— Черный, — Белль взяла галстук, — Дай.

Она ловко завязала галстук виндзорским узлом и поправила воротник. Голд же до конца застегнул молнию на ее платье.

— Все? — улыбнулась Белль, — Убегаешь?

— Да, — кивнул он, одевая пиджак, — Пойду потороплю.

Он отправился за детьми, а Белль лишний раз убедилась, что ничего не забыла, подхватила свой кожаный рюкзачок и покинула спальню.

Коль и Адам, полностью готовые, ждали у входной двери.

— Пока. Помни про ритм, — сказала Белль, обнимая дочь, — Я люблю тебя.

— И я тебя, — весело откликнулась Коль, — Пока.

— Адам, — выпрямилась Белль.

— Мам, — кивнул Адам.

На этом их прощание и закончилось.

Румпель позволил дочери надеть на себя шляпу, выгнал детей из квартиры, нежно поцеловал Белль и ушел. Она рассчитывала, что им удастся вместе пообедать сегодня. По крайней мере очень надеялась.

— Ну что? — улыбнулась Белль Альберту, — И нам пора.

— Да, — сказал Альберт, — Пора.

Белль вызвала такси, настоятельно попросила оператора прислать подходящую ей машину и предупредить водителя, чтобы тот не смел уезжать ни в коем случай. Тот заверил ее, что все будет сделано.

— Пойдем-ка вниз, котенок, — подмигнула она, — Знаю я этих жуликов.

Тьери жалобно заскулил, когда уходили последние обитатели, и Белль было бесконечно жаль каждый раз оставлять его, но у пса был волшебный характер. Вместо того, чтобы скулить пол дня, он увлекался своими резиновыми игрушками и спокойно дожидался их возвращения, привязанный ко всем сразу и не к кому в отдельности. Хорошо это или плохо — время покажет. Время способно на многое. Время было самым распространенным словом в лексиконе Белль: она повторила его про себя раз двадцать, пока дожидалась такси, и позабыла о нем только на секунду, когда ее маленький сын смешно одернул рукава своей курточки.

Наконец, машина подъехала и Белль с Альбертом разместились на заднем сиденье. Она мрачно отметила, что было уже без десяти восемь, но если правильно выбрать маршрут, то они доедут до садика Альберта вовремя.

— Пожалуйста, поезжайте через 10-ю авеню, сверните на 42-ую и продолжите движение по 7-й, — как можно вежливее вмешалась Белль, — Самый прямой и быстрый путь.

Но с таксистами в Нью-Йорке нельзя было быть вежливым. Водитель пропустил мимо ушей каждое ее слово, доехал до конца 87-й и свернул на 11-ю авеню, которая частенько стояла в последние два месяца из-за ремонта дороги, не говоря уже о том, что этот путь был длиннее.

— Что вы делаете? — восстала Белль, — Я же вам сказала, как быстрее.

— Навигатор говорит, что здесь меньше пробок, — безразлично прогудел таксист, — Доедем быстрее.

И они уткнулись в пробку.

— Вы сейчас добавили себе пятнадцать минут, — взбесилась Белль, — Пятнадцать! Котенок, закрой ушки.

Альберт послушно прижал ладошки к ушам.

— Вы давно в Нью-Йорке, навигатор? — грубо спросила Белль, поражаясь самой себе.

— Послушайте….

— Нет, вы послушайте! — прорычала она, — Я из-за вас опоздаю, не успею отвести ребенка и буду вынуждена пересмотреть свое расписание, что плохо скажется на моей работе! И вы не сильно накрутите свой счетчик за это время!

— Ладно, понял. Извините, — сдался таксист, — Я и правда недавно тут…

— Рулите уже, — фыркнула Белль.

Она вжалась в сидение и выглядывала в окошко на живописные промышленные здания, парковки и склады с легкой примесью офисов и железнодорожных путей. Вскоре они вновь выехали на красивую улицу, постояли в пробке на 14-й, настолько раздражающей, что она уже хотела выйти из машины и добраться до школы пешком, но Альберт не смог бы быстро идти, а она не смогла бы пробежать несколько кварталов с пятнадцати килограммовым мальчишкой на руках.

Опасения ее не подтвердились и они приехали вовремя. Белль расщедрилась на чаевые и отвела Альберта в его группу. Она даже оказалась не самой последней, кто привел ребенка в этот день.

— Ну, вот и все, котенок, — грустно улыбалась Белль, — Я приду за тобой в шесть. Веди себя хорошо и слушайся мисс Грейвс. Если что — звони мне.

У педагога некоторые оставляли телефоны, по которым дети могли с разрешения звонить.

— Я позвоню, — улыбнулся Альберт, — Пока, мама.

Они обнялись и расстались. Белль немного понаблюдала через стекло в двери, как Альберт складывает свои вещи в шкафчик и одиноко усаживается за низкий стол, складывая руки перед собой. Другие дети уже активно играли друг с другом, а он просто смотрел в стену. Он никогда не играл с ними, не любил этой беготни и шумихи, соответственно и приятелями не обзавелся. При этом Альберт всегда отрицал, что ему одиноко.

— Миссис Голд, — окликнула Белль мисс Грейвс, молодая темноволосая женщина, смахивающая больше на топ-модель, нежели на педагога, — Можно поговорить с вами?

— Конечно, — Белль проследовала за ней в небольшой тесный кабинет, — Но я вроде успела. Могу приводить раньше.

— Успокойтесь, — улыбнулась мисс Грейвс, — Здесь все в порядке. Я о другом.

— О чем же?

— Могли бы вы присесть? Вопрос очень деликатный.

— Не могу присесть, — насторожилась Белль, — Что случилось?

— Хорошо, — мисс Грейвс сама все же села, — Миссис Голд, Альберт — очень необычный мальчик.

— Как и все дети.

— Но он, тем не менее отличается, — мягко возразила мисс Грейвс, — Он не участвует в общих занятиях, не играет с другими детьми, а они — с ним, потому что он диктует свои правила. Он замкнут и равнодушен. Он не всегда адекватно реагирует, когда к нему обращаются. Безусловно, он умен, даже чересчур, что в данной ситуации является свидетельством за, а не против….

— На что вы намекаете? — прямо спросила Белль, у которой все сжалось внутри от предчувствий самого худшего.

— Миссис Голд, я бы посоветовала вам показать Альберта специалисту, — ответила воспитательница, — Это очень похоже на синдром Аспергера.

Белль похолодела и немного разозлилась, не желая верить в услышанное. Она имела отвлеченное представление о том, что такое синдром Аспергера.

— Вы не специалист, чтобы такое говорить, — сдержанно сказала она, — Вы правда думаете, что мой сын аутист?

— Я не специалист, — согласилась мисс Грейвс, — Но имею некоторый опыт работы с такими детьми. Я настоятельно советую вам обратиться к специалисту.

Белль впала в подобие транса, голос мисс Грейвс звучал будто издалека, а воображение рисовало самые неутешительные образы.

— Миссис Голд, — позвала мисс Грейвс, — Вы меня слушаете?

— Да-да… — отозвалась Белль, — Я все поняла, мисс Грейвс. Прошу меня извинить.

Она вышла из кабинета и пошла в группу, чтобы снова повидаться с сыном. Руки не слушались, комок подступил к горлу. Ей вдруг стало нечем дышать.

— Альберт… Котенок… — сдавленно прошептала Белль, опускаясь на корточки перед озадаченным мальчиком, — Посмотри на меня…

Альберт смотрел, непонятливо и немножечко испуганно. Она разглядывала его лицо, смотрела в его глаза, пытаясь что-то нащупать, и не видела, ничего не находила.

— Я забыла, что хотела сказать, — натянуто улыбнулась Белль, — Скажу, как вспомню. Люблю тебя, котенок.

Альберт неловко обнял ее, из-за чего она слегка вздрогнула, но опомнившись, осознав происходящее, бережно и крепко обняла его в ответ.

Оставлять его снова было еще тяжелее, но она справилась. Выйдя на улицу, Белль оглянулась на здание, нашла взглядом нужное окно и долго-долго смотрела, пытаясь выбросить из головы самые неприятные образы. Вскоре ее занимала только стена: одна единственная такая стена у этой школы. Противная, ярко-оранжевая, безумная, она разделяла их теперь не только в вещном мире.

Белль почувствовала, как по ее щеке покатились слезы.

========== Ланч ==========

Белль поправила рюкзак, спрятала руки в карманы своего белого плаща и медленно зашагала в сторону 7-й авеню. От садика Альберта до ее работы было менее трехсот метров, и весь путь обычно занимал минуты две. Но этим утром один неприятный инцидент замедлил ее втрое.