- Да ведь, товарищ полковник, утонет ведь....
- Понял, блядь, спрашиваю?
- Так точно, понял.
- Ну вот и хорошо. А выкарабкается он или нет, - это уже не наша забота, лейтенант. -Усёк?
- Так точно, усёк
- Подохнет, ну так туда ему и дорога. Всё, пошли на базу. Уже жрать хочется..Завтрак стынет...
***
Пару минут Пашот и Семён молчали. За окном пищали в переголоске птицы, налетал ленивый ветер, шевеливший единственную занавеску на окне. Первым молчание нарушил Пашот.
- Теперь о главном, Семен Иванович.
Руков встрепенулся, глаза его заблестели.
- Что значит о главном? То есть, все, что вы мне сейчас рассказали, было прелюдией? Вступлением? Почти два часа разговора, это все что, развод белого тюленя? Я даже эту информацию не смог переварить.
Пашот вздохнул и посмотрел на часы. Глаза его вспыхнули хищным огнем.
- Семен Иванович, вы совершенно правы. Время идет незаметно, когда разговор касается вещей, одинаково жизненных, как для одного участника, так и для другого...
Руков напрягся, нервно взъерошил волосы.
- Так значит, и для вас в этом деле существуют шкурные вопросы?
Пашот недоуменно и в то же время разачарованно посмотрел на Семена.
- Хорошие слова - шкурные вопросы. Западные славяне сказали бы "кожные вопросы". Русские всегда во всем категоричны и циничны.
- Русские всегда и везде были сами по себе. Никогда у них не было друзей, они всегда являлись глаными героями анекдотов у заграничных повес, но когда кому-то из иностранцев прижимало хвост, помощь все просили у русских. Странное устройство мира. Извините, Пашот, если я вас чем-то обидел. Я слушаю вас внимательно и обещаю, что постараюсь сделать все, что в моих силах.
- Ну, вот это уже лучше. - Пашот щелкнул костяшками пальцев и налил себе и Рукову коньяку. - Семен Иванович, в очередной раз прошу меня не перебивать. Какими бы странными ни оказались слова, которые я собираюсь вам сказать.
- Уважаемый Пашот, за время нашего общения я услышал столько невероятной информации, что обещаю, - перебивать вас не буду.
- На скале Муджароки каждое утро появляется тонкая пленка росы. Когда поднимается солнце, оно моментально высушивает эту влагу. С незапамятных времен бытует мнение, что роса Муджароки может подарить людям бессмертие. Но при условии, что этой росы нужно будет набрать определенное количество. Одной капли недостаточно. Тысячи лет проводились попытки собирать и накапливать эту росу в сосудах. Но все эти попытки ни к чему не приводили - роса высыхала. В 11 веке у скалы преклонил свои колени монах Винетициан, один из рыцарей Ордена Святого Храма. Это был великий маг и чародей, знающий наследие магов Египта и Израиля. К тому времени, когда он достиг Муджароки, дни его уже были сочтены. Он был проклят монахами Ордена за нарушение одного из строжайших правил. Желая себя спасти, он изготовил чашу из обычного грубого железа, величиной с обыкновенный стакан. Внутренность чаши он покрыл тонким слоем неизвестного металла, который Винетициан выплавлял тридцать дней, создав печь прямо возле скалы. Пока он колдовал над металлом, ни одна живая тварь не осмелилась появиться в тех местах. Даже птицы покинули свои гнезда и в страхе разлетелись в разные стороны. Винетициан создал сосуд, способный собрать необходимое количество росы, но в тот момент, когда он уже было собрался припасть губами к живительной влаге, сердце его остановилось. Сбылось проклятие Ордена. Но чаша осталась. Она так и называлась чаша Муджароки. Но никто не успел воспользоваться ее свойствами. Она была похищена. Следы ведут в Константинополь, оттуда в Дербентское царство, где она попала в руки полчищам Чингиз хана. Потом она и вовсе исчезла. Считалось, что она утрачена навсегда. В своем преследовании Мышигина, а, как я уже вам говорил, я хотел вернуть свою карту, мне пришлось стать советским осужденным Аривондой Пустокоросхом, чтобы следовать по этапу с Мышигиным. Это был очень сильный человек. Он не боялся ничего. Заключенные его тихо ненавидели и хотели от него избавиться. За что, не знаю. Его специально заразили тяжелой формой туберкулеза. Я видел через стену зеквагона, как зачуханная медсестра ему вкалывала инъекцию этой заразы. Мышигин тогда валялся в медчасти с жестоким гриппом. Тогда-то я и появился. Используя все свои возможности, я незаметно проник к Мышигину и дал ему таблетки с концентрированной мвазури нгамба, страшным ядом, который может убить человека в течение трех секунд. Но посвященные африканские колдуны делают из этого яда необыкновенные лекарства, которые уничтожают микроорганизмы. Мышигин умирал, но был в сознании. Я запихивал в его, едва шевелящийся рот таблетки, а он смотрел на меня, улыбался, потом харкал кровью, а я снова запихивал в него таблетки. Потом он потерял сознание...
- Зачем вы мне все это рассказываете, Пашот?
Пашот встрепенулся, провел рукой по вспотевшему лбу, потер глаза. - Действительно, зачем? Дурацкие воспоминания. Так вот, все эти дни я не отходил от Мышигина. Тогда мы и стали близкими друзьями. Он не понимал, почему меня не выгоняют из его палаты, а я не мог ему объяснить, что я все подстроил так, что меня никто не видит. Мышигин меня вспомнил. Сначала долго благодарил за то, что спас ему жизнь, а потом долго извинялся, что не вернул карту. Вот тогда он и рассказал про клад. Сказал, что нашел древний татарский клад по старой карте.Сказал, что хочет бежать из-за этого клада, и что ему нужны помощники, иначе ему самому не справиться. Долгие часы, которые мы провели вместе, пошли на пользу. Он доверял мне во всем. Мышигин мне как-то признался, что всю жизнь любил только одну женщину- чукчанку. Необыкновенной красоты. Звали ее Вынтэнэ. Он познакомился с ней в одной из своих военных операций, когда проводились учения на Камчатке. И никак не может забыть. Мы обсудили все нюансы побега, но через день пришло решение суда, и Мышигина выпустили досрочно. Ну и я сразу вслед за Мышигиным исчез из лагеря. Я знал, я хорошо знал, куда поедет Мышигин. Я последовал за ним. Я не мог оставить у него карту Круга. Я нашел его в Чертовых Воротах, это километров двести от Иркутска, жуткая глухомань. Пока я его искал, он уже нашел клад. Мы встретились Мышигин был так рад, что невозможно передать словами. Наверное, и я был рад, потому что этот человек мне нравился, несмотря ни на что. Мы с ним много пили и ели. Тогда то он и рассказал мне про клад. Но не показал. Объяснил, что уже не может его просто так вытащить. Клад был тщательно замаскирован, и знал о нем только один человек, хранитель. Хранитель получил свою долю и даже под страхом смерти никогда никому не рассказал бы о кладе. Если бы он, хотя бы словом обмолвился о кладе, то по воровским понятиям это для него значило только одно - смерть. Тогда-то Мышигин и вспомнил о неякой чаше, которая портит свим присутствием все достоинства клада. Я живо заинтересовался.
- Какая чаша, Славик?
- Аривонда, ну оно тебе надо? Хочешь, я тебе денег дам столько, что тебе до конца дней твоих не истратить? Я ведь твой должник.
- Не нужно мне денег, брат. Отдай сначала карту.
Мышигин обхватил голову руками.- Опять эта карта. Я же сказал тебе, что она мне не нужна. Но она же ведь у меня дома. Давай завтра вместе поедем, и я тебе ее отдам.
- Как поедем? Машиной?
- Да самолет купим! Помнишь, как в Золотом Теленке? Я покупаю ваш самолет! Аривонда, дружище, у меня сейчас море денег. Я пожертвовал очень много на грев, и нужные люди все для меня сделали. И это только за две вещи, которые я вытащил из клада. А их там знаешь, сколько?!!! Аривонда, поедем со мной, банк откроем, совместный бизнес, а?
- Славик, я бы с радостью, но у меня другие обязанности, другая работа. Только за картой я, конечно, с тобой поеду. Понимаешь, нужна она мне. И ты еще про чашу что-то сказал какую-то.
- А , ну да. Понимаешь, в кладе этом чашка валяется медная. Как она туда попала, я понять не могу.
Аривонда едва смог сдержать внутреннее волнение.- Ну расскажи хотя бы, как она выглядит.
