Ветте сто семнадцать, и для демонов она ещё совсем дитя. Жизнь в ней бьёт ключом. Даже слишком сильно для девушки её возраста. Считается, что детство для неё уже должно было закончиться… Ветта помнит своих сестёр, когда они были маленькие. И, пожалуй, разве что Мерод боялась их шумных игр. Евдокия и Лукерья точно так же любили бегать, как и Ветта. И их тоже невозможно было удержать в душном тереме летним днём. И не было для них лакомства вкуснее пряника с деревенской ярмарки, на которую они тайком от взрослых пробирались!.. Так почему же только Ветта сейчас помнит то ощущение свободы? Почему только Ветта не боится взять в руки меч или лук? Почему только Ветта ездит верхом?.. Почему Евдокия и Лукерья смирились со своей участью? С этой незавидной женской участью?.. Ветта не хочет даже думать о замужестве. Не хочет даже думать о том, чтобы становиться матерью. Девушка хочет всю жизнь — у демонов она достаточно долгая — оставаться столь же свободной и радостной, как в это мгновение у реки. Княжна хочет, чтобы леса и дальше кричали её имя, костры пылали так жарко, что через них едва можно было перепрыгнуть! Ветта хочет на всю жизнь остаться в девках, чтобы только иметь возможность жить так, как она живёт сейчас.
И пусть будет вечным тот миг, когда весь мир внимал ей, и она слышала его, чувствовала и понимала так же ясно, как и теперь.
Ветта встаёт на ноги и поднимается наверх по крутому берегу. Радость и теперь не покидает её. Она верит, что пока леса Леафарнара будут ей друзьями, ничего ужасного не случится. Да и разве может произойти что-то плохое, когда Ветта чувствует себя такой счастливой, такой свободной? Да и может ли произойти что дурное, если жизнь настолько прекрасна, как теперь? Разве может стать плохим день, который начинался солнечным морозным утром? Разве может жизнь быть ужасной, когда само небо — твой друг?..
Но нужно бежать домой. Обратно в высокий тёмный терем, где её сёстры старательно вышивают и ткут, а матушка смотрит за тем, чтобы дворовые правильно накрыли на стол, где вечно брянчит на своём музыкальном инструменте Эшер, где душно и тепло. И где на Ветту обязательно будут кричать за испорченное платье и канувшие в забвение сапожки, шапку и старинный матушкин платок. Кажется, платок был подарком матушке на именины от её матушки. И за платок ей особенно достанется — уж на сапожки и шапку у Певнов хватит денег. Но Ветта нисколько не жалеет. Завтра она ещё вернётся в лес. И пусть её запрут в тереме, Ветта хоть из окна вылезет, спустится на крышу конюшни, а уж оттуда спрыгнет на землю. И обязательно покормит белку — сегодня при ней не оказалось орехов или печенья, так как матушка хотела кормить её перед обедом, на котором Ветте всё равно не дадут поесть вдоволь, опасаясь неприятного впечатления, которое она может произвести на жениха. Как будто разорванное платье, раскрасневшиеся щёки и мозолистые руки не произведут на её очередного жениха неприятное впечатление!.. Если матушка хочет, чтобы её предприятие увенчалось успехом, ей стоит выбрать для этой цели Евдокию или Лукерью — уж те обязательно сумеют очаровать выбранного матушкой мужчину. Да даже крошка Мерод сможет это сделать. Но не Ветта. Разве может нормальный мужчина увидеть в этом пугале с растрепавшимися волосами и блестящими от азарта глазами свою суженную? Да и разве Ветта сможет когда-нибудь найти мужчину, чтобы во всём был ей ровня?
Ветта спотыкается и падает прямо в сугроб. С платья вновь сыпется жемчуг, а Ветта, пытаясь схватиться за ближайшее дерево, сдирает кожу себе с руки. Княжна бездумно прижимает кисть ко рту, слизывая капельки крови, после чего решает приложить к пораненному месту снег. Платье безнадёжно испорчено, и уж одним криком матушка на этот раз не ограничится, но Ветта не спешит расстраиваться из-за этого. Подумаешь. Да даже если и ударит — ничего страшного.
Ах, если бы подол был чуть короче, княжна не споткнулась бы об него! И если бы не спешила бы так на смотрины, на которые, должно быть, всё равно уже опоздала. Ветта ненавидит смотрины. И ненавидит все княжеские праздники. Они всегда несли ей одни неприятности! Вот как теперь — в такой прекрасный солнечный день она должна была всё утро проходить в неудобных красных сапожках, которые сняла и кинула в первый попавшийся на пути сугроб, как только убежала в лес, а теперь, не прогуляв ещё и двух часов, возвращаться в душный терем…
Но уже тридцать лет как матушка ежегодно устраивала смотрины. И все они заканчивались одинаково — очередной жених, испуганный внешним видом и разочарованный манерами своей невесты-княжны, откланивался и поспешно уезжал в своё поместья, откуда больше никогда в жизни не приезжал на Леафарнар. Все смотрины в итоге заканчивались матушкиным гневом и смехом Эшера, которому потом тоже влетало за то, что он относился совершенно несерьёзно к судьбе своей старшей сестры. А Евдокия и Лукерья косились на сестру с осуждением — ведь им «тоже», как они сами говорили, хотелось замуж, а устраивать смотрины для Евдокии матушка начнёт лишь тогда, когда выдаст замуж Ветту. А Лукерье надо дождаться, пока выйдет замуж Евдокия. И только после этого будут устроены смотрины для Мерод.
Ветта с радостью отдала бы Евдокии право выходить замуж первой. Уж она-то точно сумеет влюбить в себя любого принца, какого только захочет! Куда уж до неё мужичке Ветте!.. Девушка смеётся и отряхивается от снега. Подумаешь — платье промокнет. Оно и без того уже безнадёжно испорчено. Впрочем, всё оно неважно. Ветта всё равно не понравится очередному жениху. Покажется тому слишком грубой, слишком простоватой и, пожалуй, неумёхой.
Ветте сто семнадцать, и для демонов это самый возраст вступать в брак. Но что делать в том случае, если выходить замуж совершенно не хочется? Если всего милее — верховые прогулки и народные праздники? Если больше всего хочется бежать и чувствовать дыхание ветра на своём лице? Она с радостью отдала бы сёстрам право первородства, если бы только могла это сделать. Она с радостью осталась бы старой девой. Старая ведунья Майя, что живёт за холмом в своей землянке, вообще никогда не бывала замужем. А Ветте она в тысячу раз милее напыщенных княгинь, графинь и боярынь, что приезжают на Леафарнар, чтобы подыскать невесту своему драгоценнейшему сыночку! Те визжат, как только увидят безобидную ручную мышь Ренни, которую Вета подобрала, когда у той была перебита лапка…
Надежда на то, что нынешнему жениху кто-нибудь передаст слухи про «дурнушку Ветту», про «мужичку Ветту», про «дикарку Ветту», и он не приедет к ней, всё никак не покидает княжну. Ей хочется думать, что в этот раз смотрины сорвутся. И даже не по её вине. Тогда всё будет хорошо. Тогда она завтра снова выбежит в лес, снова случайно снесёт стол, на котором будут лежать вышивания её младших сестёр… Подумаешь — остаться старой девой… Велика беда! Угодно же матушке всё драматизировать! Лишь бы он не приехал, только бы не приехал…
Надежда разбивается в пыль, как только Ветта видит рядом с родным теремом чужие сани. Явно купленные специально для того, чтобы прокатиться пару раз — туда и обратно к терему Певнов. Это хуже, чем только можно себе представить — вероятно, жених откуда-то с жарких уровней Ибере. Или с тех, где никогда не бывает снега. Это хуже, чем только можно себе представить. Покинуть Леафарнар — ещё полбеды! Куда хуже — оказаться на уровне, где всё будет совершенно иным, где природа будет совершенно иной…
Ветта влетает по ступенькам крыльца в дом так быстро, как ещё никогда в жизни не бегала. Она поскальзывается и, кажется, разбивает себе губу и нос. Что же… Так даже лучше… Мало того, что дикарка, так ещё и уродка — такую никто замуж не возьмёт. Княжна прижимает руку к носу, чтобы унять кровь. Ей хочется расхохотаться. Вот бестолочь — поскользнуться в самый последний момент и растянуться на полу! Однако в сенях её никто не встречает. Ветта не видит перед собой рассерженного лица матери, и это кажется ей странным. Боль отступает на второй план.
Дверь в столовую почему-то закрыта. Ветте любопытно, и она прижимается к двери ухом, чтобы услышать, о чём разговаривает мать с её женихом. Вероятнее всего, матушка решила сначала поговорить с ним, а потом переодеть её, чтобы Ветта произвела более благоприятное впечатление на своего будущего мужа. Что же… Нужно будет где-нибудь спрятаться, чтобы её не нашли, а уже потом решать все остальные проблемы. Когда они появятся.
