллегии кардиналов, должны были приехать двое падишахов и один генерал. Свадьба наследного князя в великом дворянском доме — событие слишком значительное, чтобы быть мелким семейным праздником. Об этой свадьбе на следующий день будет знать весь Ибере. Несколько дней до этого Дарар мыли, чистили и украшали — нельзя, чтобы хоть кто-то из гостей подумал, что Изидор недостаточно богаты или воспитаны. Позолота в этот день кажется особенно яркой, цветы в садах — особенно красивыми, а девушки Дарара — особенно воспитанными и обаятельными. Дарар наполняется гостями, ко дворцу подъезжает множество потрясающей красоты экипажей, украшенных гербами и коронами. Гости шумят, располагаются в выделенных им комнатах, гуляют по садам Дарара, читают древние свитки из изидорской либереи¹, любуются искусно вышитыми полотнами на стенах, на которых изображены сцены из легенд и мифов, с удовольствием вкушают сладости, которых нет нигде больше во всём Ибере, кроме Альджамала, восхищаются внешним и внутренним убранством дворца. Генерал Киндеирн Астарн лично приезжает на эту свадьбу. Аелла считает это дурным знаком — Киндеирн не так давно женился в четвёртый раз. Аелла считает, что союз Актеона Изидор и Ветты Певн не будет крепким и счастливым, считает, что Киндеирн одним своим присутствием проклинает молодых, желает им всяческих несчастий. Что же… Однако то, что Киндеирн приехал лично, можно считать и хорошим знаком тоже — возможно, он сумеет найти общий язык с великой княжной Сибиллой, и тогда не будет войны. Из падишахов прибывают Огнедара Азер и Огастус Роналл, совершенно незнакомые Селене Изидор. Не сказать, правда, что других падишахов она знает намного лучше. Можно увидеть и Джулианну ГормЛэйт — эту жутковатую и очень странную женщину, сестру первой супруги алого генерала. Глав великих родов больше нет, что Селену нисколько не расстраивает. Политика и дела рода — слишком сложные вещи. И девушке совершенно не хочется вникать в это. Ей не хочется говорить о войне, о том, какая партия сейчас является ведущей в Сенате, о прочности крепостных сооружений или о чём-то подобном. Её куда больше интересуют цветы, песни, убранство дворцов и замков… Её куда больше интересуют песни о любви, нежели сказания о бесстрашных воинах и могущественных богах. Впрочем, крутиться под ногами и мешать гостям обустраиваться в Дараре Селене не дают. Её просят подождать самого праздника, который вот-вот должен начаться. Её просят не покидать женской половины Дарара, чтобы не мешать происходящему. Остаётся только наблюдать издалека — забираться тайком в обсерваторию и смотреть оттуда (обсерватория Дарара была самым высоким зданием во дворце, оттуда вполне можно было увидеть то, что происходило в нижних садах). Селена забиралась туда не одна. У неё есть четыре сестры и около дюжины кузин её возраста. И всем жутко интересно увидеть, как идёт подготовка к торжеству, какого ещё не было на протяжении всей их жизни. Ещё неизвестно — выйдет ли Мадалена когда-нибудь замуж, а уж Нарцисс или Сибилла вряд ли когда-нибудь обзаведутся супругами. И всем девушкам было жутко интересно увидеть, как всё подготавливалось. На торжество их, конечно пустят — всех, кому исполнилось хотя бы тридцать лет. Только вот тогда вряд ли будет возможность как следует разглядеть всех гостей, гербы на их каретах и необычные наряды дам с других уровней. Тогда будет куда интереснее смотреть на невесту, на священника, который будет венчать их с Актеоном, на Сибиллу, которая снова появится в одном из своих роскошных парадных платьев… Тогда будет не до гостей. На празднике будут танцы, вкусная еда, приглушённый свет свеч и музыка. Разве будет время разглядывать наряды представительниц других родов? Тем более, что многочисленные тётушки обязательно будут следить за тем, чтобы молодое поколение вело себя в высшей степени прилично. Да и гербов на каретах там тоже не будет. И едва ли можно будет поговорить со всеми, кто прибыл в Дарар. Поэтому остаётся только наблюдать издалека, столпившись у окна в обсерватории.