«Что будешь делать, Ягами? Если ты уже попытался убить меня, ты должен был понять, что я представилась ненастоящим именем. Как ты поступишь? До полицейского участка пять минут ходу. Тебе придётся думать быстро».

Эл в восторге и с трудом не позволяет улыбке появиться на лице. Не сейчас! Ещё рано! Вместо этого она в своё удовольствие устраивает целый спектакль, изображая удивление, когда Ягами говорит ей о том, что в участке её ни к кому не пустят по приказу L. Удивление перерастает в неверие, смешанное с шоком, когда он по секрету сообщает ей о том, что сам состоит в группе расследования, возглавляемой гениальным детективом. Эл слушает нагромождение лжи и обмана, выданное экспромтом, но от этого не звучащее глупо и неестественно. Ягами врёт как на духу, на его лице не дрогает ни один мускул, а голос звучит на редкость убедительно. Потрясающая выдержка. Да и придумать такое за каких-то пару минут — дорогого стоит.

— Что ж, — улыбается она, — раз вы состоите в следственной группе, значит, вы передадите L то, что я рассказала. Мне этого достаточно. Не так давно мне довелось работать под руководством L над одним делом в Америке, и я не сомневаюсь, что он сделает верные выводы на основе этой информации.

«Держу пари, Ягами Лайт, ты даже в самых смелых мыслях не мог предположить, что легендарный L может оказаться девушкой».

— Вы работали с L? — взгляд парня становится острым и цепким, и в то же время в нём читается недюжинное изумление.

— Не так давно я подала в отставку из ФБР.

Его выражение лица снова меняется, в один миг становясь расслабленным и открытым, располагающим к себе. И Эл вновь невольно отмечает, насколько хорош в смене масок её собеседник. Восхитительно хорош. Возможно, будь на её месте сейчас настоящая Мисора Наоми, он смог бы убедить её в своей искренности без особых проблем. Но Эл не может отказать себе в удовольствии растянуть этот балаган ещё ненадолго. В силу своей змеиной натуры она подбирается ближе и ближе, и Кира всё ещё не замечает, что смертоносные кольца обвили его с ног до головы.

— В таком случае не хотели бы вы присоединиться к нашей группе расследования? В связи с опасностью, исходящей от Киры, многие следователи покинули дело, и сейчас нам очень не хватает людей. А вы не только обладаете исключительно важной информацией, у вас за плечами служба в ФБР, чем может похвастать не каждый.

— Я? К группе расследования?

«Не улыбаться! Не улыбаться… Держаться…»

— Ой, простите, я не должен был так давить. Понимаю, это расследование очень опасное, и вам не хочется рисковать.

— О чем вы, Ягами-сан? Мой друг и бывшие сослуживцы никогда не простили бы меня, спасуй я сейчас. Разумеется, я согласна.

«Что ты сейчас будешь делать? Покажи мне, Ягами Лайт. Ты просто исключительный лжец, я почти тебе верю. Покажи мне, как ты собираешься избавиться от меня!»

— В таком случае вы не покажете мне ваш паспорт? Для вступления в группу расследования необходима проверка ваших данных и одобрение L. Но, учитывая, что вы до этого работали под его руководством, полагаю, с последним не возникнет проблем.

«Ещё бы они возникли».

— Да, конечно, только… — она виновато отводит взгляд, из последних сил удерживая внутри предательскую улыбку, — я назвала вам не своё настоящее имя.

— Ничего, я понимаю, ведь мы говорим о Кире. Очень предусмотрительно с вашей стороны так подстраховаться.

«Покажи мне, Ягами Лайт!»

Она протягивает ему паспорт, выданный на имя Дженнифер Мэйсон, и смотрит, неотрывно смотрит на своего визави. Не моргая и даже почти не дыша. Рука сама тянется ко рту, и Эл привычно закусывает ноготь большого пальца, смотря, как Ягами, вытащив новый листок, что-то сосредоточенно строчит.

— Почему вы всё время смотрите на часы, Ягами-сан? — спрашивает она, когда он возвращает ей документ.

Его взгляд меняется за долю секунды, резко становясь твердым и властным, преисполненным превосходства и самодовольства.

— Просто я Кира.

«Значит, в этот момент или несколько секунд спустя я уже должна быть мертва».

Эл может его понять как никто. Может понять это чувство, когда ты полностью уверен в своей правоте и своём превосходстве. Может понять желание смотреть в глаза жертве, когда она понимает, что попалась на крючок, с которого уже не сорвётся. И может представить, какой реакции ждёт от неё Ягами Лайт. Ждёт ужасного осознания того, с кем она только что разговаривала и кому назвала своё имя.

Ждёт, но не дожидается.

Сдерживаться дальше выше её сил, и Эл заходится в приступе рваного кашляющего смеха. Она смеётся и смеётся. Почти до слёз, до истерики. Но потом, спустя несколько убийственно долгих секунд, всё же берёт себя в руки и поднимает на Ягами взгляд. Зеркально отражающий его собственный, коим он одарил её недавно. Губы растягиваются в хищной, почти издевательской ухмылке, и сейчас уже она наслаждается чужим недоумением, растерянностью и ужасом, что отражается в глазах.

— Приятно познакомиться, Кира, — медленно, растягивая каждое слово, говорит она, смотря ему прямо в глаза. — Я — L.

Капкан захлопывается.

Play

— Видел тебя сегодня на Одри-стрит, Эл. Неужели жара доконала даже тебя?

— Нет, в номере прохладно и хорошо. Но в последнее время я предпочитаю работать на выезде под видом собственного агента. Довольно забавно прикидываться кем-то другим. Временами я даже верить себе начинаю.

— О, могу тебя понять. Я уже и сам забыл, когда в последний раз назывался настоящим именем. Кажется, после приюта и вовсе ни разу. Я следую за тобой, то как журналист, то как вольный писатель, то просто как турист. Примерять на себя чужую личину забавно. Но все эти маски всё равно не позволяют забыться по-настоящему. Я всегда помню и всегда буду помнить, кто я на самом деле. Я твоя тень, Эл, твоя тьма. И я никогда тебя не оставлю.

— Ты моя слабость, Бей. Наверное, единственная слабость.

— И это ещё один стимул не покидать тебя. Рановато тебе ещё становиться совершенством, не имеющим слабых сторон.

Pause

— Жаль, что у нас такой конец, Кира.

Они находятся в тесной комнате размером три на три метра, находящейся под прицелом камер, (сейчас выключенных, но это известно только ей), и разговаривают. В масках уже нет смысла, и они оба не скрывают друг от друга своё истинное «я». Эл замирает напротив стула, к которому привязан Ягами Лайт, скованный по рукам и ногам, лишенный всякой возможности пошевелиться. Несмотря на бедственное положение, он не унижается, не пытается оправдаться, смотря на свою противницу с достоинством. И Эл невольно улыбается. Не издевательски или превосходственно, а чисто и открыто. Можно даже сказать, искренне.

— Если бы не доклад следившего за тобой Рея Пенбера, наше противостояние могло бы продлиться чуть дольше. В сообразительности и находчивости тебе не откажешь, но, полагаю, даже ты признаёшь, что немного заигрался. План с захватом автобуса был чудо как хорош, но он также являлся и слабым звеном. Честно говоря, я даже немного удивлена, что ты не предположил возможности того, что Пенбер может рассказать о случившемся. Хотя в тот момент ведь ещё ничто не говорило о том, что Кира может убивать не только сердечными приступами, так что и с этим всё ясно.

— А чем ты лучше, L? — усмехается он. — Ты знала о том, что мне известно его имя и лицо, но палец о палец не ударила, чтобы спасти его.

— Верно, не ударила, — невозмутимо кивает Эл, садясь на корточки и закусывая ноготь. — Ты ведь умеешь играть в шахматы, Ягами Лайт, и прекрасно знаешь, что иногда приходится идти на жертвы. Ты же не настолько глуп, чтобы верить СМИ? «L, величайший детектив столетия, легендарный поборник справедливости!» «Кира, защитник слабых, он справедливость!» Газетчики и телевизионщики сами создали для нас с тобой отличные образы, удобные для всех: для общества, для политиков. И никому бы в голову не пришло, что я — это L, а ты — это Кира.

Она ловит его взгляд, спокойный, понимающий, согласный.