Голд недовольно поморщился, как человек, от которого этот самый дом по необъяснимым причинам тщательно скрывался, а без приглашения он на него смотреть не хотел.

— Сам?

— И сам тоже. Ещё и работа, — ответил зять. — И пробки. Я час в центре простоял.

— Ну, стоять тут вечно тоже нельзя. Пойдём!

Они вместе поднялись наверх и зашли в квартиру. Коль вышла им навстречу, коротко поздоровалась с Голдом, гневно посмотрела на мужа и скрылась за дверью комнаты, в которой они временно обитали. Роланд молча последовал за ней, а Румпель закрыл на это глаза и прошёл в гостиную, где Белль сидела за столом с бокалом вина и книгой.

— Сегодня ему не стоило опаздывать, — веско заметила она.

— Да уж… Какой это бокал?

— Третий. Будешь?

— Нет… — отказался Голд и тут же поменял решение. — Давай.

— Мы приготовили ужин, — Белль налила ему полный бокал, — так что можно подождать Криса и садиться.

— Только Криса?

— Ну, если они закончат ругаться к ужину, то не только.

Вопреки этому заявлению после того, как Крис вернулся, Белль накрыла стол на пятерых и не решалась притрагиваться к еде.

— Итак… — протянула она. — Кто за ними сходит?

— Бросим монетку? — предложил Крис и достал из кармана один доллар.

— Чур я — ребро! — усмехнулся Голд. — А вообще ладно. Я схожу…

Он прислушался к голосам за дверью, прежде чем постучаться, и с радостью ничего не услышал.

— Не заперто! — разрешила Коль.

— Э…Вас ждать? — спросил Румпель, заглядывая в комнату и убеждаясь, что ссоры больше нет.

— Да-да, — быстро произнесла дочь, высвобождаясь из объятий супруга и утягивая его за собой к выходу. — Идём.

— Ну наконец-то! — сказала довольная Белль, когда все собрались за ужином. — Всем приятного аппетита.

Голд посмотрел на Коль, и та, заметив его взгляд, ласково ему улыбнулась. Всё было хорошо, по крайней мере, в тот вечер и на той неделе.

Шестнадцатого августа Адам и Келли вернулись из своего плавания, и восемнадцатого они навестили их в Нью-Йорке, поделились последними новостями и планами на ближайшее будущее.

— Вы совсем уехали из Пасадены и уезжаете в Испанию? — подвела итоги Белль.

— Да, но ненадолго, — уточнил Адам. — Мы вернёмся в Штаты до рождения дочери Коль. Я думал, что они здесь.

— Они здесь, — подтвердил Голд. — Сейчас, правда, уехали в Бруклин. Навестить свой дом. Который мы не видели. В Бруклине.

— Ты обиделся?

— Нет.

— Так когда вы примерно вернётесь? — Белль вернулась к первоначальной теме.

— Где-то пятнадцатого декабря, — ответила Келли. — И мы не только в Испании хотим побывать.

— Не знаю, что вам сказать, и могу только пожелать вам доброго пути, — сказал Голд. — И попросить вас не ввязываться в опасные приключения.

— Боюсь, за этим они и едут, — веско сказала Белль.

— Не за приключениями. За впечатлениями, — поправил Адам. — Мы будем вести себя, как обыкновенные туристы.

— Ну, здесь он преувеличивает! — улыбнулась Келли. — Но мы будем очень осторожны.

— О большем и не прошу! — улыбнулся Голд.

— И мы будем часто выходить на связь.

— И я тоже не могу просить о большем, — поддержала Белль. — Тем более мы расстаемся всего на каких-то четыре месяца. Я буду по вам скучать.

Она по очереди заключила в объятия Адама и Келли и после стала расспрашивать их о путешествии, из которого они только что вернулись, а они оживлённо отвечали. Голд сам молчал, внимательно слушал и предупредительно улыбался, а на сердце была тоска. Причины для неё у него были, и много причин, но почему именно сейчас это щемящее чувство обрело над ним такую власть? Безусловно, потому что Адама он боялся потерять каждый раз, когда обретал его вновь, пусть и верил, что тот всегда непременно к нему вернётся. Однако, Румпель думал не только об Адаме, но и о другом своём сыне, которого он видел реже, чем любого из своих детей. Он порой задумывался, что если бы сам не проявлял инициативы, то мог не встречаться с Альбертом год или больше, даже если бы они жили не в разных городах, а на соседних улицах. Конечно, Голд был несправедлив, рассуждая подобным образом, просто раздосадован тем, что Ал отделывался от них короткими звонками и бессодержательными сообщениями, постоянно занятый собой, своей жизнью и своей карьерой, которую он всё ещё мог разрушить из самых глупых побуждений.

Проводив Адама и Келли в Европу, Голд принял решение лететь в Бостон в конце сентября, когда, согласно плану, Колетт и Роланд переедут от них в свой собственный дом в Бруклине, который он не видел.

Впервые он побывал там лишь спустя неделю. Белль ушла в издательство, Крис опять где-то пропадал, и Роланд тоже был занят. Случилось то, чего не случалось с июня: Румпель и Коль остались вдвоём. Тогда Коль и предложила поехать в Бруклин, а он, естественно, не смог отказаться.

Ещё по дороге Коль уж слишком старательно описывала достоинства их приобретения, из-за чего он успел напридумывать разные недостатки и не угадал. Дом был потрясающим, находился в старом спокойном районе и более чем подходил небольшой семье, но было одно «но». Как только Голд переступил порог, то ощутил едкий неприятный запах.

— Поверь, это он уже почти выветрился! — невесело усмехнулась Коль. — Но из-за него дом нам достался примерно на шестьсот тысяч дешевле. Мы всё исправим.

— Да… — неуверенно протянул Голд и пригладил волосы. — Что здесь случилось?

— Ну, тут умерла старушка, — ответила дочь. — Ей было девяносто пять лет, но запах, как ты понимаешь, не из-за неё. Просто её сожители тут жили ещё целую неделю после её смерти.

— Сожители?

— Двадцать семь кошек.

— Что?! Сколько?!

— Двадцать семь кошек.

— Ты сейчас не шутишь? — уточнил Голд. — То есть тут больше недели было заперто двадцать семь кошек… И ты купила этот дом?!

— Все животные здоровы, — успокоила Коль. — Нам предоставили подтверждение, что двадцать шесть из них здоровы.

— А двадцать седьмой?

— Его не нашли, — она достала телефон и нашла фотографию. — Это Бисер. Нам сказали позвонить, если он вдруг появиться. В доме его точно нет: Роланд тут каждый угол обыскал. Но он, возможно, где-то рядом бродит, потому что кто-то съедает еду, которой мы пытаемся его приманить. Может он, а может нет.

— Всё равно не понимаю, зачем ты купила этот дом, — проворчал Румпель, сделал пару шагов и провёл рукой по перилам старой красивой лестницы. — Ты не думаешь, что эта лестница слишком крутая для маленького ребёнка?

— Ты начинаешь придираться к мелочам, — фыркнула Коль. — Ты правда думаешь, что мы ничего не придумаем?! Позволь тебе показать всё остальное.

И он позволил показать ему просторную тёмную гостиную, большую кухню, кабинет и подвал, потом Коль повела его на второй этаж, где кошками уже не пахло, и познакомила его с будущей спальней, комнатой для гостей и детской. Детская ему особенно понравилась, и он на минуту подумал, что именно тут Колетт нарисовала своё будущее в этом доме, что она сама и подтвердила минутой позже.

— Скажи, что дом не так плох, — настояла Коль. — И это не говоря о безопасном районе, отличных школах и трёх больших парках по соседству. А ещё вот!

Она схватила его за руку и повела за собой на задний двор.

— Смотри, сколько места! Хватит на качели, конуру, пару столов и гриль.

— Тебе не нужен гриль!

— Кто знает? Может быть, нужен! Теперь я могу об этом подумать!

— Ещё минута, и я подумаю, что ты пытаешься продать мне этот дом! — со смехом остановил её Голд. — Я понял. Нормальный дом.

— Но?

— Что но?

— Тебе он не нравится.

— Нормальный дом, — чётко произнёс Голд. — Я бы его не купил, но моё мнение значения не имеет. Тем более место-то отличное.

— Правда?

— Правда. И ехать сюда совсем недалеко.

— Совсем недалеко! — с улыбкой подтвердила Коль. — И мы сможем часто видеться. При сильном желании — каждый день. И точно каждую неделю.