Подготовка к грядущей свадьбе наследного князя поражала своей грандиозностью. Сколько жемчуга было потрачено, чтобы вышить один только свадебный гобелен! Сколько цветов было срезано, чтобы украсить парадный зал Дарара! Сколько музыкантов было приглашено со всех концов Ибере! Сколько съехалось гостей из великих родов! Любая из девушек рода Изидор была бы счастлива, если бы её свадьба была такой по своему масштабу. Впрочем, вряд ли кто-то из них хотел бы выйти замуж за Актеона — он был слишком увлечён мыслями о предстоящей войне, был иногда чрезмерно груб и резок, не умел идти на компромиссы. Он не умел общаться с девушками, совершенно не умел. С ним едва ли можно было поболтать о чём-то интересном. И за что только его выбрали наследным князем? Он не был полностью Изидор — его отец был незнатного рода, и брак между родителями Актеона считался морганатическим. Невесту Актеона Селена видела лишь однажды — когда Нарцисс привёл её в женскую половину дворца после происшествия с кузеном. Ветта Певн была тогда очень расстроена произошедшим. Ещё бы! Это можно было понять! Селена искренне надеялась на то, что Нарцисс как следует наказал Актеона за его проступок. Подумать только — как он посмел схватить её за волосы?! Селена уверена, что соверши он такое с ней или с одной из её сестёр или кузин, Нарцисс обязательно хорошенько всыпал бы ему за подобную дерзость. Селена была бы вне себя от ярости от такого обращения. Селена бы устроила истерику, плакала бы и жаловалась сёстрам и кузинам. Ветта же была просто расстроенной. Она оставалась спокойной, Селена даже поразилась её выдержке. Невеста Актеона показалась девушке вполне милой. Она была её ровесницей — ей тоже было сто семнадцать. Селене она понравилась. В Ветте было что-то удивительное. Она была сильной, храброй, умной — это всё читалось в её глазах. Её высокий лоб, её густая длинная коса, её высокий рост — всё внушало невольное уважение. Впрочем, пожалуй, Селене было жаль эту девушку. Всё в Ветте было иным, совершенно не таким, как на Альджамале. Она казалась в Дараре совершенно неуместной. В каждом её движении чувствовалось, что она привыкла к совершенно другому окружению, к другой природе, к другой магии… Чувствовалось, как ей здесь тяжело. Наверное — невыносимо тяжело. Селене не хотелось даже думать о том, что она может оказаться на другом уровне когда-нибудь, в другом роду, когда никто не хочет понять, когда нет ничего знакомого, привычного… Невеста Актеона ещё держалась — насколько княжна знала, Ветта Певн за всё время на Альджамале не проронила ни одной слезинки. Сама Селена, должно быть, заливалась бы слезами и просила бы вернуть её домой, к матери и сёстрам. Возможно, после свадьбы всё станет лучше. Тогда Ветта будет женой наследного князя, княгиней. Тогда она будет чувствовать себя увереннее. Селена надеется, что им удастся подружиться. Селена надеется, что когда-нибудь Ветта почувствует себя своей в Дараре или во дворце, который принадлежит Актеону. Возможно, что старая нянька Аелла совершенно неправа — подумаешь, на свадьбу приехал Киндеирн. В конце концов, нельзя сказать, что Варвара Феодорокис или Елизавета Фольмар чувствовали себя особенно несчастными только потому, что обвенчались с ним. Возможно, конечно, что Марии ГормЛэйт и было неприятно, что её муж выбирал себе всё новых и новых жён. Возможно, что Катрина Шайлефен чувствовала себя уязвлённой, когда Киндеирн находил себе новых любовниц, каких было великое множество. Впрочем, у Актеона-то вряд ли будет много любовниц! Селена уверена, что у него и невеста была лишь потому, что тётя Сибилла решила его женить. Вряд ли у Ветты будет много соперниц за сердце её будущего супруга. Актеон совсем не так обаятелен, как Киндеирн, пусть и куда красивее. Самого Киндеирна Селена видела лишь одним глазком. Он держался так, как следовало бы держаться самому императору Ибере, если бы такой был. Впрочем, ходили слухи, что Арго Астал и был императором Ибере, пусть и некоронованным. Он чувствовал себя хозяином этого мира. Полновластным хозяином, который не собирается давать кому-либо больше прав, чем полагается. Наверное, он и был хозяином. Из всех своих министров императрица выделяла его, ставила над всеми. И он управлял Ибере с таким же усердием, как если бы это был только его мир.

Селене хочется верить, что всё будет хорошо — с ней самой, с сёстрами, с Веттой Певн, с Дараром, с Альджамалом… Её совершенно не интересуют вопросы чести рода. Ей хочется, чтобы подольше длилось то шаткое перемирие, которое повисло в воздухе около ста пятидесяти лет назад. Ей совершенно не хочется думать, что всё может разрушиться в один момент. Она предпочла бы отдать всю власть Киндеирну, чтобы продолжить сидеть в своём дворце, вышивая и рисуя, бегая с девушками по саду и играя в прятки. Ей плевать, как именно будет поделена власть в Ибере.

Селене не нравится поведение Актеона, и порой ей хочется закричать, когда ей приходится с ним разговаривать. Впрочем, с Актеоном она старается разговаривать как можно реже. То ли дело с Юмелией, его старшей сестрой, девушкой во всех отношениях куда более приятной. Селена была бы рада, если бы Актеона отрекли от их рода. Он был таким грубым, таким вредным, что из всех Изидор, помимо Сибиллы, Нарцисса и Аврелии едва ли мог найтись кто-нибудь, кто мог бы переносить его. Впрочем, Юмелия тоже относилась к нему снисходительно, хоть и порой стыдилось его взрывного нрава и привычки всегда слушать только себя самого. Но Юмелия была ему родной сестрой, единственным человеком, который знал его ещё ребёнком…

Айше расчёсывает длинные волосы княжны. У Селены ужасные волосы, если говорить честно — они вьются, они совершенно непослушные, всё время путаются… Вот у Мадалены волосы просто прелесть. Впрочем, дело там, пожалуй, в отцовских генах. Мадалене не нужно их даже заплетать, а Селене приходится стягивать их в тугой узел и укладывать на затылке, закрепляя так, что потом болит голова. Иначе причёска княжны выглядит так ужасно, что она едва ли сможет показаться на свадьбе. Впрочем, большей части волос Селены видно не будет из-за головного убора.

Айше сегодня сама одета в парадную одежду — она будет сопровождать одну из младших кузин Селены на пиру. Той кузине всего тринадцать, это будет её первое появление на людях, и для неё очень важно, чтобы был кто-то рядом, чтобы кто-то мог сопровождать её, помогать ей. Селене самой бы хотелось, чтобы это был её первый выход в свет — она впервые появилась на Нертузском балу в четырнадцать, окружённая множеством девушек в громоздких атласных платьях с кринолинами и корсетами, увешанных лентами и кружевами, в туфлях на высоком каблуке и с пышными причёсками, украшенными жемчугом, атласными лентами, перьями и живыми цветами. Танцы у Нертузов были ужасно медленными, чинными, с множеством поклонов, приседаний и шагов. Графы Нертузы были одним из самых богатых дворянских родов, что не относились к великим. Они не участвовали в войне, хоть и были в родстве с Астарнами — один из младших братьев Киндеирна был женат на женщине из этого рода. У Нертузов всё было совсем иначе, чем у Изидор или у их вассалов. Селена тогда чувствовала себя отвратительно — среди всего это обилия лент, пышных юбок и жеманства. И никого из сестёр или кузин рядом не было. Как не было рядом и служанок, матушки и тёток. Только дядя, которому было совершенно безразлично, как Селена себя чувствует на этом балу. Так что, Вельвеле очень повезло, что первым её большим праздником будет свадьба Актеона и Ветты.

Селене бы хотелось, чтобы эта свадьба произвела на невесту впечатление, хотелось бы, чтобы Ветта стала чувствовать себя как дома, хотелось бы, чтобы Актеон не вёл себя так отвратительно, чтобы Ветта не думала, что все Изидор такие вредные и грубые, как её жених… И, всё-таки, было ужасно любопытно, какие именно платья будут на всяких там герцогинях, княгинях, княжнах и графинях. Селене бы хотелось посмотреть на все эти платья, украшения, кружева, ленты, хотелось бы побольше поболтать с Ахортонскими девушками — наследный князь Ахортон привёз на свадьбу двух своих дочерей…