Они задержались там надолго, выпили три чайника чая, скромно перекусили. Болтали, шутили и веселились, не обращая ни на кого внимания, но и не мешая. Белль обнаружила сборник современной поэзии, находила там всякие нелепицы, и они смеялись ещё и над этим. На самом деле на них никто не смотрел, кроме одной официантки с вечно недовольным лицом, которой казалось, что люди старше тридцати не имеют права на беззаботное веселье и самоиронию. Она же не без удовольствия сообщила им о закрытии.

— Кошмар! Уже одиннадцать! — поразилась Белль, и они покинули кафе. — Было весело.

— Было? — Румпель почти расстроился. — Я думал, что мы ещё прогуляемся.

— Давай.

Она снова взяла его под руку и позволила уводить себя всё дальше по улицам Манхэттена. На одной из улиц их едва не сбила группа бегущих молодых людей, но он успел её обнять и увести с дороги.

— Осторожно!

— Спасибо… — ласково улыбнулась она, заглядывая ему в глаза, и поцеловала.

Хороший был поцелуй. Наверное, во многом именно он привёл к тому, что в итоге их, казалось бы, не самое обычное свидание закончилось самым обычным образом: они очутились в постели в одном из отелей, в которых постояльцев регистрировали круглосуточно, а комнаты сдавали на срок от часа до года.

— Хороший был вечер, — потянулась Белль и обняла его, прижимаясь щекой к его голой груди. — Но не стоило ли нам пойти домой?

— Ах так! — притворно возмутился Голд. — Ну, пошли домой…

Он отполз от неё, из-за одеяла не заметил край кровати и, вместе с этим самым одеялом, мягко скатился на пол. Белль рассмеялась и свесилась с края, чтобы посмотреть на него. Он думал в шутку заползти под кровать, но вместо этого поднялся и начал одеваться.

— Куда ты? — обиженно спросила она, как будто он собирался её здесь оставить.

— Домой, — подмигнул Голд. — Нам давно стоило вернуться.

— Вот же противный!

Аккуратно застегнув на себе рубашку и брючный ремень, он сел в кресло, закинул ногу на ногу, подпёр голову кулаком и принялся с наслаждением разглядывать жену.

Белль тоже недолго оставалась в постели, вскоре последовала его примеру и оделась, затем заказала чай в номер, а после забралась к нему на колени. Одной рукой она обнимала его за шею, а второй изучала его лицо, ни одну морщинку, ни одну чёрточку не обошла вниманием, и он прикрыл глаза, отдаваясь её ласкам. Затем она склонилась к его плечу и зашептала на ушко всякие нежности, и он прервал её поцелуем, долгим и нежным, как её слова. Поцелуй заставил их напрочь забыть о чае, и когда их прервал стук в дверь, Голд про себя проклял чай и систему обслуживания номеров. Но делать было нечего: пришлось открыть дверь и забрать заказ.

В три часа ночи они покинули отель и продолжили прогулку, зачарованные ночным Нью-Йорком и мириадами его манящих огоньков.

— Умираю от голода, — пожаловалась Белль, спустя ещё час или полтора.

— Да, надо было нормально поужинать, — ответил Голд, чувствуя то же самое. — Идём найдём, где можно перекусить.

Они набрели на крохотную пустующую закусочную, заказали по чашечке кофе и пару сэндвичей.

— Вы с какого-то праздника? — поинтересовался повар-кассир.

— С благотворительного вечера, — нашёлся Голд. — Собираем средства для новой психиатрической больницы.

Продавец криво улыбнулся, пожал плечами и оставил их.

— Психиатрическая больница? — переспросила Белль.

— Никто не хочет говорить о психиатрических больницах, — усмехнулся Румпель. — Тем более у меня и правда есть такой клиент. И я всю неделю пытаюсь приступить к составлению договора между больницей и одним благотворительным фондом.

— Да, куда тебе! И так в поте лица трудился всю неделю! — рассмеялась жена.

Домой они вернулись в шесть утра.

— Постараемся незаметно прокрасться в спальню и сделаем вид, что вернулись раньше, — предложила Белль.

— Да, — согласился Голд, проходя в гостиную. — Если повезёт, то сможем ещё часа четыре проспать.

— Так, так, так, — в гостиной их поджидал Крис. — Ну, и что вы скажете в своё оправдание?

— Что мы не будем отчитываться перед собственным сыном, потому что… — ответил Голд. — Потому что! А почему ты не спишь?

— Не спится. Хорошо время провели?

— Вполне! — Белль упала на диван. — Но немного замерзли и устали. Приготовить тебе завтрак?

— Сам справлюсь. Идите спать.

— Спасибо, что разрешил, — повёл бровями Голд. — Сам бы не догадался.

— Спасибо, милый, — Белль восприняла это как пожелание, подошла к сыну и чмокнула в щёку. — Я тебя люблю.

— И я тебя, — Крис ответил ей тем же.

Белль ушла, и Голд последовал за ней, но прежде обнял сына и дружески хлопнул по плечу.

Проспали они до десяти утра, позавтракали, после чего Белль ушла гулять с собакой и Крисом, а Румпель сел составлять тот самый договор и почти закончил к их приходу.

Белль принесла ему в кабинет чашку зеленого чая, на секунду присела к нему на колени и поцеловала, чем оживила воспоминания прошлой ночи. И на этот раз их тоже прервали звонком в дверь. Белль пошла открывать, остановив по дороге Криса, который с той же целью вышел из своей комнаты.

— Альберт? — раздался её удивленный голос.

— Да! — нетерпеливо крикнул Альберт. — Где он?

— В кабинете.

В следующую минуту он ворвался в кабинет.

— Ты! Ты!

— Выйди, пожалуйста, сформулируй свои претензии и зайди обратно, — спокойно сказал Голд.

— Ты кое-что скрыл от меня!

— Да, определённо я это сделал.

— Почему?

— Мне казалось, что тебе следует узнать об этом лично, — бесстрастно пояснил Голд, не желая растрачивать хорошее настроение на бесполезные бесконечные споры о правильности его собственных решений.

— Почему?! Кто дал тебе право решать?! — кипел бессильной злобой Альберт. — Мало того, что ты влез в мою личную жизнь, так ещё и скрыл от меня такое!

— Я не хочу с тобой разговаривать в таком тоне.

Голд встал из-за стола, проскользнул мимо ошарашенного Альберта и вышел в коридор.

— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! В любом тоне!

— Какая досада! Уже ушёл!

— Стой! — Ал догнал его, развернул к себе и встряхнул. — Стой! Зачем?!

— Альберт! — возмущенно воскликнула Белль. — Прекрати!

— А что?! Иначе ты бы был подготовлен и отрепетировал реакцию?! — отреагировал Голд и скинул руки сына со своих плеч. — Успел бы подавить в себе чувства?! Принять взвешенное решение?

— Тебе плевать на то, что я чувствую!

— Нет, это тебе плевать на то, что чувствуют все остальные! Сейчас, может быть, ты впервые задумаешься, что всё, происходящее с тобой, касается не только тебя! Ты облажался, Альберт! И я не собирался смягчать тебе удар!

Эти его слова попали в цель, ударили по Альберту. Он прислонился к стене, потом сполз вниз и сел на пол. Голд больше не сердился, сочувствовал, но о сказанном не сожалел: его слова были справедливы. О себе того же он не мог сказать. Крис и Белль стояли рядом с озабоченными лицами, не находя слов.

— Белль, приготовь ему чай, — вежливо, мягким голосом попросил Голд. — И подождите нас в гостиной.

Крис и Белль выполнили просьбу и ушли, а Румпель сел рядом с сыном.

— Это ничего. Конечно, неожиданно, и, быть может, мне всё же стоило смягчить удар, но факты остаются фактами. Ты уже не можешь ничего изменить, — он приобнял Ала за плечи. — Извини меня.

— Нет, всё верно, — тяжко вздохнул Альберт и вдруг спросил: — Она бы вообще не сказала, да?

— Мне так показалось, — у Голда были сомнения и он поспешил их развеять. — Ты бы хотел никогда не знать об этом?

— Я ничего не знаю. Не знаю, — Альберт спрятал лицо в ладонях. — Наверное, я хотел бы знать. Хочу.

— Пойдём! Сядем по-человечески, поговорим. Пойдём?

Ал согласно закивал, и Голд проводил его в гостиную. Все четверо собрались за столом, и никто не решался начать разговор. Альберт, не глядя ни на кого, протянул руку за чашкой с чаем и сделал несколько больших глотков.