На Марсе есть школы для животных, и в них они учатся работать и приносить человеку пользу. Наука эта усваивается так удачно, что есть животные, которые владеют до некоторой степени целесообразно некоторыми машинами и притом исполняют так добросовестно свою работу, что нет надобности подгонять их; они слушают одного человеческого голоса и исполняют приказания людей. Работа животных бывает настолько осмыслена, что их оставляют одних, и они сами продолжают ту работу, на которую их поставили и приспособили.

Никто, конечно, не позволит себе не только ударить животное, но даже выказать нетерпение при обращении с ними. Да этого совсем и не нужно, само животное не доведёт себя до этого: оно любит человека, старается угодить ему, и на работе исполняет своё дело так же добросовестно, как и человек на Марсе.

Разве подобная жизнь не есть истинный рай для нас людей, вступивших в него с нашей Земли? Разве можем мы представить себе что-либо лучшее, как бы праведно мы ни жили на земле? Как жизнь эта, близко походит на нашу земную и, между тем, как отдаляет её весь нравственный и духовный смысл все внутренние мотивы жизни, вся наша порочность, сама создавшая себе все трудности жизни и всю ту путаницу, из которой мы выйти своими силами ни за что не можем. Довольство мы превратили в роскошь и пресыщение и дошли, наконец, до того, что стали слугами и рабами своих вещей и своего богатства; одним словом, мы средство превратили в цель. Бедное человечество земли ни в чём не знает предела и ничему не знает истинного назначения, а потому все благие дары, посылаемые Богом для возможности блаженствовать на земле, извратил человек и создал из них себе ад и мучение. Да поможет им пример жизни жителей Марса выйти хотя бы отчасти из своего незавидного положения и сколько-нибудь улучшить и облегчить свою жизнь.

После смерти своей на Марсе, человек остаётся пребывать в сферах, окружающих Марс. В этих сферах он ничего не находит себе нового, ибо при жизни ещё в материальном теле Марса, он сколько раз посещал эти сферы и вполне знаком с ними. Он знает, что блаженство жизни на сферах несравненно выше всего того, что может дать жизнь на Марсе. Он знает, что блаженство каждого зависит не от места его пребывания, а от количества добра и любви, находящеюся в душе человека, и от степени приближения его к Богу; а потому, умерши со спокойным сердцем, он без всякого перерыва бытия наравне с небесными силами принимает на себя заботы о преуспеянии дел Божьих, и счастью и блаженству его нет конца.

Пребывает он в блаженных астральных сферах Марса, пока Бог не предопределит ему жизнь на Юпитере.

Мы, земные люди, можем ещё отчасти понять и оценить прелесть жизни на Марсе, ибо развитие жителей Марса только на одну ступень выше нашего развития. Такую жизнь, как мы видели на Марсе, мы можем себе легко представить и на земле, и может быть со временем мы действительно на земле увидим что-либо подобное. Но жители Юпитера несравненно более совершенны, чем жители Марса и, во всяком случае, настолько выше, что их стремления, их цели жизни и вообще вся их жизненная деятельность будет во многих отношениях мало понятна нам, не посвящённым в тайны духовного мира и не умеющим ещё уловить высшие полёты их святой души. И это весьма естественно: мы не в состоянии понять ни смысла их жизни, ни их высших удовольствий, ни их чистого безгрешного счастья, ибо мы требуем от жизни нечто совершенно другого, чем они и понимаем счастья и удовольствие совершенно иначе, а потому для нас их счастье было бы одним несчастием, их удовольствие для нас было бы одной скукой, их отрады, которые они почерпают в духовной нравственной области, для нас, требующих от жизни вещественных и реальных удовольствий, были бы пусты и бессодержательны.

Мы требуем от жизни личных удовольствий, личного благополучия, удовлетворения своих личных желаний, требуем приятных личных ощущений, поэтому можем ли мы понять стремления и счастье высших существ, если оно заключается именно в уменьшении в себе личных чувств и ощущений и в усилении жизни для других, для мира и для Бога. Поэтому чем выше существо, тем оно нам менее понятно, ибо оно всё более и более приближается своими качествами к Божественным качествам, к вездесущию, всеведению и вместе с тем к полнейшему отречению от всех личных желаний и личных стремлений.

Желая ознакомиться с чьей-либо жизнью мы, люди земли, главным образом останавливаем наше внимание на бытовом описании её; мы желаем знать, как живёт высший человек? Где он живёт? Имеет ли он дом? Есть ли в этом доме столы стулья и какие они именно? Что он ест или пьёт? Как спит? и т.д. Мы говорим: «фактов нам подайте и одних только фактов, а все заключения мы уже по фактам выведем сами»... Получив эти факты, мы думаем, что получили всё, что вся их жизнь состоит из одной внешней обстановки. Далее наша земная логика продолжает: если у жителей Марса так интересна и полна жизнь, если она настолько совершеннее и удобнее нашей, то что же мы вправе ожидать от жителей Юпитера? Вся их жизнь должна состоять из непрерывною ряда чудес или фантастических и утопичных фактов. Если на Марсе все передвижения делаются посредством летательных аппаратов, то на Юпитере наверно ходят целые поезда по воздуху; если на Марсе телескопы так совершенны что наблюдают жизнь на планете, то на Юпитере, наверно, слышат, как жители планет говорят; если жители Марса могут пересыпать моря, то жители Юпитера могут наверно строить железную дорогу на луну, и т.д.

Но наша земная логика в этом случае глубоко ошибается; жителям Марса нужна ещё наука, механика, фабричное производство, ибо жители Марса должны исполнять требования своих материальных организаций, потому что их личная жизнь ещё довольно полна; эти же самые требования у жителей Юпитера совсем ничтожны; интеллектуальные же способности их так высоки, что они приближаются ко всеведению. Зачем им механика и воздушные поезда, если каждый из них силой своей воли может свободно переносить с места на место? зачем им обсерватории и телескопы, если, сосредоточившись каждый из них имеет возможность душой перенестись на любую планету и действительно не только подслушивать, что говорят на ней жители, но и лично говорить с ними? Зачем им науки и все научные лаборатории и школы, если каждый из них черпает свои познании в Общем источнике познаний, в Боге?

Таким образом, хотя жители высших блаженных планет ещё и облечены в некое, хотя и очень разрежённое материальное тело и подчиняются ещё всем физическим, физиологическим и органическим условиям, но все они так ничтожны по сравнению с условиями нашей жизни и играют столь незначительную роль в жизни, жителя Юпитера что почти совсем не усложняют их жизнь, и в большинстве случаев они сами не замечают подчинения своего организма роковым условиям жизни. Именно эта свобода и независимость от влияния среды и позволяет им всецело предаваться жизни их духа и всё счастье и блаженство их заключается именно в этой свободе духа. Вообще, чем существо выше и более свято, тем и дух его свободнее.

Если человеку удаётся подсмотреть жизнь высших существ, то он, конечно, видит одну только внешнюю сторону жизни и как дитя говорить: «этот пьёт одну воду, но ничего твёрдого не ест; а этот уже и воды не пьёт, он питается воздухом». И эти факты интересны нам. Но сами высшие существа так поглощены духовными потребностями своей души, так заняты желанием принести пользу всем, кто ожидает её от них, что они решительно не думают о питании своего материального тела. Проносясь мимо воды, они напьются, когда голодны, и сыты на целую неделю. Они совсем и не думают о том, где им питаться, когда они напились и когда будут опять пить - это так мало их занимает, ибо вода повсюду на их планете.

Мы воображаем, что все обязаны жить так, как мы живём: заказывать обед накануне, а если он хороший и званный, то за целый месяц; обсуждать, что именно к этому обеду приличнее приготовить с такою министерско - глубокомысленной важностью, с какою мы никогда о своей душе не говорили; затем собираются все разряженные и осуждают тех, кто не надел фрака и белого галстука или пришёл к обеду с кляком не от Брюно; столы накрыты, лакеи бегают; на кухне уже за неделю разведены адские огни; сколько разговоров, хлопот, суд и пересудов - можно подумать, что люди делают какое-нибудь важное дело; в сущности же совершается совсем пустой факт - требуется ввести в желудок немного питательного вещества... Как это всё глупо, как бессмысленно... Зато есть о чём поговорить; и о хорошем обеде действительно вспоминают на разные лады целые месяцы; не будь этого званого обеда и нескольких ещё тождественных случаев, совершенно в сущности пустых, то в салонах иссякли бы все темы для разговора, ибо они нас занимают больше, чем общественные бедствия, нужда, болезни и все средства, через которые можно было бы уменьшить их. Даже о видимом гневе Божьем люди Земли говорят меньше, чем о каком-нибудь обеде, который задала графиня Зизи князю Фифи и на котором присутствовал сам барон Жорж.