— Обещаешь?

— Даю слово.

— Я что угодно могу устроить, — уговаривал Голд. — Жильё, деньги, нужные люди. Даже работа.

— С работой решим сами. Деньги тоже не проблема, — вежливо возразила Коль. — Мы прилично накопили. Но, может быть, ты приютишь нас на пару-тройку недель где-нибудь в августе?

— Можно и на пару-тройку месяцев, — он успокоился. — Мой дом — твой дом.

— А теперь стой! Остановись! — Коль остановила его и взяла за руку. — Ты видишь? Есть ли способ вернуться?

Высокий тёмный небосвод, усыпанный звёздами, отражающийся в океане, волны которого с ревом и грохотом набегали на песчаный берег. Каждый раз с самого её детства, когда они оказывались тут вдвоём, она просила его остановиться и спрашивала, видит ли он то же, что и она, будто не верила, что это правда. Какие-то вещи никогда не менялись.

— Мы вернулись. Я вижу, моя девочка.

Она отпустила его руку и начала кружиться на месте, а он только и мог, что поражаться её жизнелюбию. Именно она заразила его им и показала, что можно относиться иначе к подобным мелочам, которым он не придавал значения столетиями. Пускай теперь его жизнь ограничена временем, но она совсем другая, более яркая и богатая, наполненная хорошими воспоминаниями и чудесными ожиданиями, вроде ребёнка под сердцем Коль. Всё было не напрасно. Он смотрел, как она танцует, и оставался недвижим, не улыбался и тихо дышал, но сердце его свободно и радостно билось в груди, и он знал, что этот момент он будет помнить вечно.

Коль танцевала совсем недолго. Очень скоро ей захотелось пойти домой к мужу. Когда они вернулись, Роланд по-прежнему крепко спал. Его одежду кто-то заботливо повесил на вешалку, а под голову подложил нормальную подушку. Конечно же, Белль.

— Он проспит до утра.

— Я виновата перед ним, — Коль присела с краю.

— Но он сам согласился, — успокоил Голд. — Хотя заставлять человека пить — жестоко.

— Я предлагала вариант с антибиотиками сначала, но лгать было бы сложнее.

— Полагаю, ты должна извиниться, что вообще заставила его лгать, — веско заметил он.

— Я за всё должна извиниться.

— Ты не могла совсем никому не говорить. Кто из семьи знает?

— Адам.

Других вариантов просто не могло быть, да и молчать долгое время с честным непроницаемым лицом мог только Адам.

— Так и думал. А Келли?

— Нет. Только он, — сказала Коль с нежностью. — Он мне часто помогал.

— Нет его надёжнее, — согласился Голд.

— Это верно. Надёжнее помощников, чем эти двое, не найти.

— Ладно. Я вас оставлю, — решил он. — Мне молчать?

— Ещё немного, если можно, — попросила дочь. — Я скажу маме, когда все уйдут.

Голд вздохнул, улыбнулся ей и пошёл во двор. На часах была половина одиннадцатого. Гости уже собрались уходить и ждали свои машины. Первыми из присутствующих уехали Реджина и Чарльз, напомнив напоследок о своём любезном предложении. Вторыми уехали Хелен и Билли. Хелен и Белль долго перешёптывались напоследок.

— Удачи, Билли! — сказал Голд, пожимаю руку мистеру Холлу. — До восьмого?

— До восьмого, Руперт, — кивнул Билли. — И тебе удачи. Спасибо за вечер.

— Руперт! — улыбнулась на прощанье Хелен.

— Хелен! — воскликнул Голд и позволил ей неловко обнять его. — Увидимся в Нью-Йорке.

— Непременно, — согласилась женщина и повернулась к Адаму. — Ну, пока, малой!

— До свидания, Хелен, — улыбнулся Адам и стиснул её в объятиях, после чего немного отстранился и серьёзно предупредил: — Щёки не трогать!

— Не буду! — рассмеялась Хелен Холл. — Девушка у тебя красивая!

— Я знаю, — кивнул Адам, пряча улыбку в усах.

Самой последней уехала Ив. Попрощавшись со всеми, она именно Голда попросила проводить её до машины. Его это не удивляло, но интриговало.

— Мистер Голд, я сейчас защищаю одного клиента, которого вы хорошо знаете, — сообщила Ив. — Речь о Клайве Монро.

— Так, — насторожился Голд. — Я слушаю.

— Клайв всегда очень аккуратен с делами, а потому всегда оставлял доступ для своих клиентов на экстренный случай. Сейчас экстренный случай.

— Сколько у меня времени?

— Самое позднее — до среды.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул Голд. — Как ещё я могу помочь Клайву?

— Этого достаточно, — ответила Ив. — Я надеюсь развалить дело до суда. Но если у вас есть возможность, предупредите других клиентов Клайва, которые вам известны.

— Хорошо, — кивнул Голд. — Спасибо, Ив. Клайв помог мне создать достоверную личность.

— Я так и поняла, — улыбнулась молодая женщина. — Я не всё одобряю в делах Клайва, но понимаю, что такие люди нужны. До свидания, мистер Голд. Не исключено, что мы с вами встретимся в Чикаго.

— Не исключено. До свидания, Ив, — согласился Голд и закрыл дверь её машины.

Из-за Роланда Коль осталась на ночь, Альберту ехать было некуда, а Адам с Келли решили остановиться у них на пару-тройку дней. И это несказанно радовало его и Белль.

К половине двенадцатого осталась только семья, и все собрались в гостиной. Это был идеальный момент, о чём Голд не преминул сообщить окружающим. Он был идеальным, даже невзирая на полуприсутствие Роланда, и Румпель знал, что долго будет об этом помнить.

— Роланд совсем недвижимость, — тихо сказал Крис. — Может, лицо ему раскрасим?

— Нет, — рыкнула Коль. — Не трогать мою недвижимость!

— Когда ты стала такой занудой?

— Не знаю, — насмешливо произнесла она. — Просто я не хочу, чтобы кто-то шутил над… отцом моего ребёнка.

— Что? — не понял Крис.

— Чего? — опешил Альберт.

— Вот это да! — притворно удивился Адам. — А я и не знал!

— Кто бы мог подумать! — неубедительно воскликнула Келли, которую всё же посвятили.

— В следующий раз притворяйтесь убедительнее, — мягко упрекнула их Коль.

— Это правда? — спросила у неё Белль, но почему-то смотрела на Голда.

— Это правда, — подтвердил Голд.

— Ты давно знаешь?

— Часа полтора.

— Мам, я просто хотела сказать тебе лично и попросила его молчать, — виновато улыбнулась Коль.

— Я рада! А ты счастлива?

— Очень!

— Тогда я вдвойне рада! — Белль бережно обняла дочь и не торопилась отпускать.

Коль смотрела из-за её спины на Голда и улыбалась.

Все ещё не раз выразили свою радость, задавали глупые вопросы и предлагали забавные имена, пока Роланд не зашевелился и не напомнил им о своём присутствии. Коль хотела остаться на ночь в гостиной, но Альберт настоял, чтобы она заняла спальню, и решил ночевать в гостиной сам и помочь Роланду, если тому что-то понадобится. После непродолжительной домашней суеты, дети наконец разошлись по спальням, а Румпель и Белль поднялись на свой чердак.

Она сняла украшения, положила их на место и вышла на крышу. Он вышел следом.

— Я весь твой. Ты должна это знать, — тихо пропел Голд. — Разве не видишь, что без тебя мне плохо.

— Румпель…

— Забирай мои поцелуи: Я хочу потеряться…

— Румпель…

— Забирай объятья мои: Без тебя они не нужны.

— Румпель…- она улыбалась. — Прекрати!

— Твоё «прощай» оставляет меня в слезах! — продолжил он, обнял её так, будто они собирались танцевать. — Как же мне без тебя справляться?

— Ну все! — смеялась Белль, но даже не думала сопротивляться.

— Ты забрала ту часть, что моим сердцем была! И вот почему я весь твой!

Она заставила его замолчать поцелуем, долгим и нежным, отчего он забыл продолжение песни.

— Я должен вам танец, миссис Голд, — сказал он. — Не позволите ли вернуть долг?

— С удовольствием, мистер Голд, — ответил Белль, прижимаясь к нему.

Они танцевали на месте, прикрыв глаза и не нарушая тишину. Потом Румпель расстелил на крыше свой пиджак, и они устроились поудобнее и принялись разглядывать океан.

— Сколько у нас времени? — грустно спросила Белль.

— Ещё целая жизнь, — ответил Голд. — Я надеюсь, что долгая. Главное, что мы вместе.

— Это самое главное, — согласилась она. — Но она пролетит незаметно.