— С чего взял? — меня гложет живейший интерес.

— Наши девицы белой кожей да тонкой костью не похвастаются, — ответил пацан, не стесняясь меня рассматривать.

— Ты значит, тайком пробрался в отряд?

Угадала, вон как глазки потупил.

— Не можно ль с вами пойти?

Бойкий мальчик, за словом в карман не полезет. Славный малый.

— Пираты! Глядите, пираты плывут! Мы приговорены!

— Ходу!

Началась паника. Каково же было ликование публики, когда первым на берег сошёл мужчина с мечом наперевес увенчанный короной Элендила, сверкающей на солнце. Один за другим выскакивали на пристань воители, был среди них Гимли, раскручивающий над головой секиру в предвкушении хорошей драки. Антона и Леголаса я, отнюдь, как не напрягалась — не углядела. Может на другом корабле?

Живём! Я переключилась на сражение, весело подмигнув мальчишке:

— Не боись, Драмир, щаз бицца будем! — панибратски я ткнула его кулаком в плечо.

Туманное марево поднялось. Перевес отныне был на нашей стороне. Во многом благодаря призракам, давшим обет и не исполнившим его. Бок о бок продвигались они к вратам цитадели. Душераздирающее выдалось зрелище. Мертвым не ведом страх, усталость и боль. Слабые, как выяснилось, у меня нервы. Зелёным, что болотная тина лицом я наблюдала, как не оглядываясь, оставляли они за собой части тел и оружия растерзанных ворогов. Бои не утихали до позднего вечера. В конце, странник счёл клятвы призраков исполненными и освободил их.

По своим политическим причинам, опасаясь распрей со стороны простого люда, Арагорн приказал поставить свои шатры у городских ворот и не вошёл в город. Я кричала вдогонку, но он меня не услыхал. Не мудрено — при подобном хоре голосов, приветствовавших его, победителя, наместника государя гондорского. Я надумала самостоятельно поискать друзей. Где же Антошка, коли жив остался? Мысль о том, что друг мог сгинуть, я отмела сразу.

Радостно бы теперь увидеть мудрого и старого Гендальфа, простоту да чудака Пина, низенького, кряжистого Гимли, и, что греха таить — нашего «несравненного королевишна», — помышляла я, разгуливая по ристалищу.

Что-то остановило меня. Среди серой каши тел и обломков выделялась светлым пятном до боли знакомая макушка с косичками. Сердце бешено заколотилось норовя выпрыгнуть из груди. Лоб покрыла холодная испарина, я содрала тяжёлые наручи и бросила наземь тяжело дыша. Здесь кто-то желал увидеть знакомое лицо? Чёрт!!! Я на четвереньках ломанулась разгребать зловонные останки и камни, дабы добраться до него, обдирая руки до крови об острые края. Эльф признаков жизни не подавал. Не мудрено, если учесть кучу тел под ним… Переворачиваю на спину и осматриваю на предмет кровоточащих ран, торчащего наружу орудия убийства. Ничего говорящего о смертельных ранениях нет. Голова цела, следовательно, вариант о черепно-мозговой травме отпадает. Что ещё делают в таких случаях? Нервно нащупываю пульс на виске, шее, запястье. Рука эльфа холоднее льда. Я прислонила ухо к груди Леголаса. Чуть различимое биение сердца. Жив! Жив!!! Надо занести его внутрь города, в палаты врачевания. Звать некого. Росту в нём футов шесть, супротив моих пяти с натяжкой. Эх, где наша не пропадала! Перевертывая царевича на живот, перекидываю его руку себе через плечо и, кряхтя, поднимаю. Щека коснулась его бицепса, мозг на миг затуманивается, не замечая какой же он тяжелый, зараза. Сколько ты весишь, мамонт?

Минут сорок, распиная генеалогию кронпринца по женской линии, приходится за руку тащить его тушу, аж до западных ворот. Живописная картина: «муравей» тянет за собой на полусогнутых вдвое больше него «тело», ноги которого волочатся где-то позади. Заперто. «Прекрасно!» Не выпуская эльфийской руки (как не оторвала?) я ещё десять минут долбила поочередно ногами по дубовым укреплениям. На шум прибежали два ратника.

— Это эльфийский царевич, он ранен!

Выслушав мои мольбы о лекарях, они подхватили Леголаса и внесли по лестнице вовнутрь.

Арагорн встретил меня неподдельным изумлением, они с Гендальфом врачевали раненных:

— Ты жива ещё? Однако!.. Тебе нужна помощь? — приговаривал он, шаманя у ложа Фарамира.

Старый маг поприветствовал меня легким кивком. Мое лицо озарилось искренне-радостной улыбкой.

— Не мне, — отозвалась я, — Леголасу.

— Что вы натворили? — испуганно спросил он.

— Вот и выспроси у него, если получится. Я нашла его без чувств за треть лиги к западу от крепости.

Брови странника взлетели вверх. Он отдал Гендальфу миску с отваром княженицы и поспешил за мной.

Леголас лежал на постели с мертвенно бледным лицом. Я приблизилась к кровати. Арагорн сказал: нельзя вернуть то, что забрали призраки. Душа царевича по капле утекает, а я сижу у изголовья и ничем не могу помочь. Он ведь не единственный павший в этом сражении. Зачем я таскаюсь за ним? О чём я вообще думаю? Я отлучилась по настоянию странника помыться, переодеться и вернулась. Лишь очутившись во врачебной палате, я так расстроилась, что не догадалась поискать Антошку и остальных. Но всё равно осталась развлекать ледяную скульптуру по имени «его высочество Леголас». Умом-то понимала, что надо уходить, и потом справиться о его состоянии, надо найти Антона. Сейчас, чуточку побуду и пойду.

Я запустила руку себе за тунику. Есть у меня одна мыслишка, — говаривал один герой. По преданию, кольцо Нэнья способно исцелять, если призвать целительную силу Воды. Но я совершенно не представляла сей процесс. Единственное, до чего я додумалась — надеть кольцо Вод на его палец, мысленно попросила помочь эльфу, и заметила, что рука царевича заметно потеплела. Минут пять я сидела в ожидании результата. Ничего не происходило. Леголас по-прежнему пребывал в лежачем положении, не размыкая век.

Я загипнотизировано наблюдала за ним, положив подбородок на простыню. Верхняя губа царевича приподнялась, обозначив вдох. Похоже, проснулся.

Мне бы подскочить да бежать со всех ног, но вместо того, я склонилась к лицу кронпринца, проверяя свои предположения, забывая обо всех предосторожностях. Опасная дистанция. Ещё полдюйма — не устою, слишком долго я сидела близко к нему. Словно предчувствуя, эльф распахнул небесно-голубого цвета глаза и стена, которую я так усердно воздвигала, осыпалась. И я преодолеваю несчастные полдюйма, поздновато сознавая своё поражение. Наши губы соприкоснулись, стирая последние преграды. Казалось, я получила, наконец, чего вечно хотела, не подозревая, как оно необходимо. Эльф не обманул: это действительно жажда, не оставляющая ни на минуту, невыносимая, принимаемая скорее за боль. Меня окружили крепкие руки. На миг стало боязно открыть глаза и увидеть действительность на его лице снова. Поэтому, я просто обхватываю ладонями его голову, отметая свою гордость в сторону и посылая все принципы в черту, льну к нему всем телом. Несравнимо со своей комплекцией, он очень бережно переворачивает меня на спину через свой торс, нарочно задержав сверху. Я могу думать только о том, как неимоверно хорош поцелуй. Эльф укладывает моё тонкое тело на горизонтальную плоскость кровати, медленно подплавляя под себя. Он не отнимает губ от моей кожи, он тёплый, не горячий как другие, — то ровное, спокойное тепло. Мне не хотелось его прерывать, как не хочется прерывать предутренний сон. Вот оно, воистину исцеляющее волшебство кольца Галадриель! Или магия Предназначения? Тесные объятия, бесчисленное множество поцелуев… счастье нескончаемо. Всё моё существо охвачено великим ощущением ПРАВИЛЬНОСТИ свершения. Единственное желание — зацепить каждый момент и намертво занести в память. И чтобы оно не кончалось.

Каждое его движение, когда мы становимся единым организмом, дышим одними легкими, я навсегда запомню. Каждую клеточку его гибкого, мускулистого тела. Непостижимо, как я могла противиться столько времени?! Всё, что было до нынешнего момента, утратило свою ценность. Для нас двоих есть только мы: его губы, его пальцы, мои губы — все слилось воедино…