— Пап? — окликнул Крис. — Ты идёшь?

— Иду…

Дальше они мало разговаривали, просто шли домой, подсознательно осторожничая на перекрёстках, да и дома больше к беседе не вернулись.

— Мам? — позвал Крис и заглянул в гостиную, — Спит.

— Да, — согласился Голд и тоже посмотрел на Белль, которая и правда крепко спала, свернувшись под пледом на диване. — Сейчас унесу её…

— Я к себе пойду, — решил сын и сказал ему с улыбкой: — Было интересно.

— И мне. Спасибо.

— Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, Крис…

Крис ушёл в свою комнату, а Голд подошёл к Белль и попытался её разбудить. Она ни на что не реагировала. Тогда он осторожно поднял её на руки и отнёс в спальню, и когда он неловко укрыл её одеялом, она всё-таки проснулась и открыла глаза.

— Прости, — виновато улыбнулся Голд. — Не хотел будить.

— Лучше бы сразу разбудил, — заметила Белль. — Как прошло?

— Отлично. Всё отлично, — он сел на краешек кровати рядом с ней. — Но ты мне не поверишь.

— Поверю, — не согласилась она и обняла его. — Верю.

— Знаешь, милая, я, кажется, теперь вижу причину, — прошептал Румпель, крепко обнимая её в ответ.

========== Чашка зеленого чая ==========

Ночью Голд без прикрас рассказал Белль о Сторибруке и о том, через что ему пришлось пройти, и о том, что он чувствовал. Настоящий ужас, какой бывает, когда накатывает осознание, что удалось избежать неизбежной опасности, внезапного падения, и сердце замирает в груди, потом его биение учащается вместе с дыханием, после чего наступает тревожный покой и тихое отчаяние, которое никуда не уходит, оставляет свой след на холсте памяти.

— Я понял это только сейчас, — признался он. — Я в ужасе, Белль. В ужасе! Я постоянно думаю, а что если бы… Что если бы мне не повезло? Что если бы он своего добился? Как бы он меня использовал? Какой силой он бы тогда обладал? Я — заряженный пистолет, и как подумаю… Я не знаю, как с этим справиться.

Белль тоже была в ужасе, смотрела на него широко открытыми испуганными глазами и пыталась найти слова, чтобы как-то успокоить его и себя. Она ожидала не этого, а чего-то проще и понятнее.

— Ты с этим справишься, — она приблизилась и бережно обняла его. — Я с тобой.

Голд с ней согласился и обнял её в ответ. В конце концов ничего большего она не могла для него сделать, только посочувствовать и пообещать помощь, невозможную в его положении. Если бы он мог, то наверное, заплакал бы, да только был будто парализован. Однако вскоре ему полегчало, и навалилась усталость, но, невзирая на это, он не хотел ложиться спать, не думал, что сможет, и всё же Белль удалось его уговорить. В результате он провалился в сон, а когда проснулся и взглянул на часы, то понял, что проспал пятнадцать часов. С превеликим удовольствием он бы снова лег в постель, чтобы проспать ещё пятнадцать, но вспомнил об обещании, данном Коль.

Голд подошёл к двери, прислушался к голосам в гостиной и, убедившись, что говорят не о нём, вышел из спальни. Крис что-то рисовал в скетч-буке, а Белль резала лимон.

— Проснулся! — обрадовалась она и грустно улыбнулась ему. — Как ты?

— Нормально… — ответил он, пытаясь спрятать руки в карманы халата, который забыл надеть. — Я сейчас хотел поехать к Коль. Обещал ей…

— Отлично! Я с тобой! Крис?

— Не могу, — пробурчал Крис. — Через час сам уйду по делам.

— Интересно, каким… — неопределённо протянула Белль.

— Вдвоём прокатимся. Я в… — тут Румпеля осенило, что с Белль сняли гипс. — Стой!

— Стою!

Он подошёл к ней, взял за запястья, нежно сжал их и обрадовался.

— Прекрасно! Не болит? Нет никаких… неудобств?

— Лучше чем было! — ответила Белль. — Я пошла к другому травматологу, записалась на утро. Он сделал снимки, сказал, что всё зажило, и велел меня освободить. Пластины, правда, останутся, но они мне не мешают. Так что я хочу тебя поблагодарить и могу пожать тебе руку!

Вместо этого Голд обнял её и почувствовал не жёсткое прикосновение холодного твёрдого гипса, а тёплых мягких рук.

В Бруклин они поехали к пяти. Белль вела машину и чувствовала себя уверенно. По пути они разговаривали. В основном о Коль, их милой и вновь счастливой Коль. Одна её улыбка стоила любых страданий.

Дверь им открыл не Роланд, и даже не Коль, а Ив. Вот уж кого он никак не ожидал увидеть, но, подумав, решил, что это не так и удивительно. Помимо Ив в доме присутствовали Коль, Стелла и сыновья Робин. Стелла и Том на минуту высунулись из кабинета, где им, видимо, позволили играть, и поздоровались. Кайл под надзором Коль играл на планшете в какую-то яркую чушь. А Робин и Роланда нигде не было видно, и когда все закончили с приветствиями и радостью по поводу исцеления Белль, он о них спросил.

— Они оформляют аренду, — пояснила Коль. — Меня ненадолго одну оставили, не беспокойся. Сядь лучше сюда.

— Как скажешь, — согласился Голд и сел на диван справа от неё.

Коль тут же к нему привалилась, а потом резко оживилась и предложила приготовить чай.

— Я сделаю! — вызвалась Белль. — Кому?

Голд и Коль подняли руки, Ив продемонстрировала полбокала вина, и Белль ушла на кухню. Рядом с креслом, в котором сидела Ив, стоял чехол со скрипкой.

— Не думал, что ты ещё играешь, — заметил Голд. — Кажется, не слышал со школьных концертов.

— Не напоминайте! — весело отмахнулась Ив. — Мама меня заставляла выступать. Решила вспомнить. Купила её тут, а потом забежала в гости. Думала, никого не будет, но…

— Наткнулась на Робин, — закончила за неё Коль.

— Да уж! Но я рада. И Стелла поладила с Томом.

Белль вернулась с чаем и печеньем, пододвинула своё кресло поближе к Румпелю с Коль и устроилась в нём поудобнее.

— Так что меня даже не одну оставили, — подвела итог Коль. — Да и Клэр она забрала с собой. Ой!

Она вдруг схватилась за живот.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Голд. — Больно?

— Всё хорошо! — успокоила дочь. — Просто мне надоело быть беременной. Это издевательство. Никогда больше на это не соглашусь!

— А ещё ты уже никогда не вышла замуж, — насмешливо напомнила Белль. — И никогда даже не начинала изучать литературу.

— Зато французский не пригодился!

— Пригодился. Когда тебе пришлось брать интервью у того французского геолога, который стал разговаривать с тобой только потому, что ты знаешь язык.

— Чёрт! — с досадой воскликнула Коль. — Да, вредный был тип.

— Никогда не говори “никогда”, — глубокомысленно отметила Ив. — У человека есть один хороший друг и при этом самый страшный враг: слабая память.

Голду стало жаль, что у него память совсем не слабая. Задумчиво, не слушая продолжение разговора, он принялся мешать ложечкой зелёный чай, хотя сахар он никогда в чай не добавлял, и особенно в зелёный. Глядя, как пара чаинок крутится в созданном им вихре, он погрузился в свои мысли, практически впал в транс, из которого его вырвал вбежавший в гостиную Том.

— Тетя Коль, а там собачку стошнило! — сообщил мальчик.

— Вот ведь… — вздохнула Коль, а потом с улыбкой обратилась к мальчику: — Томас, давай забудем, что ты мне это сказал, а когда вернётся дядя Роланд, сразу вспомним!

— Я уберу, — снова вызвалась Белль.

— Мам!

— Мне не сложно. Томми, не проводишь меня?

Томми серьёзно кивнул и повёл Белль за собой.

— Ей руки теперь покоя не дают, — добродушно проворчала Коль.

— Очевидно, что да.

— Ты тут явно приложил руку.

— Да. Хочу, чтобы моя жена была здоровой, — признался Голд. — Потом я подумал, что она и её руки тебе очень скоро пригодятся.

— Да, верно, — согласилась она и погладила свой живот.

Голд не смог поддержать беседу и вернулся к своему чаю, а Коль разговорилась с Ив о какой-то писательнице, и позже Белль, которая как раз по чистой случайности читала книги этой самой писательницы, присоединилась. Он же, убаюканный их весёлым чириканьем, едва не заснул, удержался только из-за чашки чая и Белль, ласково сжимающей его руку.