Ходячий впился зубами в ее предплечье. Только закричав от неожиданной боли, Кэрол почувствовала, наконец, трупную вонь. А заодно почувствовала себя круглой дурой.

Тот же день, тот же рюкзак, тот же мертвец.

Тот же ходячий, что грыз его вчера, явился точно вовремя.

Стрела просвистела мимо и с чавканьем воткнулась в прогнивший череп. Ходячий упал, не разжимая зубов, и Кэрол вслед за ним, со стоном пытаясь вырвать руку. Дэрил рухнул на колени рядом с ней. Он не произнес ни слова. Достал охотничий нож, разжал челюсти ходячего и, схватив Кэрол в охапку, оттащил ее в сторону, будто что-то еще могло причинить ей вред. А потом принялся расстегивать ремень.

– Дэрил… – Она села, пальцами сжимая рану через грубую ткань рубашки, мокрую от крови. Там, где были зубы ходячего, ткань порвалась, и виден был укус. – Дэрил, стой.

– Клади руку. – Он попытался силой уложить ее на дорогу.

– Нет. Погоди!

– Клади. Быстро.

Он дернулся вперед, чтобы перетянуть ремнем предплечье выше укуса, и Кэрол отпрянула:

– Нет же!

– Твою мать, женщина…

Она вскочила:

– Не подходи ко мне!

– Кэрол!

Дэрил стоял перед ней с ножом в руке, готовый без размышлений отпилить ей руку, чтобы спасти жизнь.

– Успокойся, – сказала она, пятясь. – Все хорошо.

– Кэрол. – Его голос сорвался. – Я должен. Дай мне сделать это.

– Я знаю, что ты мне не поверишь, но я не умру, Дэрил, не умру!

Что бы сделала она, увидев перед собой укушенного человека, который говорит, что умирать не собирается? Решила бы, что у него шок, повалила бы на землю и отрубила бы ему руку, не слушая возражений.

Кэрол бросилась в лес.

К черту. Она, может, и умрет второй раз на этой неделе, но пилить себя заживо не позволит.

Он нашел ее у черного ствола поваленного дерева. Рукав ее давно весь пропитался кровью.

Дэрил стоял перед ней, тяжело дыша.

– Уже поздно, – сказала Кэрол и улыбнулась.

Он опустился на колени.

– Я хорошо прячусь, Дэрил Диксон. – Она забрала его нож и отложила подальше. – Смирись.

У него дрожал подбородок, и Кэрол поняла, что Дэрил плачет. Пряди его волос цепляли на кончики не капли пота, а слезы с его лица.

– Прекрати. Я не умру, сказала же.

– Еще можно…

– Нет. Сам знаешь. - Она чувствовала жар, поднимающийся к щекам, и неприятную тошноту. – Дэрил, иди сюда.

Он привалился к дереву рядом с ней, и Кэрол взяла его дрожащие руки в свои.

– Дэрил, тебе нужно меня выслушать.

– Я отвлекся, - сказал он. – Чертовы тряпки того мужика. Я отвлекся.

– Правильно сделал. Так даже проще, Дэрил. Ты сам все увидишь.

Кэрол погладила его исцарапанную кожу. Он отозвался вздохом-всхлипом.

– Ты должен поверить мне. Должен уйти сейчас. Поехать домой и никому ничего не говорить. А когда завтра утром ты проснешься, я приду. Живая. Дэрил, так все работает сейчас.

Он не слышал ее, и не хотел слушать. Он сжал ее пальцы до боли.

– Я не сошла с ума. Веришь? Не смей меня хоронить. Не тащи никуда тело. Просто уходи. Я вернусь, и все будет по-прежнему.

– Это не гребаный сон. – Дэрил посмотрел ей в глаза. – Мы не спим.

– И все же я вернусь. Ты в ловушке, Дэрил, в той же, что и я. Поэтому исчезла твоя добыча. И тот человек был на дороге – опять, со своим рюкзаком. Запоминай: ты вернешься домой, а Дениз спросит, где я, потому что ей нужна помощь с лекарствами. Запоминай как следует: Розита будет плакать на своем крыльце. Запоминай все, что я говорю: Мэгги будет искать меня, потому что миссис Косби упала с лестницы. Карл сфотографирует Джудит у пруда. Это было вчера. Это будет сегодня. Это будет завтра. Мы приедем сюда с тобой и снова найдем этот рюкзак.

Он затрясся, плача, как ребенок, не веря ей ни на секунду, и Кэрол против воли почувствовала слезы и на своих глазах. Это было неправильно: смотреть, как он горюет. Словно обманывать Дэрила, рвать ему душу ради пустого развлечения.

– У тебя есть покурить? – спросила Кэрол.

Щелкнула зажигалка. Вдвоем они выпустили дым: Кэрол – в небо, Дэрил – в землю.

– Скучала по этому, – сказала она.

– Почему… – Он запнулся на секунду. – Что с тобой было?

– Вчера? Я была дурой.

– Не вчера. Все это время.

Красная шапочка клоуна вновь замаячила перед ее внутренним взором. Тот клоун, которого Дэрил никак не мог подобрать в день, когда она встретила его на дороге.

– Расскажи, – попросила она, чувствуя, как уходят силы. – Про цветы.

– Глупость. – Дэрил вытер лицо краем рубашки. – Не знаю, зачем.

– А потом?

– Ничего. Ждал.

– Меня?

– Хрен знает. Я ск… Я скучал. Тоже.

– Я была здесь. – Она легко подстраивалась под рваный ритм его речи, под его немногословность.

– Не такая. Другая. Не Кэрол.

Она вспомнила себя в недавние дни. Домохозяйка в голубой блузке, пахнущей печеньем. Кэрол, у которой было слишком много воспоминаний. Кэрол, которая не хотела вспоминать.

– Ты улыбалась. Все время. Им… Другим.

– Александрийцам?

– А нашим – нет.

– Они теперь тоже наши.

– Ты исчезла. – Дэрил затушил сигарету об землю. – Тебя не было.

– Ты тоже исчез…

– Я не изменился. Ты – да.

Теперь она заплакала по-настоящему, не из-за укуса, который станет призраком прошедшего дня, не из-за предчувствия фальшивой смерти.

– Я не знала, как жить, Дэрил.

Он молчал.

– Если бы я не стала такой, я сошла бы с ума.

Молчал и вертел в пальцах окурок.

– Улыбаться, притворяться… Это помогает. Не думаешь о том, что было. Прошлое нельзя стереть, но можно сделать вид, что его не было.

– Предать себя, – сказал Дэрил. “Меня”, – услышала она в его словах. – Мы могли уйти, – продолжил он.

– Уйти? Из города?

– Там все ненастоящее.

– А Рик? А Карл? Мишонн, Мэгги, Гленн?

Дэрил достал новую сигарету. Он сделал четыре или пять затяжек, прежде чем ответил:

– Ты. Там ты ненастоящая. – И прежде, чем она со злостью успела ему ответить – а злость была, еще какая! – Дэрил вдруг сказал: – Хотел начать с начала. Если б ты надо мной не смеялась.

– Я… что?

– Зачем? Сейчас хоть скажи. Цветы – глупость. Ладно. Зачем смеяться?

Кэрол почувствовала, что ей нужно лечь. Горело все тело, и даже глаза болели. Это было похоже на тяжелый грипп, и даже кости ломило знакомо. Она коснулась щекой опавшей листвы, и Дэрил лег рядом, глаза в глаза, не отрывая взгляда. Сказать хотелось так много, а сил не оставалось ни на что.

– Я не смеялась. – Она сглотнула, и горло дернуло колючей проволокой. – Я думала, что ты все забудешь.

– Сто лет назад все понял. Не дурак же. Когда ты в обморок грохнулась.

Краски гасли. Дэрил, его лицо, ветка папоротника, нависшая над ним, все погружалось в темноту.

– Когда отнес тебя к нему. В его дом. Мэгги показала, куда. Понял, окей. Не лез бы. Твоя жизнь. Твоя и его. Но зачем за мной в лес пошла?

Жар сменился ознобом. Пальцы ног заледенели. Она сжимала руку Дэрила, будто надеясь забрать у него хоть немного тепла, и он, поняв это, притянул Кэрол к себе, накрыл полой жилетки.

– И орала наутро. – Он говорил куда-то ей в волосы. – Зачем? Я же не лез. И вчера ты все равно… Зачем? Я, блин, так старался не лезть в вашу жизнь.

Кэрол собрала последние силы.

– Дэрил-чертов-Диксон, – сказала она. – Я тебе вот что скажу.

Горячее дыхание грело ей макушку.

– Нельзя… – Она делала тяжелый вдох перед каждым словом. – …столько времени… проводить… на охоте.

– Чего?

– Где ты был, когда меня подстрелили? В лесу ночевал?

– Подстре… что?!

– Готовь задницу, потому что завтра я тебе ее надеру.

– Черт, Кэрол.

– Замолчи.

Кэрол прижалась щекой к его щеке. День восьмой, Дэрил все еще невыносим. Был с ней в этой ловушке с самого начала – и даже не заметил. Она бы посмеялась, если бы не боялась, что это убьет ее раньше времени.