Том, наблюдая за партнерами, и сам находился на пределе возбуждения. Он не мог определиться, на чьем месте ему сейчас сильнее хотелось бы очутиться – то ли втиснуться членом в славную дырочку Гарри, то ли подставить свой зад под член Северуса, но и оторваться от рассматривания остро-эротичного зрелища он не имел сил. Животная страсть покоряла и не отпускала его внимания. А в разгоряченном мозгу уже витали фантазии, когда он сможет оказаться между «молотом» и «наковальней», испытав эйфорию одновременно с двумя своими партнерами.

Гарри приподнял плечи над кроватью, выгнувшись в спине, словно нанизывая себя на удовольствие, прошивавшее его огненной стрелой. Крик застрял в горле, перехваченном спазмом, тело, на краткий миг застыв в неподвижности, судорожно затряслось, выплескивая из себя потоки чистой магии, окрашенной в цвета от теплых желто-красных тонов до льдисто-голубых. Северус, крепко фиксируя партнера цепкой хваткой, откинулся назад, вжимаясь в него членом настолько глубоко, насколько это было возможно, и зарычал от переполнивших его эмоций, сопровождавших редчайший по силе оргазм. Магия неистовствовала, вынуждая Тома последовать за любовниками, присоединившись к ним в океане блаженства. А всего лишь и потребовалось – положить ладонь на собственный член.

Безумная пляска радужных прядей, то совмещавшихся и терявших окраску, то снова разлетавшихся в стороны, фонтанируя сочными и яркими цветами, не прекращалась и тогда, когда все трое раскинулись на кровати, жадно вдыхая пропитавшийся запахами страсти воздух.

– Как вы еще инфаркт не получили после таких нагрузок? Мое сердце чуть не проломило грудную клетку, – счастливо улыбаясь во весь рот, поинтересовался Гарри.

– А завтра ты еще оценишь и выносливость наших задниц, – ехидно подколол его Северус. – Сегодня тебя спасает действие особого лубриканта.

– Но вы же обходитесь обычным, – Гарри лениво пошевелил пальцами, убирая магией мокрые потеки на их телах и на простынях.

– О чем я тебе и говорю, – зевнув, уточнил Северус. – Ты нас укатал. Том, кажется, уже отключился.

– Еще нет, но уже почти, – прошептал тот, подав голос. – Гарри, не слушай его. Все дело в привычке и тренировке мышц. Все будет отлично. А утром мы позаботимся о твоей попе, если понадобится, – Том призвал одеяло и укрыл всех – разгоряченным телам становилось неуютно в ночной прохладе. – Иди ко мне, адепт, приобщенный к таинству анального удовольствия, – он поцеловал притянутого в объятия Гарри за ухом. – Спокойной всем ночи.

– Как скажешь, – буркнул Северус, устроившись у него за спиной и прижавшись к острым лопаткам щекой.

– Полнейшее блаженство, – поглядывая одним глазом на все еще не погасшие магические нити их эмоций, заявил Гарри. Он зевнул и пожелал: – Приятных снов, – изматывающий секс требовал немедленного отдыха.

***

На следующий день Гарри поражался – как Том и Северус могли спокойно заниматься обычными делами? Его самого не покидала эйфория от осознания, что отныне он связан с Северусом невероятно яркими совместно пережитыми эмоциями, вызванными сексуальным единением. Он и не предполагал, что близость может оказать на него столь сильное впечатление, что любая работа валилась из рук, а на время от времени розовевшем от пикантных воспоминаний лице весь день блуждала мечтательная улыбка. Северус, сталкиваясь с ним в комнатах Певерелл-мэнора, лишь довольно ухмылялся и мимоходом одаривал невесомыми с налетом интимности прикосновениями – то ласково гладил по щеке, то проводил пальцем по губам, при этом прожигая жадным взглядом. Том, заглянув домой к обеду и обратив внимание на несколько непривычное поведение Поттера, достаточно быстро догадался, чем оно обусловлено. Когда Гарри, задумавшись, не отреагировал на его вопрос о планах на вечер, Том, слегка подтрунивая, назвал Гарри «романтичной барышней, витающей в облаках».

– Не барышня – это однозначно. Могу поклясться магией. Насчет остального – не знаю, – ответил тот с улыбкой. – А планы…

– Планы у Гарри вертятся исключительно вокруг постели. Я прав? – Северус состроил нарочито серьезное лицо, словно он сообщал как минимум о подготовке важного мероприятия.

– Ну вот… я только собрался сказать, что предпочел бы посидеть в библиотеке, выискивая зерна мудрости в трудах древних мастеров волшебства, – насмешливо парировал Гарри. – Теперь уж точно ни о чем другом, кроме секса, думать не получится.

– А ты и так ни о чем другом не думал сегодня и ничего не делал, – хмыкнул Северус, бросив на Гарри выразительный взгляд, отчетливо говоривший, что он и сам еле держал себя в руках.

– У меня каникулы, – притворившись на секунду студентом, оправдался Гарри. – И вообще – я еще утром хотел…

– Поверь, дорогой, мы хотим не только утром, – перебил его Том и чуть лукаво ухмыльнулся, выделив интонацией слово «хотим», тем самым признаваясь в собственном желании не выпускать Поттера из рук. – Но твоему организму, особенно некоторым конкретным его частям, – Том прищурился, будто смаковал свои слова, – нужна передышка. Хотя бы на пару дней.

– Что?.. Ты намекаешь, что я останусь вечером без сладкого? – Гарри скорчил преувеличенно обиженное лицо.

– Мы же не враги себе, – поспешил успокоить его Северус и для убедительности одарил Гарри обещающим поцелуем в висок. – Продолжай в том же духе, – шепнул он ему на ухо и, вздохнув, отправился в лабораторию, где его ждали три котла с полуготовыми зельями для Больничного крыла Хогвартса.

Буйная фантазия до самой ночи рисовала Гарри соблазнительные картины, как магия слияния вновь позволит ему парить в поднебесье, не пользуясь для этого ни зачарованной метлой, ни птичьими крыльями, ни колдовством. Он снова жаждал почувствовать каждой клеточкой своего тела дыхание жизни и жар единения.

***

В комнате было довольно темно, когда Регулус Блэк пришел в сознание. Голова нещадно болела. Собственное тело, отказывавшееся повиноваться, казалось ему чужим и непривычным. Он с трудом сумел пошевелить рукой, о наличии ног и вовсе можно было судить лишь по тому, что они замерзли. Предприняв неимоверное усилие, Регулус повернул голову и в свете крохотного огонька оставленной у его постели свечи попытался рассмотреть помещение, где он находился. Обстановка оказалась абсолютно незнакомой, но по некоторым деталям он предположил, что у хозяев не имелось проблем с финансами: парчовый полог кровати, дорогое кресло, хрустальный графин с водой на столике, серебряный изящный подсвечник – все это говорило о несомненном богатстве.

Хотелось пить, но сил, чтобы дотянуться до стола, а тем более самостоятельно налить воду в стакан, не было. Регулус решил отвлечься от жажды, стремясь сообразить, как он попал в это неведомое место и что с ним приключилось, заставив ощущать себя слабее новорожденного книзла. Он помнил, как отправился к Министерству, где проходили слушания по делам его соратников, которых в народе с легкой руки Дамблдора называли Упивающимися Смертью. Всплывшее в памяти имя директора школы показалось важным, но сколько Регулус ни старался, не мог понять – почему. Мысли ворочались медленно, тяжело и болезненно, словно в голове поселились горные гномы и вовсю колотили там по своим наковальням. В сознании мелькали короткие обрывки разговоров, разрозненные фрагменты то ли прошлого, то ли каких-то фантазий, но цельная картина не желала складываться. В конце концов Регулус сдался, бездумно уставившись в потолок чужого дома, надеясь, что кто-то все же заглянет к нему и расскажет, что с ним произошло.

Перестав напрягать память, Регулус вскоре почувствовал, как головная боль слегка отступила, и он забылся исцеляющим душу и тело сном. Когда он открыл глаза в следующий раз, в кресле возле кровати, склонившись над книгой, сидела темноволосая женщина. У Регулуса было всего несколько минут, чтобы рассмотреть ее сосредоточенное лицо до того, как незнакомка, почувствовав на себе взгляд, подняла глаза. Кузина Белла! Узнавание стало ударом. Регулус был убежден в том, что они не виделись много лет, хотя не мог бы объяснить, откуда у него такая уверенность. В голове по-прежнему царили хаос и неразбериха. Перед ним предстала красивая зрелая женщина вместо необузданной выдумщицы с взбалмошным характером, какой он ее помнил.