- Эй, Солнцедар, - Федор наполовину достал из ножен клинок. - Ты точно уверен, что сможешь защитить нас от этой хвори?
- Не боись, герой, - прошелестел меч, - Со мной ты умрешь не от хвори, а от стали. Это я тебе обещаю.
- Вот спасибо, утешил...
Некоторое время все топали по склону молча.
- А, кстати, - вспомнил Федор, обратившись к Окассию. - о чем говорил комендант, когда сказал, что этот рыцарь Фабиан сменил белый крест на зеленый?
- На святой земле действуют несколько воинствующих орденов, - отозвался Окассий, кидая на Федора короткие взгляды, а больше глядя под ноги, чтоб не загреметь по склону. - Иоанниты, они же странноприимники-госпитальеры, у которых мы сейчас в гостях - носят для отличия белый крест. Тамплиеры-храмовники из воинства храма Соломона - красный. Тевтоны из храма Марии в Иерусалиме - черный. А, проклятые корни!.. - Окассий споткнулся, и только его посох не позволил ему сверзиться на четвереньки. - О чем это я?.. А, да. Есть еще один орден - святого Лазаря, его члены носят зеленый крест.
- Но почему рыцаря перевели из одного ордена в другой? - Недоумевающе спросил Федор.
- А ты еще не понял? Орден лазаритов принимает всех прокаженных. По договору с другими орденами, в орден святого Лазаря ссылают воинов-монахов, заболевших проказой.
- Что, правда весь орден из больных?
- Ну, не весь. Есть в нем люди, которые по зову божьему пришли в орден здоровыми, чтобы ухаживать за больными. Сам понимаешь, чаще всего со временем заболевают и они.
- Самоотверженные...
- Да, из тех, кто возлюбил ближних более себя. Но что касается воинов, - дело иное. Помнишь, я сказал тебе, что воины госпитальеров самые сильные "звери" в этих местах?
- Ага.
- Так вот, по зрелому размышлению, - я не прав. - Качнул головой Окассий. - Воины лазаритов еще страшнее. Госпитальеры - да и прочие воинствующие братья из других орденов - верят, что умрут во имя нашего Господа. Вера - крепкий щит, но иногда и в нем может найтись брешь... А вот лазариты - знают, что они уже мертвы. Нет надежды - нет места и слабости. Отчаянье - броня их сердец. Смерть для них, - желанное избавление. Они спешат погибнуть, пока болезнь не лишила сил. Пока еще есть шанс на быструю смерть от клинка, потому что в ином случае остается медленное гниение. Представляешь, каково столкнутся с такими воинами в бою?
- Да уж...
Федор вспомнил муслимских фанатиков, которые свихнулись на идее джихада меча. Встреча с ними в бою до сих пор холодила кровь - они смеялись, прыгая на копейный строй ромеев. Одни оттягивали своими пронзенными телами древка вниз, цеплялись за щиты, а другие врубались в строй... Это снилось Федору иногда... Оказывается, у католиков были свои фанатики. Даже лучше.
- В местных воинах против неверных, лазаритов используют как передовые ударные отряды. - Продолжил Окассий. - Все знают, что происходит, если лазариты спущены с цепи. Никто не видел их отступающими без приказа. Они могут победить. Или умереть. Вот что значит зеленый крест.
Склон закончился, и спутники остановились в нескольких десятках шагов от шатра. Стояла тишина, нарушаемая только легкими порывами ветра, которые тихонько шевелили листву.
- Ну, давай, что ли, - Федор пихнул Окассий локтем. - Зови его.
Окассий продрал внезапно севшее горло хрипом, и крикнул:
- Мон сир, Фабиан! Фабиан де Ластик! Здесь ли вы?!
Секунду ничего не происходило. Но вот в шатре послышались какие-то звуки, пола его распахнулась, и во тьме входа медленно появилась фигура в белом балахоне с нашитым на груди зеленым крестом. При поясе его висел меч. Лицо скрывала маска с прорезями для глаз.
- Кто зовет меня? - Глухо раздался голос из-под маски.
- Те, кого вы ждали. - Возвестил Окассий. - Его святейшество призвал вас исполнить его приказ.
Фигура в балахоне молча склонила голову.
- Я брат Окассий, из папской канцелярии, - продолжил тучный монах. - Это - брат Парфений, посланец константинопольского Патриарха. А это - доместик Федор, человек ромейского императора, а также, волей и приказом его святейшества, - наш командир в этой миссии.
- Я готов. Приказывайте. - Лаконично отозвалась фигура.
Компаньоны переглянулись.
- Не сочти за оскорбление, воин, - сказал Федор. - Открой свое лицо. Я хочу видеть того, с кем месте мне возможно придется идти в бой.
Рыцарь в белом кивнул, признавая справедливость сказанного. Поднял руки к голове, развязал лобовую тесемку, и стянул маску.
Федор крякнул, Парфений издал приглушенный возглас, Окассий безмолвно почесал в затылке.
Из-под маски открылось лицо столь прекрасное, что лучшие художники могли бы спорить за право, рисовать с него небесных ангелов. Рыцарь был молод, и красив как девица. Тонкие черты лица, волнистые каштановые волосы, и глаза редкого чистого, прозрачного зеленого цвета.
- Нам сказали, что ты болен проказой... - Прервав тишину, удивленно озвучил общее удивление Парфений.
- Болезнь еще не тронула лица, - спокойно сказал белый рыцарь. - Пока есть только несколько пятен на руках и ногах. Дальнейшие испытания, что уготовил для меня Господь, придут со временем.
Повисло неловкое молчание. Даже у монахов не нашлось в этот момент ободряющего слова. Всякое утешение выглядело сейчас нелепо.
- Покажи свой меч, рыцарь, - вспомнив давешний разговор, приказал Федор. - Я хочу видеть его клинок.
Рыцарь Фабиан снова кивнул, сосредоточенно перекрестился, и осторожно, почти благовейно вытянул свой длинный меч из ножен. Солнечный блик проскочил по клинку.
- Вот мой меч, сир, - Рыцарь Фабиан трепетно поднес перекрестие рукояти к лицу, и осторожно поцеловал его. - Хоть клинок его прост, и рукоять не изукрашена - сей меч великая святыня. В рукояти его находится частица мощей самого святого Антония Комейского. Божьей милостью и благоволением, меч сей, на страх слугам дьявола, умеет говорить. Имя же мечу моему - э Клэр.67
- Эклер... - Машинально повторил Федор, присматриваясь к клинку. - По виду полотно меча рыцаря был такого же серо-стального цвета, как и у меча самого Федора. Вот, кстати, пусть Солнцедар сам скажет свое веское слово. Гвардеец осторожно, дабы не провоцировать рыцаря, обнажил и свой меч.
По воздуху словно прошла какая-то незримая волна. Меч в руке Федора задрожал, и клинок в руке прокаженного рыцаря так же отозвался дрожью.
- Поднеси меня ближе... - прошелестел Солнцедар.
Федор шагнул вперед. Клинки в руках стоящих друг напротив друга людей, начали извиваться, коснулись друг друга, вроде легонько, но воздух отозвался тяжелым звоном. Клинки легонько дергались, - не то две встретившиеся змеи, не то две собаки обнюхивающие друг-друга.
- Пш-пшшшш...
- Брат. - Наконец прошелестел Солнцедар.
- Брат, - отозвался таким же шелестящим, - и все-таки отличным, - голосом, клинок в руке рыцаря.
- Значит, меч все-таки настоящий, - резюмировал очевидное всем Федор.
- Как видите, господа, святой престол честно и верно исполняет свою часть договора, - Вступил Окассий. - Призываю тебя Феодор, и тебя Парфений, тому в свидетели.
Феодор и Парфений молча кивнули. Федор спрятал свой меч.
- Кстати, а что за реликвия сокрыта в рукояти твоего меча-мощевика, достойный рыцарь? - Спросил Окассий у Фабиана.
