— Она умница. Они обе умницы, — сообщила Белль. — И я, кажется, влюбилась.

Голд сделал шаг ей навстречу и обнял. Вся компания медленно подтянулась к ним, и Роланд, чуть ли не плачущий от радости, на минутку вышел к друзьям с ребёнком на руках. Голд мельком взглянул на внучку, убедился, что она здорова, и проскользнул мимо всех к своему настрадавшемуся ребёнку.

— Папа… — устало отреагировала Коль.

Он сел рядом, поцеловал её руку, погладил по влажным волосам и улыбнулся ей грустно и нежно:

— Папа.

— Как я выгляжу? — улыбнулась ему дочь. — Не говори, что прекрасно!

— Ужасно! — насмешливо сказал Голд. — Жутко! Просто отвратительно!

— Эй! — она хлопнула его по руке. — Перебор!

Они немного над этим посмеялись.

— Что ты чувствуешь? — спросил Румпель, когда смех затих.

— Облегчение и радость, — ответила Коль. — Ты видел её?

— Ещё успеется.

К ним присоединилась Белль и устроилась с другой стороны.

— Спасибо, мам, — поблагодарила Коль.

Белль ничего не ответила, только поцеловала дочь в висок. Так втроём они сидели минут пять, хотя казалось, что вечность, а потом вернулся Роланд, и Голд с Белль решили на сегодня их оставить. Другие посетители также разошлись.

На следующий день рано утром они снова поехали домой к Коль. Роланд уже уехал в клинику, оставив записку, зная, что они зайдут. Белль деловито осмотрела запасы, составила список того, что необходимо было докупить, и они поехали в магазин детских товаров, где помимо того самого необходимого, купили несколько подарков от себя: что-то из одежды, кое-какие игрушки, сочетающиеся с интерьером детской. Голд купил мягкого медведя, похожего на того, что уже был у Коль, только поменьше и светлее и, расплатившись, спрятал его в карман. Когда они подъехали к дому, Румпель сообщил жене, что едет к Коль.

— Ладно, — согласилась Белль и поцеловала его на прощание. — Там и встретимся.

Так он отправился в клинику один. Мягкий медведь по-прежнему лежал в его кармане.

С Роландом он разминулся, но Коль всё же была не одна: новорожденная девочка спала у неё на руках.

— Папа! — обрадовалась дочь. — Заходи! Она не спит. Вредничает.

— Привет… — Голд шагнул в палату огляделся. — Открытки?

На столике стопкой лежали открытки, и ещё стояла корзина с разрешёнными угощениями.

— Да, множество открыток, — весело подтвердила Коль. — Верхняя от Реджины. Обещает заглянуть. И Сюзанн прислала.

— Сюзанн? Клянусь, я ей не говорил.

— Знаю. Я сказала. Мы с ней переписываемся иногда. Это мне?

Она кивнула на игрушку, которая перекочевала из кармана в его руки.

— Тебе, — улыбнулся Голд и положил медведя поверх открыток. — Я не знаю, зачем купил его. Наверное, в компанию тому, что уже есть. Но ей всё равно до трёх лет нельзя с ними играть. Хотя, наверное, меньше, ведь она будет очень умная.

— О, не сомневаюсь! — Коль склонилась над дочерью. — А пока она просто очень обаятельная. Хочешь её подержать?

— А можно?

— Нужно! Дженни, познакомься со своим дедушкой…

Голд взял девочку на руки и долго на неё смотрел. Она и правда была крайне обаятельная и совершенно ни на кого непохожая, уже какая-то беленькая, чистенькая, смирная, спокойная и живая: жизни в ней было больше, чем в ком бы то ни было. Глядя на неё, он понял, почему Белль влюбилась, и сам он тоже влюбился.

— Ну, здравствуй, Дженни, — растроганно улыбнулся Голд и легко поцеловал девочку в лобик. — Я очень рад нашей встрече.

========== Начало в конце ==========

Коль с дочкой выписали в понедельник. Забирали их Румпель и Белль, потому что Роланда не отпустили утром с работы, а до обеда Коль, которая не любила больницы, ждать не хотела.

Роланд полностью подготовился: убрался, перестелил постель, приготовил еду и предусмотрительно запер Фалко, так что, когда они зашли в дом, их встретил лишь жалобный скулёж из-за двери кабинета и стук когтей по паркету. Пса выпустили чуть позже, и ближе к обеду Белль ненадолго вывела его на улицу.

Коль была ещё очень слаба, и они, естественно, решили остаться с ней до прихода Роланда. Сначала она долго сидела вместе с ребёнком в гостиной, потом покормила дочь и уложила в детской.

— Не хочешь прилечь? — заботливо спросил Голд, проводивший её наверх.

— Нет. Я и так вчера весь день лежала, — улыбнулась Коль. — Я, пожалуй, побуду с вам внизу, сяду в своё кресло и укроюсь одеялом. А Дженни мы навестим через час или услышим через программу. Хорошо?

— Хорошо, — согласился он, подал ей руку и проводил вниз.

Где-то через двадцать минут после этого заглянула Робин, убедилась, что всё в порядке и Коль будет не одна, отказалась от чая и убежала по своим делам. За этот короткий визит Робин успела затронуть несколько важных вопросов, ответы на которые они искали уже без неё.

— Я могу помочь с документами, — предложил Голд. — Как только определитесь с полным именем.

— Нет-нет, — отмахнулась Коль. — Роланд всё сделает на неделе.

— А второе имя Марианн? — предположила Белль.

— И да, и нет. Джейн Мэри Энн Гуд. Мэри Энн созвучно с Марианн, и в то же время не в честь покойника. Мне кажется, что так лучше.

— Так лучше, — кивнул Голд. — В общем, наша помощь не нужна.

— Вы и так помогаете, — тепло сказала Коль. — Правда. Вы просто идеальны.

— Засмущала, — усмехнулась Белль. — Приготовлю ланч. Тебе нужно поесть.

— Что бы я без вас делала! Не обращайте внимания: я сейчас крайне сентиментальна.

— Ну вот! А я-то уже обрадовалась…

Белль, смеясь, ушла на кухню, Голд остался с Коль. На самом деле, они мало чем могли помочь, и дочь в общем-то ни в чём не нуждалась, поэтому он лично не видел причин для такой высокой оценки. Позже, избавляя Коль от необходимости подниматься по лестнице, он сам ходил проведать Джейн и через какое-то время принёс её вниз покормить. Он радовался каждой лишней минуте общения с внучкой, представлял её будущее, частью которого он постарается стать, думал о том, что он мог бы для неё сделать, чему хорошему он мог бы потом научить её и какой образ самого себя хотел для неё создать. В том, что Дженни ждёт самая нормальная жизнь, он почти не сомневался, зная мнение её родителей и полностью его разделяя, однако всё равно волновался. Сильнее него волновался только отец девочки, что Голд и прочитал в его глазах, когда тот после обеда вернулся домой. Роланд испытывал подлинное счастье и хотел, чтобы так всё и было. Голда и Белль он поблагодарил чуть ли не душевнее, чем Коль, и, когда они собрались уехать, проводил их до машины.

— Береги их, Роланд, — сказал напоследок Голд. — Просто говорю. Не сомневаюсь, что будешь.

— Буду, — кивнул Роланд Гуд. — Спасибо вам за всё, мистер Голд.

— Ты уже говорил это, да и не за что…

— Есть за что. Я вам обязан очень многим.

Голд улыбнулся, дружески похлопал Роланда по плечу и поспешил сесть в машину, чтобы скрыть, насколько ему были приятны слова зятя.

На протяжении оставшейся недели они не приезжали в Бруклин, находя это неуместным, только созванивались и переписывались. Коль присылала фотографии дочери и всё рассказывала о ней и о себе. Ко дню их следующей встречи, которая состоялась в воскресенье, она уже почти оправилась и стала совсем прежней энергичной озорной девчонкой.

— Папа! — Коль в притворном удивлении округлила глаза, открывая ему дверь. — Что ты тут делаешь?

— Разве ты всё забыла? — Голд скорчил рожу ей в тон. — Пришёл за твоим первенцем, конечно!

— Очень смешно! — ухмыльнулась Коль и обняла его, а потом обняла Белль, которая стояла рядом с ним и безмятежно рассматривала перила. — Скорее заходите. Дженни спит. Впрочем, она постоянно спит. Ест и спит, спит и ест. И растёт. В весе прибавила.

— Хорошо! — весело сказала Белль. — Здоровая сильная девочка.

— Это точно! — подтвердил Роланд из гостиной.

Коль сказала, что Дженни спит, но не уточнила где. Роланда они застали в гостиной с малышкой на руках. Казалось, что он сидел так достаточно давно, и Коль тут же добродушно высмеяла мужа.