Его подчиненные и Темный уехали с ним, оставив родителей задыхаться от душевной и физической боли в дорожной пыли.

- Мой день рождения через три дня! Они заберут меня через три дня! - обеспокоенно сказал Бэйлфайер.

- Мы придумаем что-нибудь, - заверил сына Румпельштильцхен, - Мы… что-нибудь придумаем…

На всю деревню раздавались душераздирающие вопли матери Морейн: ни муж, ни хлопотливые, сбежавшиеся к ней соседи не могли унять боль женщины, потерявшей своего ребенка. Белль почувствовала, что задыхается от страха. Вероятность того, что это произойдет и с ней была высока. Она прижала руку к своему животу и бессильно заплакала.

Тем временем Румпель и Бэй попытались оказать посильную помощь жертвам произошедшей на их глазах трагедии, а после скрылись в своем доме, который пока еще беда не навестила.

Белль также тихо вернулась с ними и также тихо уселась в уголке, потерянная и разбитая.

Взглянув на Румпеля, она поняла, что он испытывает сейчас в отношении Бэя похожие чувства. Руки его не слушались, дрожали. Все, что он брал, валилось на пол. В конце концов он сел за стол,спрятал лицо в ладонях и прикрыл глаза, думая и гадая о том,какое решение ему нужно принять, какой путь окажется правильным. Смотрела Белль на него, а думала о Голде, оказавшимся сейчас жертвой схожих обстоятельств. Белль стало немного стыдно, что за своей злостью и обидой на него и его вечную ложь она ни разу не поинтересовалась его чувствами. Ни разу. А чувства эти были. И навряд ли они были слабее, чем те, что Румпель испытывал, когда змея укусила Бэя, чем те, что он испытывал в это момент.

Поразмыслив, Румпель отыскал решение.

- Нам нужно уйти, Бэй.

- В смысле насовсем?

Вопрос остался без ответа. Немного помедлив, тоном, не терпящим препирательств, Румпельштильцхен велел сыну отправляться спать. Тот послушался.

Оставшиеся до заката часы были посвящены сборам: дорожные фонари, деньги, одежда, товар для прикрытия…

Когда стемнело Бэйлфайер был бесцеремонно разбужен, одет и выдворен из дома.

- Пойдем. Скорее, скорее. Ну же! - поторапливал Румпель.

Помнится, Белль прилагала много усилий, чтобы ненароком не обогнать Румпельштильцхена, возвращающегося с войны домой. Еще больше усилий требовалось приложить, чтобы не отстать от Румпельштильцхена, уводящего сына прочь.

Они долго шли в темноте при тусклом приглушенном тряпицей свете фонаря. Казалось, что это путешествие будет длится целую вечность.

- Это неправильно. Вот так убегать, - прервал Бэй томительное гнетущее молчание.

- Неправильно гибнуть на войне с ограми, - возразил Румпельштильцхен.

Вдруг на их пути возник человек, в старом изодранном плаще.

- Подайте бедному. Подайте.

Румпель остановился, посмотрел на него, будто на нечто едва ли существующее.

- Да, - в итоге сказал он и кинул нищему несколько монет. Судя по перезвону он отдал нищему даже слишком много.

Сколько бы Голд не прятался под маской чудовища, она, Белль, знала, что вот этот человек еще жив в нем. Именно до него она пыталась достучаться. Но вопрос заключался в ином. Любила ли Белль именно этого человека? Или чудовище, которое еще пока не осквернило чистоту его души, было ей не менее дорого? Она прогнала эти размышления прочь, отложила на потом, если это «потом», конечно, настанет.

- Спасибо, спасибо, спасибо, - рассыпался в благодарностях нищий, - Спасибо вам!

Отец и сын, и Белль продолжили путь, и продолжили его, к облегчению, в более медленном темпе.

- Ты точно уверен, что иного пути нет? - не унимался Бэйлфайер.

- Я не могу потерять тебя, Бэй, - сказал Румпельштильцхен с болью в голосе, - Только ты у меня и остался, сынок. Ты не представляешь, что такое война. Что она сделает с тобой.

Позади раздался топот копыт. Кто-то быстро их нагонял по лесной дороге.

Белль моментально ушла с пути.

- Бэй! Быстрее. Прячься в канаву, - Румпель толкал сына, - Быстрее! Давай же!

- Стойте, где стоите! - раздался знакомый голос.

Белль узнала голос командира.

Он, окруженный четырьмя своими подчиненными окружил Румпеля с сыном.

- Что вы делаете на королевской дороге?

- Вот, несем шерсть на продажу, на ярмарку, в Лонгборн, сэр, - прозвучал заранее готовый ответ Румпеля.

Командир фыркнул и медленно слез с лошади:

- Я тебя знаю, не так ли? Как тебя зовут, м? Спиндлшенкс? Тредвисл? Хобблфут?

Его подчиненные смеялись.

- Его зовут Румпельштильцхен, - выскочил вперед Бэйлфайер.

- Тише, сынок, - одернул сына Румпельштильцхен.

- Румпель…Аааа! - командир зловеще улыбнулся, - Человек, что сбежал. Это твой сын? Сколько ему? Как зовут?

- Я — Бэйлфайер и мне тринадцать!

Да, смелости Бэйлфайеру было не занимать. Румпельштильцхен мог бы гордиться сыном в этот момент, но страх за его жизнь притуплял остальные чувства.

- Когда день твоего рождения? - продолжал допрос командир.

- Через два дня.

- Тише, мальчик, тише, - испуганно шикнул Румпель.

- Ты уже научил его как убежать с войны, Румпельштильцхен? - сказал командир,повернулся к Бэю и продолжил, - Он не рассказывал тебе? Не рассказывал о том, как он сбежал? Как огры изменили ход сражения и убили его товарищей? Его собственная жена не могла выносить его вида!

- Пожалуйста! - пролепетал Румпель.

- Видишь ли, мальчик, женщинам не нравится быть женами трусов! - слово «трусов» было произнесено с излишней агрессией.

- Пожалуйста, не говорите так с моим мальчиком…

- Побег с войны равносилен измене. Заберите мальчишку!

- Нет-нет-нет! - засуетился папа, - Чего вы хотите?

- Чего я хочу? - задумчиво переспросил командир, - У тебя нет денег, нет влияния, нет земель, нет титула, нет власти. На самом деле у тебя есть лишь одно — верность! Целуй мой сапог!

- Неужто заставишь? - подумала Белль. Вслух подумала.

- Не понимаю.. - невесело улыбнулся Румпель. Такого он явно не ожидал.

- Ты сам спросил о цене. Целуй сапог.

- Только не перед сыном…

- Целуй сапог! - командир вышел из себя и схватился за меч.

Румпельштильцхен оттолкнул Бэйлфайера прочь.

- Целуй сапог!

Румпельштильцхен опустился на колени и …поцеловал сапог. Под злобный смех военного, который мало того, что не на войне был, так еще и наслаждался злоупотреблением своих полномочий. Белль даже вообразить не могла, что станет свидетелем подобной низости и мерзости. Тут волей-неволей задумаешься о том, сколько в сущности не видят правители. Сложно ценить силу власти, когда она принадлежит тебе по праву с пеленок. Сложно не желать власти, когда ее нет, когда весь мир восстает против тебя. Белль вдруг резко захотелось, чтобы Румпель ответил на это, ответил по-голдовски, но при этом она прекрасно понимала, что первая бы кинулась останавливать его карающую руку.

Издевательство же продолжалось. Командир пнул Румпеля сапогом в нос, затем нанес еще пару ударов, сел на лошадь и уехал в ночь, сопровождаемый своей свитой.

Бэй прильнул избитому отцу, попытался помочь ему. Впрочем, среагировал не только Бэй. А также нищий, которому Румпель дал денег где-то за полчаса до этого.

- Все хорошо. Позволь тебе помочь, - нищий подхватил Румпеля под руку и медленно поставил на ноги.

- Спасибо, старик, - поблагодарил Бэй.

- Как отплатить тебе за доброту? - спросил Румпельштильцхен.

- Найдется способ, - нищий ехидно прищурился, - Просто накорми меня, а я тебе за это отплачу. Идем же!

Звучало, как предложение…сделки. Не Темный ли это? Белль недоверчиво надулась и скрестила руки на груди. Так, не сводя с нищего глаз, она проделала весь путь обратно.

Дома Румпель сварил какую-то похлебку, накормил и уложил Бэя спать, и наливая своему гостю вторую полную миску, вступил с ним в тихую беседу. Белль села как можно ближе, дыбы не упустить ни единого слова.

Румпель: Что же мне делать?

Нищий: Спасать сына. Но нужно найти другой способ. Выбрать другой путь.