– Встретимся после выборов, – согласился Барти, давая себе обещание подумать – а нужен ли ему теперь Альбус или лучше поскорее избавиться от него? Заманить в ловушку и ликвидировать – что может быть проще? – Только надо выбрать другое место для встречи. Терпеть не могу пауков, – он демонстративно раздавил пробегавшее мимо невинное мелкое создание.

– Договорились. Я пришлю координаты исключительно надежной явки, – Дамблдор жаждал избавиться от присутствия тех, кто раздражал его до колик, и поспешил на улицу, откуда аппарировал в небольшой городок, в котором имелся отличный магазин маггловских конфет – лишь сладости служили ему утешением среди всех неудач, постигших его в последнее время.

***

То ли выборы нового министра и выходки Барти отвлекли внимание Дамблдора, то ли личные неприятности так повлияли на его собранность и способность успевать следить за всем, но так уж вышло, что до учебного года оставались считанные дни, когда он вспомнил, что не подобрал кандидата на должность профессора ЗОТИ. Амбридж направляли в школу на один год, и если сейчас срочно не подсуетиться, то ему снова навяжут кого-то, кто станет шпионить для Фаджа или ортодоксов. Участь министерского кресла была уже решена. Альбус слишком долго варился в котле политических интриг, чтобы не понимать – Корнелиус бесспорно победит и продолжит еще один срок управлять магическим миром Британии. Конечно же, так будет, если не устроить переворот и не забрать власть в свои руки силой, что и планировалось. Однако с вопросами нужно разбираться по очереди.

Отдел образования, учитывая богатый опыт работы, решил оставить Дамблдора на должности директора Хогвартса, обязав отчитываться Попечительскому совету обо всех принятых решениях, в частности связанных с финансовыми операциями по закупке необходимых товаров и продуктов для студентов. Альбусу установили что-то вроде испытательного срока в один год – если нарушений не выявят, то позволят и дальше работать без тотального контроля. А значит, следовало позаботиться, чтобы в коллективе были исключительно надежные люди. Кандидата на должность профессора ЗОТИ у Дамблдора не было, зато бывший преподаватель – профессор Слагхорн уже не раз намекал при встречах, что был бы не прочь вернуться в школу на год-другой. Так что стоило Снейпу появиться в школе с намерением проверить готовность факультетских апартаментов к приему учащихся, как его сразу же вызвали в кабинет директора.

– Северус, как ты смотришь на то, чтобы в этом году заняться преподаванием защиты от темных искусств? Ты искушен в тонкостях этого предмета, и, думаю, тебе не составит труда научить студентов основным приемам, которые помогут им выжить, если судьба сведет их с Упивающимися. Ты же понимаешь, что мы не можем доверить подобное неизвестно кому, – Дамблдор говорил так, словно ставил перед фактом, а не интересовался мнением.

– А куда делась профессор Амбридж? Неужели вышла замуж и решила обзавестись детьми? – Северус не собирался выходить из образа язвительного хама, но все же отдал должное профессиональным качествам коллеги: – Она же показала себя неплохим педагогом, разве не так? Или проклятие на должности не обошло стороной и ее?

– Амбридж – лазутчица Фаджа. Нам не нужны соглядатаи в школе, – раздраженно заметил Дамблдор и, предупреждая следующий вопрос Снейпа, сообщил: – Зельеварением займется Слагхорн. Гораций – отличный специалист, так что можешь не переживать за своих учеников, – в последних словах отчетливо прозвучала насмешка – считалось, что профессора Снейпа не волнует уровень знаний студентов.

– А раньше об этом нельзя было сказать? Зачем я готовил планы на уроки зельеварения, если мне предстоит вести другую дисциплину? – Северус не скрывал возмущения. – Я так понимаю, зелья для Больничного крыла будет варить новый преподаватель? А как с должностью декана Слизерина? Она тоже перейдет к Слагхорну?

– Боюсь, эти обязанности останутся за тобой. Гораций как-никак вдвое старше тебя, ему будет сложно заниматься чем-то, кроме обучения.

– Ясно, – резко бросил Северус, выказывая свое крайнее недовольство, но спорить не стал. – Мои условия: я живу в прежних покоях, лаборатория остается за мной. Когда подпишешь назначение в Отделе образования – дай знать. Если я тебе больше не нужен, то позволь откланяться – у меня еще не проверены факультетские комнаты.

Дамблдор, довольный, что Снейпа не пришлось долго уговаривать, сразу же отправился в Министерство утрясать эту проблему, подумав, что к Горацию успеет еще заглянуть и обрадовать новостью. В Отделе образования секретарь несколько странно на него посмотрел, однако ходатайство принял и пообещал сообщить, как только его завизирует начальство. Альбусу оставалось лишь стиснуть зубы, чтобы не устроить скандал. Раньше вопросы назначения на вакантные должности решались исключительно директором Хогвартса, и подача официальных документов являлась формальностью, но с прошлого года все изменилось, и теперь приходилось ждать, чтобы клерки, не имевшие никакого представления о преподавании, соизволили дать согласие на его предложение.

Через два дня Дамблдор получил письмо, в котором его извещали, что прошение не может быть рассмотрено в связи с тем, что штат школы полностью укомплектован и вакансий не имеется. Повторное посещение Министерства принесло очередное разочарование – Амбридж не собиралась покидать свой пост, а увольнять ее не было ни малейшей причины, так как, судя по отчетам, подписанным в конце учебного года самим Дамблдором, она прекрасно справлялась со своей работой. Секретарь на вопрос – почему он не сказал об этом во время предыдущего визита Альбуса, дерзко заявил, что, во-первых, его об этом не спрашивали, а во-вторых, директор и сам должен знать такие вещи. Северусу, вернувшемуся из летнего отпуска и приступившему к своим обязанностям, а следовательно, теперь находившемуся в школе каждый день, пришлось выслушать длинную обличительную речь Дамблдора, сводившуюся к тому, что Фадж решил и Хогвартс прибрать к рукам, снова посылая сюда свою шпионку. Снейп только облегченно вздохнул – ему, разумеется, не сложно было бы переключиться на преподавание ЗОТИ, но все же учить зельеварению ему нравилось сильнее.

***

Выборы министра магии прошли спокойно. На удивление, Упивающиеся Смертью после нападения на Косой Переулок больше не проявляли активности, хотя от них и ожидались провокации. Волшебники своим голосованием высказали почти единодушное желание оставить действующего министра еще на один срок службы. Конечно же, и остальные претенденты, подавшие свои кандидатуры на этот пост, собрали вокруг себя какое-то количество сторонников, но их оказалось мизерно мало, чтобы метить на должность руководителя самого высокого ранга в магическом мире.

Корнелиус Фадж ликовал – ортодоксы его не подвели. Как бы он ни надеялся на благоприятный исход, но до последнего не был твердо уверенным, что все пройдет до такой степени гладко и без эксцессов. Результаты голосования представлялись настолько однозначными, что уже к вечеру из экстренного выпуска «Ежедневного Пророка» жители магической Британии узнали о его победе на выборах.

На следующий день, когда студенты садились в Хогвартс-экспресс, чтобы отправиться в школу на очередной учебный год, Фадж в роли новоназначенного министра магии подписал первые документы. Одним из его распоряжений являлось указание срочно пересмотреть дело Тома Риддла для восстановления справедливости, другим – назначение того своим официальным советником. По сути, с этого дня Том мог свободно посещать Министерство, не прибегая к чарам иллюзии, чтобы скрыть свою внешность, и не опасаясь оказаться арестованным. Он обрел своеобразный министерский иммунитет: пока не будет доказана его виновность или не поступит новое распоряжение министра, Том Риддл считался неприкосновенной личностью. Такой жест доверия Фаджа сложно было переоценить – одно дело покрывать Риддла, пользуясь его способностями к анализу ситуации, и совсем другое – открыто его защищать до того, как с него официально сняты все обвинения. Некоторые чиновники были шокированы, прочитав об этом приказе Фаджа в министерском бюллетене. Но учитывая, что за последнюю пару лет ортодоксы сумели расширить свою власть практически на все подразделения, то негодующие, если они и имелись, предпочли умолчать о своем мнении и вообще не стремились болтать об этом, не желая потерять работу.