Пока не встретил Лорен Каплан.

========== Кофейный стаут ==========

Румпель, Белль и Крис приезжали в Бостон 2040-м перед Днём рождения Альберта. Он настоял на прогулке по Бостону.

— Готова? — спросил он у мамы. — Надень обувь поудобнее.

— К чему? — улыбалась Белль. — Что ты придумал?

— Совсем ничего. Мы просто пойдём по городу тропой свободы! Как самые обычные туристы!

— Ну, мы и есть обычные туристы. Приезжаем часто, но города не видели.

— Отлично! — Альберт обнял Белль и слегка приподнял.

— А ну, поставь меня, поставь! — засмеялась она, вырываясь. — Что вы все меня таскаете!

— Мне-то ещё можно! — сказал Голд.

— Да! Ему можно!

— Она — мой крест. Мне её до смерти таскать.

— Да! — воскликнула освобождённая Белль. — Стоп! Что?

— Шучу, шучу! — рассмеялся Голд. — Вперёд по тропе свободы?

— Румпельштильцхен!

— Догоняйте! — он поспешил выскочить из номера.

— Ах так! Ну, погоди!

Тропа свободы — некий городской маршрут, пятикилометровый путь, на котором находится всё, что гость должен увидеть в Бостоне. Шли они с редкими остановками и иногда просто бродили кругами по паркам. Культурно-исторические достопримечательности их мало волновали. Дольше всего они задержались на рынке Куинси, да и то, потому что встретили там Керри Хенлон, рисующую на улице за деньги. С развитием технического прогресса все больше ценились такие места и работа людей вроде Керри.

Они с Альбертом сразу увидели друг друга и бросились обниматься, и он шутя надвинул ей шапку на глаза.

— Дурак! — рассмеялась девушка, поправила шапку и увидела всех остальных. — Белль! Мистер Голд! Крис!

Они обменялись приветствиями и застыли, не зная, что ещё сказать. Повисло неловкое молчание.

— А что ты делаешь? — пристал Кристофер.

— Сегодня продаю фантазии! — торжественно объявила Керри. — Скажи, что бы ты хотел увидеть, и я это нарисую!

— Альтернатива портретам?

— Да кому они нужны!

— У тебя только уголь! — отметил Крис. — А если кто-то закажет розового паука-осла?

— У меня есть восковые мелки!

Голд и Белль оставили этих троих и двинулись дальше по рынку.

— Она была его лучшей девушкой.

— Я думал, она тебе не нравится, — усмехнулся Голд. — Не то, что Паола.

— Паола мне тоже не нравилась. Ну, может совсем немного и только потому, что я её лучше знала. А Керри я лучше знаю теперь, — пробурчала Белль, а потом посветлела и улыбнулась: — Двадцать лет! Ему завтра будет двадцать!

— Да…

Они пришли в продовольственную часть рынка. Один из продавцов усиленно навязывал солёные лимоны, и Белль из вежливости сдалась.

— М! Это очень вкусно! Попробуй!

— Поверю на слово! — отказался Голд.

— И как мы отметим? — она вернулась к прежней теме.

— Не знаю. Как он захочет. У тебя есть план?

— В план входило бы собрать всех. Иногда у меня нет никакого плана, — грустно вздохнула Белль. — Даже подарка нет. Только книга. Что бы могло ему понравиться? А у тебя есть подарок?

— Он глупый, — поёжился Голд. — Я сделал брелок из шахматного коня. Из тех первых шахмат.

— Это хороший личный подарок! Лучше, чем книга.

— Ну, он любит хорошие книги.

— Книга — это не от души. Я плохая мать.

— Ну нет! — не согласился Голд. — Напиши что-нибудь от себя и приложи к книге. Он хранит всё, что ты для него когда-либо придумывала и писала.

— Правда? — удивилась Белль.

— Он ужасно сентиментален.

— Пожалуй, так я и сделаю, — она немного приободрилась. — Отвлечёшь его сегодня вечером?

— А если не верну? — коварно улыбнулся Голд.

— Вернёшь!

Он обнял её за плечи и потянул назад, откуда навстречу им, смеясь и толкаясь, шли Альберт и Крис.

Вечером Голд и Альберт пошли в паб, который Альберт усиленно расхваливал. Может, потому что он там в основном обитал: обедал, ужинал, писал, выпивал с Эрни. И лишний раз это подтвердилось, когда они подошли к стойке, и Ал пристал к бармену.

— Привет! Ты новенький?

— Типо того, приятель! — отозвался бармен.

— И тебя зовут…

— Морис.

— Моего деда звали Морис. Он умер.

— Мне жаль, — равнодушно ответил бармен.

— А как тебя называть? — прицепился Альберт. — Морис? Мори? Мо?

— Морис. И ударение на первый слог, — ответил бармен. — А вообще лучше никак меня не называй. Поиграем в игру?

— Какую?

— Ты говоришь, что тебе налить, а я наливаю без лишних вопросов. Идёт?

— Идёт. Можно мне кофейный стаут и… — Ал обернулся к отцу.

— То же самое, — кивнул Голд, не чувствующий в тот момент тяги к чему-то определённому.

— Два кофейных стаута.

Морис быстро выполнил заказ, и вот Голд без особого удовольствия пробовал сладко-горький напиток, не зная с чего начать разговор.

— Не думал, что ты пиво пьёшь, — отметил Ал.

— Нечасто. Но в пабах, как правило, не отказываюсь.

— Знаешь, кофейный стаут варят из сильно прожаренного солода, чтобы добиться такого вкуса, но иногда добавляют молотый кофе. Местные добавляют.

— Знаю. Это в меню написано.

— Да. Здесь информативное меню, — улыбнулся сын. — Извини. Нам не стоит говорить о меню.

— Меню — не самая плохая тема. Но я уверен, что мы можем найти тему лучше, — улыбнулся Голд в ответ. — Расскажи мне, чем ты занимаешься. И откуда берёшь деньги.

— Деньги? Беру со счёта.

За последний год Альберт снял со своего счёта только одну тысячу, но в весьма нескромных расходах не ужался.

— Ты знаешь, о чём я.

— Пратт сделал меня своим ассистентом.

— У тебя официально есть работа?

— Именно.

— И чем вы занимаетесь?

— Объяснять долго. Это связано с искусственным интеллектом. Пратт работает над алгоритмами отмены самостоятельного использования когнитивного опыта, — пояснил Альберт. — Большую часть времени я просто сижу там и чувствую себя бесконечно тупым и бесполезным.

— Но Пратт так не считает, раз работу предложил? — попытался поддержать сына Голд.

— Нет. Вроде бы нет. Но даже Пратт ошибается.

После первого бокала Голд перешёл на виски, а Альберт продолжал пить стаут.

— Адам рассказал мне, что вы встретились с Винтерами, — напомнил он. — Дважды.

— Увлекательный опыт.

— Они правда так ужасны?

— Нет. Ничего не может быть так ужасно, как это расписывают, — отметил Голд. — Всё зависит от отношения повествователя. Безусловно, они мне неприятны, но я бы не сказал, что совсем не способен их понять. Обладай я другим жизненным опытом, я бы, вероятно, поступал так же. В некотором роде Винтеры в перспективе наши родственники.

— Адам собрался жениться?

— Мне он не сообщал. У тебя другие данные?

— Нет, — озадаченно протянул Ал. — Просто ты назвал их нашими родственниками.

— Это вполне себе вероятность. Как и многое другое. Никогда не знаешь, как и что может пригодиться.

— И как пригодились Винтеры?

— Сообщили мне о неудачах нашего старого коллеги, — поделился Голд. — О неудачах, которые я намерен против него использовать.

— И кто это?

— Его зовут Говард Стентон. Ты навряд ли слышал это имя.

— Слышал. О нём писали недавно, — сообщил Ал. — И писали обратное.

— Обычная пыль в глаза. Ещё надо смотреть на издание, — разъяснил Голд. — Верь тем, что принадлежат Брайанту. По крайней мере, в плане внутренней экономики. Даже местной внутренней экономики.

— Понятно. А у тебя с ним какие-то личные счёты?

— Нет. Не совсем так, — он понял, что всегда будет злиться на Стентона. — Скажем, меня страшно раздражает его недальновидность и привычка брать то, что ему не принадлежит.

— Ты потерял из-за него деньги?

— Да, пару раз. Не только это.

— А что ещё?

— Он делал непристойные предложения чужим жёнам, включая мою.

— Он приставал к маме? — Альберт скривился, будто это была самая невероятная из всех невероятных возможностей на свете.

— Какой удивлённый тон! Даже обидно! — рассмеялся Голд. — Белль — очень привлекательная женщина. А в те далекие времена она была ещё и молодая привлекательная женщина.