— Итачи мне рассказал, — четыре. — Петарда многое повредила?
— Достаточно, — пять. — Можете ли себе представить, восстанавливающая магия на эти повреждения не подействовала!
Крышка сахарницы вернулась на место. Неужели! Анко начала грешным делом думать, что Долорес собралась наполнить чашку до краёв и пить расплавленный сахар.
— Ничего себе, — присвистнула Анко, что вполне входило в её образ немного простоватой и мало знающей о правилах хорошего тона девушки. — Кто мог так зачаровать фейерверк?
— Вот и мне это очень-очень любопытно, — Долорес улыбнулась так приторно-сладко, что Анко поспешила воскресить в памяти хладнокровное лицо Второго — иначе случился бы передоз милотой. — Может быть, у вас есть догадки?
«Не догадка, а уверенность: Дей».
— Ни единой, — сокрушённо покачала головой Анко, удерживая себя от того, чтобы поморщиться; за день верёвка порядком натёрла, ведь двигалась Анко много, а кое-где, в частности на шее, наверняка и вовсе до крови. О некоторых участках на своём теле Анко вовсе старалась не думать, хотя абстрагироваться довольно непросто. — Были бы в школе близнецы Уизли, я бы подумала на них, но так…
— А что их друг, мистер Джордан? — вкрадчиво уточнила Амбридж, размешивая чай.
— Ну нет, Долорес, — куноичи вновь помотала головой, но уже осторожней. — Ли, конечно, беспокойный парень, но у него нет тех талантов в магии, что у близнецов.
— А мистер Тсукури? — директор сузила глаза и поднесла ко рту кружку. — Вроде бы он спокойный юноша, однако я всё время опасалась, что он попадёт под негативное влияние приятелей…
— За это можете не переживать. Сасори и Итачи за ним присматривают, — с невольной улыбкой заверила её Анко. Верёвки на теле вызывали дискомфорт, причём в первую очередь — моральный: путы означают плен, а плен — проблемы. С другой стороны, они заставляли думать о Сасори: о его стальной воле, об идеально контролируемой, острой, как кристаллы песка, чакре, об умелых руках, способных творить чудеса самого разного толка. Ксо, вот даже теперь: верёвки жгут, и создаётся иллюзия, что это — взгляд Сасори, которым тот впивается, находясь где-то поблизости, готовясь напасть… Какая замечательная форма близости, стоит чаще её практиковать.
— Что ж, тогда я, кажется, могу на его счёт не волноваться, — проговорила Долорес, сделав ещё глоток чая, и слегка улыбнулась. — Я доверяю Итачи.
Захотелось рассмеяться ей в лицо — не позволил здравый смысл и то, что путы крепко сжимали грудную клетку, глубоко дышать было проблематично. Но всё равно… Доверять Итачи — человеку, который лгал едва ли не лучше, чем владел Шаринганом, который весь мир за нос водил и открыл правду о себе только когда его конкретненько так припёрли к стенке!.. Ну и дура же вы, Жаба-сан!
Об этом своём открытии Анко не преминула сообщить Сасори, когда заявилась к нему.
— То есть, ну вот совсем дура! — вдохновенно вещала Анко, вышагивая по кабинету кукловода от рабочего стола, за которым тот сидел, к камину и обратно. — Мозгов — ни на грамм! Доверять Итачи — это же надо додуматься! — она резко сбавила обороты и, облизнув губы, расплылась в хищной улыбке. — А как она улыбалась, вспоминая его…
— Могу себе представить, — отозвался Сасори, её пылкой речью скорее раздражённый, чем впечатлённый. — Мне кажется, произошедшее в результате нашей с Дейдарой шутки всё-таки повредило ей психику.
Анко вновь дошагала до стола и на этот раз остановилась возле него.
— Слушай, ну что вы тогда с ней сделали, а? — спросила она, заискивающе глядя на кукловода. Тот, сосредоточенный на проверке домашних заданий, этого не увидел.
— Если так любопытно, узнай у Мадары, — ответил Сасори своим особенным «отстань-пока-я-не-взял-сенбон» тоном. — По сути, до итоговых масштабов раздул пламя именно он.
— Сасори, ксо! — возмутилась Анко, но сама почувствовала, что бодрость выходит слегка переигранная, а потому решила опять понизить голос и, наклонившись к нему, зашептать: — Ты ведь понимаешь, что мне хватит дурости и правда спросить. Подозреваю, Мадара потребует, чтобы я не совала нос, куда не следует, — но я всё равно же суну, и тогда…
— Я всё-таки получу куклу, которую хочу, — бесстрастно заключил Сасори. — Главное, чтобы Первый не решил на так удачно подвернувшемся трупе учить Сакуру медицине — попортят ведь.
— Какой ты заботливый… — шумно выдохнула Анко, а затем вынула из кармана и положила перед ним поверх чьего-то эссе три самодельных бумажных конвертика.
Несколько секунд Сасори смотрел на них, словно пытался понять, почему вообще Анко пытается привлечь его внимание именно таким способом. Потом, впрочем, взял их и, поднявшись из кресла, отошёл ко второму столу, на котором помещался котёл, инструменты и редкие склянки — большая часть аккуратными рядами выстроена на полках. Там он взял флакон, который показывал Анко накануне — тот, что с Амортенцией, блестящей байдой, — и чёткими, опытными движениями разлил его поровну на шесть склянок.
— Подойди, — позвал он, и Анко, до того внимательно наблюдавшая за его выверенными действиями, приблизилась. В её понимании было в отточенных движениях опытного шиноби что-то почти завораживающее. — Добавь сама, — сказал Сасори, протягивая ей конверты, — а я добавлю свои. Другой не должен видеть.
— О-о… — протянула Анко, начиная понимать.
Повернувшись к нему полубоком, она взяла одну из трёх склянок, которые Сасори пододвинул к ней (теперь она разглядела на боку тонко выведенную цифру «2»), и добавила один из волосков. Удивительно, но тот моментально и полностью растворился в жидкости; Анко быстро закупорила флакон — она мало знала об этом зелье, не удосужилась почитать, и предосторожности ради не вдыхала исходящий от него подозрительный, поднимающийся по слишком уж правильной спиральной траектории пар. Затем она повторила то же самое с остальными флаконами, запомнив, что добавляла куда, и повернулась к Сасори, тоже закончившему и уже наполнявшему другие шесть склянок чем-то, на первый взгляд обычной водой.
— И что теперь?
— Теперь необходимо создать верную концентрацию, — ответил Сасори. — Игра будет длиться двенадцать часов, и зелье должно действовать столько же.
— Так во что мы играем, Сасори? — с некоторым нетерпением спросила Анко.
Занятый разведением Амортенции в новых склянках (эти были пронумерованы, как и прошлые, и он в точности переносил содержимое), Сасори промолчал; сосредоточенный на деле, он слегка хмурился, поджав губы, и эта его черта необъяснимо цепляла Анко. Лишь закончив, кукловод сказал ей:
— Довольно простой по замыслу тест на наблюдательность. Завтра с утра ты возьмёшь свои флаконы, — он вновь подвинул к ней три, на сей раз наполненные по виду водой, склянки; заполнены они были на одну пятую, не больше, — и добавишь их содержимое в питьё троих человек на свой выбор; я со своими поступлю так же. После этого задача каждого из нас — до ночи выяснить, кого другой выбрал в качестве донора материала и реципиента.
Взяв со стола волшебную палочку, он взмахнул ею, уничтожая пронумерованные флаконы с неразведённой Амортенцией. Анко расплылась в улыбке.
— Какая прелесть, — умилённо прокомментировала она. — Завтра Хогвартс захлестнёт волна любви!.. — а сама в это время уже начала думать: «Так, нужно выбирать кого-то, близкого к жертвам, чтобы изменения в поведении не бросались в глаза. Идеальны будут чьи-то пока ещё не разделённые чувства… Ксо, вот и мороки будет кое с кем! С другой стороны, можно ведь попутно и повеселиться, так?..»
— Надеюсь, ты не разочаруешь меня своим выбором, — произнёс Сасори, внимательно глядя на неё.
— Могу ответить тем же, — фыркнула Анко, пряча флаконы в карман. — А теперь сними с меня чёртовы верёвки.
========== Глава 3 ==========
Следующим утром Анко в приподнятом настроении явилась в Большой зал к самому началу завтрака — рассчитывала выиграть время, чтобы сделать свои дела. Как она и предполагала, Сасори в трапезной не наблюдалось; Анко подозревала, на этот раз он мог и в самом деле с головой уйти в ночные эксперименты и забыть поспать, вспомнив об этом лишь когда забрезжил рассвет. Сегодня такое положение вещей её более чем устраивало, и Анко целеустремлённо двинулась к Итачи и устроилась возле него.
