– Не имею представления. Но это как-то связано со всем, что с тобой происходит. Ты – трирожденный, тебя не убила Авада Кедавра, в четырнадцать лет Магией признано твое совершеннолетие, у тебя значительно раньше, чем у ровесников, сформировалось ядро, ты обладаешь поистине огромным магическим потенциалом. Думаю, то, что ты меняешься, не так уж и невероятно на фоне всех твоих особенностей, – философское замечание не принесло Гарри определенности в ситуации, и он чуть обреченно вздохнул, на что Том, желая облегчить его ношу «необычности», отреагировал признанием: – Я уже давно заметил за собой одну способность, немного отличную от твоей, но тоже раньше весьма сбивавшую меня с толку. Сейчас я просто привык.

– Что это? Расскажешь? – Гарри заинтересованно прислушался, продолжая чуть ли не млеть от чувства близости с Томом.

– Сначала это проявлялось лишь в повышенной уверенности, как именно следует поступить в том или ином случае. А сейчас… – Том на несколько секунд задумался. – Мне, как и тебе, сложно описать это словами. Это… будто я одновременно наблюдаю, что привело к той ситуации, которую я рассматриваю, и то, что произойдет, если поступлю определенным способом. Я не оцениваю разные версии событий, словно уже просчитал их на уровне подсознания, а вижу именно ту, которая… не лучшая, но единственно правильная. Или просто осознаю, что именно такой вариант воплотится в реальность, что бы я ни предпринял. Вот! – Том хмыкнул. – Я тоже затрудняюсь сформулировать. С одной стороны, я как бы имею возможность выяснить, как лягут карты, а с другой – изменить все равно ничего не могу и даже не представляю наверняка, какие действия к этому приведут. Я предчувствую только конечный результат и то, что в данный момент делаю все так, как нужно. И в этом есть какая-то несправедливость – зачем мне что-то знать, если от меня ничего не зависит?

– И часто такое… – Гарри на миг задумался, как назвать способность Тома, о которой тот рассказал. – Часто такое знание к тебе приходит? Или ты таким образом обо всем на свете можешь узнать?

– Нет, далеко не обо всем. И я даже не назвал бы это знанием. Вот… сам себе противоречу. Но это ощущается как твердая уверенность, что все идет как должно и ничего срочно предпринимать не нужно. А через какое-то время я убеждаюсь, что так и есть. Например… Так, может, станет понятнее. Когда я скрылся ото всех после того происшествия с твоими родителями… Тогда у меня не было ни малейших сомнений, что именно так я должен поступить и никак иначе. Я бросил соратников на произвол судьбы, несмотря на то, что мне до дрожи хотелось дать им знать, что не погиб, и я жаждал им помочь. Но поступил так, как подсказало мне вот это то ли неосознанное предчувствие, то ли необъяснимый дар охватить взглядом все одновременно: прошлое, настоящее и будущее. Немного пафосно звучит. Правда?

– Нет. Не пафосно. Я тоже вот так же чувствую, только не про события, как ты, а о сущности людей и как бы распределении их желаний и возможностей. А Северус знает о такой твоей способности? – Гарри почему-то захотелось оказаться единственным, с кем Том поделился откровенностью об особенном восприятии реальности. Однако и разочарования не ощутил, когда услышал ответ:

– Конечно, знает. Это позволяет иногда избежать ненужных споров, – Том улыбнулся, и Гарри знал почему – от дебатов по тому или иному вопросу, порой весьма жарких, они все равно не были избавлены. – При случае я бы советовал и тебе поделиться с ним своими наблюдениями об открытой способности. Мало ли? Не исключено, это тоже поможет вам в принятии решений по каким-нибудь вопросам.

– Спасибо за поддержку. Можно спросить?

– Конечно, – не стал противиться Том. Неприкрытое любопытство в тоне Гарри заставило его усмехнуться – он понял, что сейчас последует вопрос, связанный с его способностью определяться с будущим положением дел.

– А мы сумеем наказать Дамблдора за все его преступления? – Гарри не скрывал мстительности и жажды расправы.

– Не знаю, каким будет наказание и окажется ли оно достаточным, но он потерпит поражение. Большего сказать не могу, я же не гадалка и не провидец. Я только чувствую, что наши усилия не тщетны, а значит – Дамблдор свалится со своего пьедестала, – сделав многозначительную паузу, Том перешел к более обыденной теме: – Тебе пора отправляться спать, да и мне тоже. Вот только захвачу зачарованные тобой амулеты – и домой.

– Там и Северус несколько сделал, – ради справедливости заметил Гарри, хотя и знал, что в основном количество готовых артефактов росло благодаря его собственным усилиям.

– Нам нужно еще с десяток амулетов, и сеть будет создана. Потом только новым членам общества потребуются медальоны, – заметил, поднимаясь с дивана, Том.

– Значит, тебе хватит тех, что мы приготовили. – Гарри последовал его примеру, подходя к столу и открывая ларец. – А я еще зачарую немного, чтобы были под рукой, когда понадобятся, – все же он не смог скрыть облегченного вздоха, радуясь, что скоро ему не будет нужды еженощно корпеть над амулетами, вызвав этим понимающую улыбку Тома.

– Ты ведь знаешь, насколько сильно для меня ценна твоя помощь? И как она важна для тех, кто воспользуется этими медальонами? – Том взвесил на руке солидную кучку сафьяновых мешочков с амулетами.

– Конечно, – уверенно ответил Поттер. Том посмотрел Гарри прямо в глаза, и тому показалось, что он не только благодарил за помощь, но хотел передать еще что-то… более личное, что для него самого было гораздо значительнее. Этот взгляд был сравним с признанием в столь крепкой привязанности, что Гарри неосознанно потянулся к Тому и обнял его, таким образом отвечая взаимностью на его немое сообщение. – Я на все готов, что в моих силах, ради тебя, – прошептал он. – И ты тоже ведь это знаешь? – Гарри не имел ни малейшего понятия, почему ему захотелось именно в этом заверить Тома, но он ни капли не солгал – абсолютно так он и чувствовал.

– Да, мой дорогой, – Том ответил на объятия, ощущая, как его сердце заходится в приступе невероятно глубокой нежности к Гарри. – Нам пора отдыхать, – он подтолкнул Поттера к выходу из комнаты, по пути кивнув Слизерину, очень внимательно следившему за всем происходившим в поле его зрения.

– Вот так всегда – а я всего лишь раскрашенный кусок холста, которому и слова сказать не нужно хотя бы на прощание, – пробурчал Слизерин с портрета. Однако в его голосе недоставало обиды, а лицо лучилось удовольствием от того, чему он стал свидетелем. Том только фыркнул в ответ на замечание, произнесенное исключительно затем, чтобы напомнить – в комнате все это время они с Гарри находились не одни.

– Не будь брюзгой, – Гарри помахал рукой Салазару. Он излучал преотличное настроение и щедро делился им даже с зачарованной картиной.

***

Прошло ровно две недели после разговора Гарри с Дамблдором по поводу дополнительных занятий студентов по ЗОТИ, когда директор приступил к выполнению следующей фазы своего плана. Решив, что Поттер имел достаточно времени, чтобы обдумать все плюсы его затеи, он приготовился к закреплению своего успеха. Альбус успел к этому времени побеседовать с некоторыми студентами и кого-то без труда уговорить, кого-то запугать, рассказывая об ужасах, ожидавших их за пределами Хогвартса, а кого-то прямо поставить перед фактом, что они просто обязаны поддержать инициативу с дополнительными занятиями. К полудню субботы все фигуры были расставлены на мнимой доске, оставалось только привести Поттера и заставить его начать играть по правилам Альбуса.

Гарри сидел в библиотеке с друзьями над эссе по чарам, когда домовик доставил ему записку от Дамблдора, лаконичный текст которой гласил:

«Жду тебя на восьмом этаже возле движущихся лестниц. Директор».

– Ни тебе «здравствуй, Поттер», ни «как твое здоровье, мальчик мой», – ехидно прокомментировал Драко, прочитав сообщение. – Он уже командует?

– Он – директор, и привык, чтобы его слушались, – нервно повела плечом Гермиона. Она не оправдывала грубоватый приказ Дамблдора, но искала объяснение его безапелляционности в послании Гарри.