– Не знаю. Я давно утерял этот котел. Возможно, его случайно выбросили вместе с пришедшим в негодность алхимическим оборудованием, – Альбус не думал, что ему придется отчитываться за каждую безделушку.

– Очень неосмотрительно, – покачал головой Глазоварс. – Компенсация выльется вам в солидную сумму – это уникальный зачарованный предмет, существовавший в единственном экземпляре двести лет, – гоблин достал из стола чистый пергамент и быстро сделал на нем какие-то расчеты, но результаты пока озвучивать не стал, а продолжил: – Так же я не вижу среди вещей брошь «Глазок», блокирующую анимагические способности, – Глазоварс уставился на Дамблдора, ожидая объяснений.

– Я кому-то дал эту безделицу. Не помню – кому. Но мне ее так и не вернули, – сквозь зубы процедил Альбус, а гоблин снова отвлекся на минуту для вычислений.

– А что вы скажете о местонахождении узды безволия – артефакта подчинения? – последовал очередной вопрос, произнесенный безразличным тоном, однако уточнение действия прозвучало слегка с нажимом, будто это желали особо выделить.

– Ничего не скажу. Будем считать, что я его выкупил у мистера Поттера, – Дамблдору надоело оправдываться.

– Мистер Дамблдор, вы неправильно понимаете ситуацию. Денежная компенсация, которую вы обязаны будете выплатить, является не частью сделки купли-продажи, а штрафом, – заметил Глазоварс, приступая к тщательному осмотру принесенного. – Накопитель магической энергии, – он совершил пасс рукой над каменным шаром и удовлетворенно кивнул, отметив: – Артефакт действующий и был ранее взят из сейфа рода Поттер. – Затем проверке подверглись стекла в очках и вуаль вечного сна, по которым у гоблина тоже не возникло вопросов. – Подчиняющая игла… Мистер Дамблдор, вы уверены, что это именно тот артефакт, который брали из сейфа Поттеров?

– Что вы хотите этим сказать? – Альбус старался не выдать внутренней тревоги.

– Этот зачарованный предмет никогда не хранился в Гринготтсе. Следовательно, это не та игла, которую вы должны были вернуть, хотя, судя по всему, представляет практически абсолютную копию необходимого. Насколько мне известно, подобные иглы были завезены в Британию в прошлом веке, однако точное их количество неведомо – то ли всего пара, то ли дюжина, – Глазоварс, дав исчерпывающую информацию, посмотрел на Гарри, желая узнать его мнение по этому поводу. Гоблин был слегка удивлен проворством Дамблдора, отыскавшего замену, ведь игла, которую тот когда-то взял из сейфа, благополучно возвратилась туда в начале лета вместе с еще одним артефактом. Гарри тогда рассказал, при каких обстоятельствах к нему попали вещи рода, и настоял на том, что с Дамблдора за них нужно спросить наравне с другими позаимствованными им зачарованными предметами и книгами.

– Если вы, уважаемый Глазоварс, считаете, что они идентичны, то примем замену. Возможно, профессор Дамблдор просто перепутал, кому из знакомых волшебников какую иглу давал, – Гарри ситуация не понравилась, ведь это могло значить, что Дамблдор еще кого-то держал под воздействием подчиняющего артефакта.

– Хорошо, мистер Поттер, я все оформлю должным образом, – пообещал управляющий. – А как быть с волшебной бусиной? Она тоже никогда не хранилась в Гринготтсе. И, похоже, свойства у нее иные, чем были у той, которую много лет назад взяли вы, мистер Дамблдор.

– С чего вы так решили? Вы не артефактор, чтобы делать такие выводы, – Альбус был возмущен тем, с каким подозрением смотрел на него гоблин.

– Разрешите? – Гарри снял бусину с ленты, покатал ее между пальцами, рассматривая рисунок, нанесенный тонкими белыми штрихами на ее голубой поверхности. Затем взмахнул палочкой, для виду творя чары диагностики – ему это не требовалось, дар уже позволил увидеть все, что нужно. Не то чтобы Гарри был таким уж специалистом, однако опознать в плетении элементы знакомых чар он смог без труда. – У бусины, которую вы изъяли из моего сейфа, должна быть очень тонкая настройка, потому что, согласно описанию, она действует исключительно избирательно – блокирует пророческий дар, если он имеется у волшебника. Во всем остальном она абсолютно безопасна. А вот эту, – Гарри положил крохотный каменный шарик перед Дамблдором, – я не советовал бы вам держать долго в руках, если не хотите приобрести стойкую рассеянность внимания, словно на вас воздействует слабенький Конфундус.

– Это та бусина, которую я брал здесь. Другой у меня нет. Не знаю, что ты там обнаружил, – Дамблдор насмешливо скривил губы, выказывая сомнение в способностях Гарри, – но ты ошибся.

– Профессор Дамблдор, чтобы убедить вас в своей компетенции, я могу назначить комиссию специалистов, – Гарри криво усмехнулся. – Так что – выясним?

– Такая проверка будет стоить дороже, чем сам артефакт. Гарри, тебе не жаль денег? – Дамблдор понял, что попал в западню – Поттер слишком четко описал действие этой мордредовой бусины.

– Для установления истины мне ничего не жалко, – заявление прозвучало весьма неоднозначно, однако Дамблдор, похоже, не обратил на это внимания, прикидывая, как ему выкрутиться из положения.

– Скорее всего, мы с компаньоном, когда исследовали набор аналогичных бусин, перепутали что-то. Я мог случайно взять не ту, хотя был уверен… – Альбус развел руками. Он и сам чувствовал, что объяснение выглядит неправдоподобно, но старался не выдать своего состояния – досада и раздражение все сильнее оказывали на него влияние.

– Вы сумеете в течение двух дней организовать встречу с этим своим компаньоном, чтобы вернуть имущество Поттеров? – Глазоварс прекрасно догадывался, что это невозможно, но обязан был вести дело по правилам.

– Нет, не думаю. Это был ученый из Франции. Гарри, может, ты согласишься на замену? – Дамблдору было противно просить, но ситуация подталкивала именно к такому ходу.

– Нет. Мне не нужны чужие артефакты, – Поттер покачал головой. – Тем более с такими свойствами.

– Значит, у меня нет иного выхода, как компенсировать стоимость, – Альбус бросил бусину в карман, даже не озаботившись нанизать ее на ленту для гарантии от случайной потери.

Глазоварс слегка наклонил голову, показывая, что понял, и быстро заскользил пером по пергаменту. Через минуту-другую он отложил свои подсчеты и открыл одну из папок. Достав оттуда несколько листов, сколотых вместе, он подал их Дамблдору со словами:

– Будьте добры, ознакомьтесь. Это выводы финансовой комиссии Гринготтса по поводу ваших распоряжений относительно вложений капитала рода, сделанных вами в то время, когда вы являлись гражданским опекуном несовершеннолетнего наследника – мистера Гарри Поттера. А это, – он протянул еще пару листов, – свидетельство того, что со счета в течение более десяти лет вами брались средства якобы на содержание подопечного, однако по назначению не использовались. Маггловские родственники мистера Поттера не получали этих денег.

– Как это не получали? Я им регулярно лично передавал их. Да – у меня нет квитанций, но я вас заверяю, что не присваивал денег сироты. У меня, слава Мерлину, есть доход, достаточный для ведения скромного образа жизни, приличествующего педагогу с более чем полувековым стажем, – Дамблдор злобно уставился на гоблина, стараясь не отвести от него взгляда, по сути, предназначенного Поттеру. Зная, что Дурсли сгорели, Альбус не слишком переживал, что его ложь раскроется.

– Мистер Дамблдор, вы согласитесь с выводами гринготтских следователей или хотите опротестовать их в суде? – Глазоварс выглядел непробиваемым. Их банк предпочитал не связываться с Визенгамотом, но прецеденты все же существовали, когда приходилось разбираться с особо упрямыми клиентами. – Однако я должен вас предупредить – у нас имеются письменные свидетельства мистера и миссис Дурсль, заверенные по всем правилам нашим сотрудником, ведущим дела с магглами.

– Но они ведь… А когда они дали эти показания? – Альбус вдруг словно прозрел и чрезвычайно ясно увидел – Поттер не только дерзкий, неуправляемый и высокомерный, а к тому же и крайне мстительный, и он уже давно готовился к этому дню. Так что требование вернуть артефакты, скорее всего, лишь вершина айсберга – предположение казалось весьма правдоподобным. Следующие слова Глазоварса подтвердили это: