– Я и не знал об этом. Нужно было не сидеть здесь, как пес на привязи, а хотя бы интересоваться прессой, – пожурил он себя и на какое-то время погрузился в раздумья о Дамблдоре и его роли в судьбе самого Ремуса.
Люпин всю жизнь был искренне благодарен всеми уважаемому Альбусу Дамблдору за то, что тот позволил ему учиться в Хогвартсе вместе с другими волшебниками. Ремус являлся единственным оборотнем, которому так повезло. Он мнил себя особенным, раз его выделили из массы прочих таких же магических существ. Но теперь закрадывалось подозрение, что лояльность Альбуса была вызвана не добротой и сочувствием к мальчику-оборотню, а иными, более меркантильными мотивами. Ремус преклонялся перед гением Дамблдора и считал того непререкаемым авторитетом, а тот, похоже, использовал его в своих целях. В памяти всплывали все мелкие обиды на, казалось, незаслуженное пренебрежительное отношение Альбуса, которые в данный момент виделись совсем в ином свете. И хотя по-прежнему было сложно поверить в то, что он так сильно ошибся в волшебнике, всегда находившемся на виду у сотен магов, злость все сильнее разгоралась в душе Ремуса.
– Фенрир прав, я – никчемное существо. Мной можно лишь управлять, дергать за веревочки, указывать, что и как я должен сделать, чтобы угодить великому Альбусу, – несмотря на то, что сейчас шла неделя новолуния и связь со звериной сущностью была наименьшей, Люпин издал утробный почти волчий рык. В нем возобладало желание вцепиться в глотку Дамблдора и не отпускать, пока тот не испустит последний вздох. Такого раньше никогда не бывало, но ощущения от предвкушения расплаты, на удивление, были приятными. – Мне надоело гнуться и постоянно доказывать, что я достоин называться волшебником. Даже Сириус, просидев столько лет в тюрьме, и тот принес больше пользы для окружающих, чем я, – Ремус с непривычной для него злостью оттолкнул от себя газету. – Я увижусь с ним, а затем пойду в Аврорат. Пора закончить этот фарс с попытками что-то изменить.
Люпин задумался, решая, как лучше ему поступить. Сначала он хотел написать письмо Сириусу и попросить о встрече, но потом вспомнил, что сова с ответом не найдет его самого из-за чар, отменить которые может только специалист из Лютного переулка за весьма солидную сумму, но у Ремуса ее не имелось. Выход оставался один – подкараулить Сириуса возле Министерства. Ведь когда-то же тот появится там, чтобы дать показания или узнать, как продвигается дело, открытое на основании предоставленных им фактов. Решение прямо с понедельника заступить на пост немного успокоило Люпина и позволило ему переключиться на обдумывание, что он скажет Сириусу на прощание, перед тем как отправиться под топор палача за убийство Грюма. Почему-то мысль о том, что Блэк для перемещения в Министерство использует каминную сеть, абсолютно не пришла на ум. Ремус все еще воспринимал его как беглого узника Азкабана, а не как равноправного члена магического общества, каким тот теперь был.
***
«Ежедневный Пророк» на базу Упивающихся доставляли регулярно и в достаточном количестве, чтобы любой желающий мог ознакомиться с новостями. Барти требовал от своих командиров быть в курсе всех событий магического мира, да и рядовых боевиков обязывал ориентироваться в обстановке. Когда Дамблдор увидел передовицу воскресного выпуска, он побледнел, а его сердце пропустило удар, а может, и несколько одновременно, потому что в груди после того еще долго не проходила тупая боль.
«Как они посмели?! А как же мои заслуги? Почему они поверили этим глупым запискам Аластора? Предатель! Нужно было раньше от тебя избавиться! А Блэк? И почему я сразу не сдал его аврорам? Никакой благодарности! – думал Альбус, жалея, что не находился сейчас где-нибудь подальше от свидетелей и не мог разразиться обвинениями вслух. Так ему быстрее удалось бы взять себя в руки. Барти и Питеру не обязательно было знать, как сильно его расстроила публикация, вернее, факт того, что он объявлен в розыск, словно злостный преступник. – Как же это Сириус так удачно и вовремя подыграл Тому? Или это Поттер подсуетился и надоумил крестного? И откуда у того столь компрометирующие записи? Аластор никогда не давал повода даже заподозрить, что он ведет дневник, как сентиментальная барышня. Выходит, он специально все это написал? Но почему авроры поверили каким-то там писулькам? Свидетеля ведь нет в живых… – Альбус лихорадочно пытался прикинуть вероятность того, что он сумеет опровергнуть изложенное в статье, представив все так, будто Грюм был на него чем-то обижен. Шансов, похоже, все равно имелось мизерно мало. – Если бы Том не пробрался в доверие к Фаджу… И все же как некстати эта инициатива Блэка! Никакого уважения к погибшему партнеру! Это надо же так опорочить его имя… Его и свое, между прочим, – злорадство на миг согрело душу. – Теперь Сириус хоть и добился своего оправдания, но стал супругом убийцы, на счету которого довольно жертв. Одно другого не намного краше. И как же он подгадил мне, сыграв на руку Тому и его ортодоксам! Разве что Сириус и Том сейчас на одной стороне. Ну да! Конечно! Вот почему Блэк был таким строптивым после Азкабана. Он на самом деле сотрудничал с Волдемортом! Поэтому и считал себя тогда виноватым, хоть сам и не приводил Тома к Поттерам, – предположение показалось Альбусу несколько притянутым за уши, но оно позволяло ненавидеть Сириуса Блэка еще больше. – Его нужно уничтожить! Растоптать! Убить! Скормить фестралам!»
– Так вот о чем ты меня предупреждал, когда говорил о предательстве, – в размышления Дамблдора ворвался голос Барти, так же как и он, изучавшего свежий номер газеты за обедом. В последние дни они собирались за столом втроем, допуская пока что в свою компанию Питера Петтигрю. Не потому что он был им ровней, а исключительно затем, чтобы не терять его из виду – таланты Питера по управлению бытом боевиков еще требовались и Барти, и Альбусу.
– Что ты имеешь в виду? – Дамблдор постарался, чтобы его голос звучал не слишком раздраженно. Он успел достаточно накрутить себя после раздумий над статьей.
– Питер, ты и вправду привел Риддла к Поттерам? – Барти проигнорировал вопрос и обратился к Петтигрю, все же избегая называть имя «Волдеморт», потому что считал его своим.
– Да. Так получилось, – Питер бросил выразительный взгляд на Дамблдора, давая Барти понять, по чьему распоряжению действовал. Он еще час назад прочел статью и прекрасно знал, о чем идет речь. Даже предполагая, что ему не избежать расспросов Предводителя, Петтигрю не рискнул уклониться от его общества за обедом, догадываясь, что в ином случае лишь вызовет дополнительное негодование. С появлением Альбуса на базе боевиков Барти стал несколько сдержаннее и сейчас не раздавал налево и направо проклятия плети и Круцио, но испытывать его терпение все же не стоило.
– Ты сначала предал своего друга, а затем предал и того, кто поставил тебе знак взаимопомощи на руку, – растягивая слова, медленно проговорил Барти, будто не замечая, что Питера, отлично помнившего, насколько Крауч в свое время был верен Волдеморту, уже потряхивало от страха. – Альбус, мне следовало прислушаться к твоим предупреждениям. Прости, что я был недостаточно внимателен к ним, – судя по тону, Барти не очень-то сокрушался в своем просчете. Однако информация, почерпнутая из статьи, заставила его сделать какие-то выводы, пока еще неясные Питеру.
– Я никогда не ошибаюсь в людях, – заметил Дамблдор, ожидая, что же еще ему скажут и как оценят его собственные действия, описанные в статье.
– Так значит, Гарри Поттер и не герой вовсе? Он просто являлся для тебя прикрытием в истории с его родителями… Как же он переживет эту трагедию? И почему в таком случае ты его так опекал? – Барти, похоже, одолевала лавина вопросов, но злости вроде он не выказывал.
– Мальчишка был мне нужен для другого. Но теперь он бесполезен. Так что мой запрет снят – его безопасность меня больше не волнует.
Дамблдор старался говорить невозмутимо и без лишних эмоций. Он хоть и имел власть над Барти, но пока не хотел открыто ею пользоваться. Чем дольше тот будет оставаться в неведении, считая все принятые им решения исключительно своими, тем спокойнее будет жизнь Альбуса. Не придется срочно продумывать грамотные ограничения, управляя своей игрушкой, чтобы не позволить ей причинить вред себе или «кукловоду». Да и доверия командиров, или, как Барти их называл, членов Внутреннего круга, следует добиться до того, как станет понятно, что их Предводитель – послушная марионетка, находящаяся под волшебным подчинением. Иначе они и взбрыкнуть могут. Так что сперва необходимо стать у них авторитетом, а уж потом не таясь командовать их руководителем.
