Кирк его так умотал на спарринге, что по возвращении в каюту Боунс только посмотрел на падд – ещё два сообщения к трём давешним, – порадовался, что при тренировочных залах сразу есть душ, и теперь туда не ползти, и рухнул на кровать, отключившись.

Проснулся как всегда по сигналу будильника. Первое, что заметил – за ночь новых сообщений от Павла не поступало. Когда чистил зубы, по общей системе оповещения командир гамма-смены объявил, что «Энтерпрайз» заходит на орбиту Вентуса, где и располагалась колония.

Это значило, что часа через четыре большая часть экипажа ступит на твёрдую землю – хотя бы ненадолго. И они с Кирком наконец смогут поговорить в спокойной обстановке.

С завтрака его дёрнули – что-то случилось с образцами исследуемого в лаборатории вируса – пока разбирались, пока составлял отчёт, время высадки уже пришло. Чехова за всё утро увидеть не удалось, и МакКой решил, что напишет ему позже, когда поговорит с Джимом.

После всех формальностей, связанных с прибытием, они сумели наконец выбраться на прогулку. Планета была вполне пригодна для обитания, температура редко опускалась ниже четырнадцати градусов по Цельсию. Недостатком была высокая влажность – дожди шли большую половину дней в году, длящегося здесь сто сорок четыре дня, – и сильный порывистый ветер. Потому прогулки совершались в пристроенной к главной базе обширной галерее с панорамными окнами – из них открывался вид на лес с одной стороны и озеро – с другой. Галерею стараниями местных биологов превратили в подобие зимнего сада, свезли образцы лекарственных, культурных и декоративных растений с разных планет. Колония разрасталась, стала размером с приличный город в 200 тысяч человек населения, и сад этот сделался чем-то вроде места встреч и отдыха, типа земного парка.

Джим поначалу молчал. Они добрались до дальнего уголка сада – подальше от других отдыхающих с корабля – и только там, за зарослями гигантских колючих папоротников, он заговорил.

– Что думаешь о нашем задании?

– Что кому-то явно выгодно было пихнуть тебя в самую большую космическую задницу нашего квадранта, – отозвался МакКой. Он смотрел на капли, стекающие по стеклу. – Но губить корабль им точно незачем. Поэтому вариант второй – кто-то очень сильно в тебя верит после истории с Ханом. Настолько сильно, что захотел испытать ещё раз.

– А мне что-то кажется, что в совете и те, и те есть.

Кирк закладывает руки за спину, смотрит на небо. Один в один земное, только сейчас, днём, сквозь серую пелену облаков на нём слабо виднеются два солнца и красноватый спутник.

– Я верю в нашу команду, мы хорошо сработались. Но это страховки вообще не даёт. А я хочу, чтобы все остались живы. Мне снилось пару дней назад, что я отправляю разведкоманду на эту блядскую планету, а их жрёт огромная клубничина. Не спрашивай, почему она. Мы отправляемся во второй, Спок пристреливает клубничину из фазера, всё тип-топ, задание выполнено, и мне вручают какую-то невнятную медальку. Прикинь, медальку. После того, как у меня пять человек умерло – у каждого семья была, друзья, будущее...

Кирк тяжело сглатывает, руки за спиной сжались в побелевший замок.

– Это кошмар был. Я проснулся в поту, когда мне оповещение о медальке пришло.

Боунс становится рядом, плечо к плечу. Он старается не думать, что в числе этих «пяти сожратых» может оказаться сам Джим, зеленоухий, Чехов, да кто угодно из знакомых, друзей, чёрт побери. Позавчера Кирк переслал ему ещё несколько фотографий. Последнее, что успел отснять зонд погибшей «Колумбии». Пустота космоса, потом поверхность планеты. Зелёная, голубые пятна морей. В следующий миг зонд перестаёт существовать. Ни взрыва, ни встречного объекта, ни вспышки, ни луча – ничего. Был – и нет. Чувство, что нечто его попросту заглотило.

– Но ты же понимаешь, что они так и сделают, в случае чего, – сказал Кирку. – Пришлют медальку.

– Так это-то и самое хреновое. Было б иначе, я про этот сон давно забыл бы…

Кирк опускает голову. Он кусает губы и сейчас совсем не похож на самоуверенного мальчишку, собравшегося в третий раз пересдавать «Кобаяши Мару».

– Боунс, я ради вас в пасть клубничине залезу. Ради каждого из своего экипажа. Ну или… – Хмыкает невесело, – залез бы, не будь у меня полтысячи таких же на шее. Если б это, блять, спасти могло кого-то. Вот оно что самый пиздец – что в сущности я ничего не могу сделать.

– Один – не сделаешь. А вместе, может, и справимся. Если оно разумное и убивает просто из желания убивать…

Руки сами собой сжались в кулаки. В конце концов, это мог быть новый боевой корабль, новая открытая одной из рас технология, не доступная регистраторам зондов.

– На борту «Колумбии» был человек, которого... который был мне дорог последние пять лет. – Боунс не планировал это говорить, само вырвалось. Слишком много мыслей было в последние дни. – И оказался он там… по моей вине. Если бы я не стал дурить, мы служили бы на одном корабле. А кроме того, есть ещё полтысячи погибшего экипажа.

Капитан молчит. Пинает носком начищенного ботинка бортик огороженной клумбы.

– Ты хотел бы быть на том корабле вместе с ним?

– Нет. Я всё-таки хочу жить, Джим. Лучше бы он был на этом. Лучше бы... говорить теперь бессмысленно.

МакКой изобразил улыбку и хлопнул Кирка по плечу.

– Ну уж в обиду гигантской клубничине мы своего капитана не дадим, не переживай.

– Себя не дайте, для начала, – огрызается, но без особенного энтузиазма. – Ладно. Пить мне нежелательно, какие будут предложения?

Чехов высадился на Вентус во втором составе, после капитана, но до МакКоя. Отправлять ему новых сообщений на падд не стал – у него был план. Начал зарождаться дня три назад, когда удалось заметить тоскливое выражение лица доктора в зеркале. Мельком, тогда удалось списать на дневную усталость, но всё же. А окончательно план оформился утром перед высадкой, когда по просыпании рука первым делом потянулась к падду. Сердце радостно ёкнуло при виде шести непрочитанных – но ни одного от Боунса. Пять от Сулу, одно – от Спока, общекомандная рассылка с записью в группы транспортировки на базу. Чехов специально проверил, что доктор уже записался. И его сообщения вчерашние прочитал. Не было ответа ни на одно. Усталость после совещания с капитаном? Возможно. Но тревожный звонок не первый.

Первый день пребывания на Вентусе должен был стать экспериментальным. Гипотеза – признание Боунса в своих чувствах не было искренним. Факторы подтверждения – отсутствие интереса к своему «парню» в течение первого дня пребывания на твёрдой земле в качестве отдыхающего. С учётом загруженности графика доктора, аэрофобии и частых стрессов, первый день отдыха должен был стать лакмусовой бумажкой.

Стал. В течение дня ни одного сообщения. Ни одной встречи. Коммандер Спок подтвердил, что доктор, как и было запланировано, спустился на планету в составе четвёртой транспортировочной группы и не поднялся на ночь. Служащим Звёздного флота на базе предоставлялось общежитие. Тем не менее, капитан Кирк на ночь прибыл – Чехов встретил его в коридоре.

Сообщения о том, что переночует на твёрдой земле, от МакКоя тоже не поступало.

С нехорошим чувством Чехов проверял падд на следующее утро. Так же чист. Надеяться на то, что доктор просто забыл его в каюте, не получалось. Надежда – чувство математически не выверяемое.

С Сулу в этот день встречаться не стал – проницательный азиат точно заметит его подавленность. Причин придумывать не стал, попросил о них не спрашивать, Хикару (настоящий друг) послушал.

Вечером, перед отправлением Энтерпрайз обратно в космос, Павел уже стоял перед дверью каюты Боунса.

Когда заспанный МакКой ответил «можно» и двери разъехались, сонливость как рукой сняло.

Ну конечно. Вчера, во время целого дня разговоров и прогулок с Кирком, всё время казалось, что о чём-то забыл. Не о чём-то, а о ком-то. И о своей роли. Теперь пришлось сооружать виноватое выражение лица.

– Извини, – хрипло спросонья, – вчера мы в первый раз за полгода смогли нормально поговорить с… капитаном. Хотел тебе написать и забыл.