— Мы всё решили, — буркнула Коль. — Точка.

Голд спрятался за газетой, а Белль начала напевать под нос какую-то весёлую песенку.

— Прости, — не выдержал Румпель. — Я не должен был так реагировать.

— Ерунда, — весело отмахнулась Коль.

— Меня просто смущает эта затея.

— Папа!

— Ты не знаешь, что такое дом, — убедительно произнёс он. — И как сложно содержать дом.

— У меня есть Роланд, — спокойно сказала Коль. — Он с этим справится.

— Хорошо! Я просто замолчу.

— Мудрое решение!

Голд снова спрятался за газетой, но прочитать не мог ни строчки, время от времени поглядывая на жену и дочь.

— Как вы? — спросила Белль.

— Мы — замечательно! — промурлыкала Коль, прикасаясь к своему животу. — Я её чувствую.

— Да… Странное, но по-своему приятное ощущение.

— Не сказала бы, что приятное. Всё-таки больше странное.

— Дело в восприятии. Можно?

— Гладь на здоровье!

Белль воспользовалась разрешением, а после, в порыве нежности, бросилась обнимать и целовать дочь, которая, смеясь, отбивалась от неё, но слабо, и в итоге перестала, обнимая маму в ответ. Голда это позабавило.

— Что? — пристала Коль. — Мы кажемся тебе дурочками?

— Нет, — ответил он, пряча улыбку за газетой. — Я думаю, что вы великолепны.

— Он льстит или правда так думает?

— А одно не может сочетаться с другим? — отозвалась Белль. — Просто признаем, что он очень мил.

— Папа, ты милый.

— Благодарю за высокую оценку, — кивнул Голд.

— Кстати, Адам сообщил вам последнюю новость?

— Да.

— Адам пригласил нас на свою маленькую церемонию, — вздохнула Белль.

— Да, он упоминал, что собирается, — сказала Коль. — Я предложила устроить маленький праздник в кругу семьи, но он упорно отказывается.

— Адам не весельчак.

— По настроению.

— Но думаю, что отметить стоит.

— По-моему, это решать не вам, девочки, — вмешался Голд.

— Мне кажется, что мы сможем сделать это незаметно, — проигнорировала Белль.

— Белль…

— А что? Мы уезжаем первого, так?

— Так.

— Что нам мешает устроить прощальный ужин?

— Это жульничество, — веско сказал Румпель.

— Которое ему понравится, — отметила Коль. — Им понравится. Я за!

— Отлично! Я тоже, — заулыбалась Белль. — Румпель?

— Против.

— Крис! Крис, подойди на минутку!

Крис её услышал и пришёл, недовольный тем, что его посмели отвлечь.

— Чего? — буркнул он. — Я занят!

— Жульническая вечеринка по случаю свадьбы твоего брата — да или нет? — быстро спросила Белль.

— Да-да, только отстаньте.

— Трое против одного! — торжественно объявила Коль.

— Крис, а серьёзно? — не сдался Голд.

— Серьёзно да, — сказал сын. — Ты сам говорил, что с женщинами лучше не спорить.

— Этот ответ можно считать сразу за пару голосов? — ехидно спросила Белль, когда Крис ушёл.

— Ладно, — недовольно сказал Голд. — Я за!

— Ура! Я всё организую! — обрадовалась Коль. — Гостей, еду. Еду! Кстати, а у вас перекусить не найдётся?

— Найдётся, — кивнула Белль. — У меня всегда припасено что-нибудь специально для тебя.

— Я люблю тебя.

— Ты меня нагло используешь.

— Раскусила! — подмигнула ей Коль. — Но одно другому не мешает.

Белль поцеловала её в макушку и ушла на кухню.

Голды и правда планировали уехать из Лос-Анджелеса первого августа. Было немного грустно, что их каникулы подошли к концу, но всё же их тянуло домой. Сборы они начали ещё двадцать девятого. Белль не хотела ничего делать в последний день.

— Зачем так рано? — возмущался Крис. — Ещё два дня!

— Сегодня тебе нужно определить, что ты берёшь с собой, а что оставляешь здесь, — строго сказала ему Белль. — Мы не вернёмся сюда до весны.

— Понял, — буркнул сын и больше с ней не спорил.

К вечеру тридцатого они собрали всё, чем больше не собирались пользоваться. Может, из-за этого Румпеля не покидало нетерпение, немое ожидание, невыносимое желание шагнуть вперёд. Но вероятнее всего, это было связано не с отъездом, а женитьбой сына.

Белль читала перед сном, лежа в постели, а он ходил взад-вперёд в одной майке и трусах, не находя себе места, словно что-то позабыл и никак не мог вспомнить что. В итоге он пристал к двери, ведущей на крышу.

— Как оставить? — спросил он у Белль. — Какой просвет?

— Чуть меньше, чем сейчас?

— Так?

— Да. Иди сюда, — позвала она. — Хватит ходить и вздыхать.

— Я не вздыхаю, — проворчал Голд, садясь на кровать. — Я вздыхаю? Я просто предвкушаю завтрашнее безумие.

— Не такое уж и безумие.

— Серьёзно? Наш сын завтра женится на общественном пляже. На его свадьбе будем присутствовать мы и Винтеры. А после…

— Расслабься. Мы можем сделать завтрашний день приятным, — Белль отложила книгу и обняла его сзади. — Не ворчи, мой хороший.

— Не делай этого, — поёжился Румпель.

— А что я делаю?

— Лаской усыпляешь мою бдительность.

— И мнительность.

— Оптимистка…

— Не сказала бы, — проурчала Белль. — Давай спать, хорошо?

— Хорошо, — согласился Голд. — Спокойной ночи.

Она вернулась на свою половину кровати, а Голд забрался под покрывало, отвернулся и постарался заснуть, но не смог. Белль не легла спать, продолжала читать при свете маленькой лампы, горящей холодным белым светом.

— Мы же спать собирались? — он долго ждал, прежде чем напомнить ей об этом.

— Я только абзац дочитаю!

— Который по счёту?

— Ладно! — сдалась Белль, захлопнула книгу и выключила свет. — Спокойной ночи! Вот чёрт…

— Чего?

— Да не ты! Но хотя и ты тоже…

— Ну, чего?

— Представила завтрашний день, — несчастным голосом сказала Белль. — Общественный пляж… Винтеры…

Голд засмеялся и смеялся долго, что возмутило и уязвило её, и от этого он смеялся только сильнее.

Не всё так плохо было со свадьбой Адама. День был солнечный и ясный, океан спокойный и светлый, сиял в четырехстах метрах от белой беседки, притаившейся в маленьком зелёном уголке прямо за волейбольными площадками. Выбор Адама стал более или менее понятным: тут они не привлекали к себе внимания. Формально оделись только Винтеры, которые, невзирая на все старания своей дочери, начиная с неудобного времени и заканчивая сомнительным местом, пришли. Им было неуютно и жарко, так что Голд им даже посочувствовал. Сам он был легко одет и настолько неформально, насколько позволял его гардероб. Белль была в простом светло-зелёном платье, и проще, чем она, была одета только невеста. На Келли было лёгкое белое подобие платья, босоножки и венок из живых синих цветов. Белокурые локоны спадали на плечи блестящими волнами. Она тепло и приветливо всем улыбалась и, если бы не умные хитрые глаза, то можно было бы сказать, что она — ангел во плоти. Но вне всяческих сомнений она была одной из самых красивых девушек, которых Голд когда-либо встречал, а для его сына, разумеется, самой красивой. Адам не сводил с неё глаз.

Помимо Голдов и Винтеров присутствовало ещё два человека: Лесли и Кевин Шор. Лесли — лучшая подруга и оператор Келли, которая снимала всё происходящее на небольшую камеру. Голд видел её как-то раз. Лесли не нравилась родителям Келли чуть ли не сильнее Адама, и теперь, когда с Адамом им пришлось окончательно смириться, Лесли была единственной, на кого им осталось ругаться. Другой парень, Кевин Шор, был другом Адама, и Голд не помнил откуда. Он видел его от силы пару раз и помнил только, что тот вроде бы актёр. Кевина и уполномочили провести церемонию. Обошлось без высокопарных речей и клятв, Адам и Келли обменялись кольцами, скрепили брак поцелуем, приняли поздравления и повели своих немногочисленных гостей отметить это событие в маленьком кубинском баре. Лесли и Кевин выпили по одному коктейлю и ушли, оставив после себя небольшую деревянную шкатулку и неловкое молчание.

— Тут очень хорошо, — Белль рискнула заговорить первой. — Чувствуется дух Калифорнии.