Корунд уже ничего не слышал. Тихо брякнула брошенная на землю лопата. В ушах стоял гул собственного сердца. Элиец что-то говорил. Притом очень долго и, судя по искажённому болью лицу, гневно. Асмодианин подобрался для прыжка и бросился на юношу почти по-звериному, вытянув обе когтистые руки вперёд. Издав глухой рык, Рыжий повалил Аскольда на землю, придавив собой. Когти вцепились в дублет на груди белокрылого и с силой стиснули. Скрипнула распоротая кожа. На тот момент Корунда не беспокоило, поранит ли он юношу.

— Элийская подстилка, — зашипел следопыт и потянул юношу на себя, чтобы сразу же с силой впечатать его обратно в землю. — Надо было валить, пока была такая возможность…

От удара о землю в голове зашумело. Но Аскольд не просто так получил свои офицерские нашивки. Он действительно стоил их. Плюнув в лицо асмодианину, юноша приложил силу, сбрасывая его с себя. Даэвы покатились кубарем, осыпая друг друга градом ударов. Непонятно, кто первый схватился за оружие, но и оно пошло в ход, оставляя на телах алые полосы, а в сознании — жгучую боль.

Снег и мёрзлая земля вокруг окрасились алым. Боль от полученных ран сильнее распаляла злость и жажду мести. На Рыжем не было доспехов, но физической силы ему было не занимать. Получив очередной довольно глубокий порез на предплечье, Корунд ухватил Аскольда за запястье, до боли выворачивая руку. Одновременно с этим убийца приложил усилие, чтобы перекатиться со спины на бок и спихнуть с себя элийца.

«Вот спасибо… я бы не справился… великий генерал», — издевательским тоном звучало в сознании. А фиолетовые глаза юноши до сих пор будто ухмылялись.

— Великий генерал, — хохотнул Корунд и плюнул кровью в сторону. После чего торопливо сгрёб элийца за волосы на затылке, благо длинна позволяла, и потянул назад. А спустя миг с силой ткнул того лицом в окровавленный снег. — Я покажу тебе генерала… белокрылая шлюха, — зашипел асмодианин, смутно отдавая отчёт своим действиям и желаниям.

Пока одна рука держала Аскольда за волосы, вторая упёрла острие единственного кинжала тому в поясницу. Лезвие чиркнуло по доспеху, прорезая его и опускаясь ниже.

Юноша впервые пожалел о том, что поддался влиянию отца и носил такую же длинную причёску. Аскольда не впервые тягали за волосы, доводилось ощущать это и раньше, но сейчас было как-то опаснее. Чувствуя снег на разбитых губах, следопыт изо всех сил старался выкрутиться и при этом не оставить все волосы в ладони рыжего. Получалось плохо. Вдобавок дико болело заломленное запястье, видимо, Корунд всё же перестарался.

Асмодианин не обратил внимания на хруст в запястье Аскольда и продолжил крепко удерживать его в том же положении. Острие кинжала прорезало нижнюю часть дублета и набедренники, оставив алые кровоточащие полосы.

Когда в неровном свете Белуслана показалась разукрашенная кинжалом белая кожа, Корунд окончательно утвердился в своих желаниях. Он выпустил волосы элийца и когтями свободной руки дорвал на нём набедренники. На теле юноши расцвело ещё несколько глубоких порезов.

Обретенная свобода, вкупе с отчаянным желанием сбежать сделали своё дело. Аскольд резко дёрнулся, переворачиваясь на спину и коленкой врезал по самому чувствительному месту в организме асмодианина, тем самым ненадолго его нейтрализуя.

Быть изнасилованным, тем более взбешенным Корундом, ему очень не хотелось. Элийцу до сих пор бывало больно даже когда убийца старался быть аккуратным и нежным. Как это будет в такой ситуации — юноша знать не хотел.

Рыжий сдавленно застонал и зажмурился, но спустя мгновение совладал с собой. С глухим рыком он сжал кулак и ударил в распоротую ударом лопаты скулу юноши. Между ног всё ещё противно ныло, сильнее распаляя жажду расправы. Следующий удар впечатался в бок Аскольда, защищённый кожаным дублетом.

Вспышка боли ослепила, но Аскольд и не думал сдаваться на милость судьбы. Снова завязалась потасовка. Юноша умудрился выхватить спрятанный в голенище кинжал и отмахиваться им, оставляя следы на коже асмодианина. Всё портила вторая рука, орудовать которой элиец не мог из-за сломанного запястья. Мало того, что оно болело, так ещё и мешалось, не позволяя нормально драться.

Рубашка на теле Корунда промокла и потемнела от впитанной крови. Порезов на его теле уже скопилось столько, что любой здравомыслящий даэв давно бы отступил зализывать раны. Но только не он. Горящий яростью разум позволял мириться с болью, пока кровопотеря была не слишком критичной.

Асмодианин исхитрился поймать невредимую руку Аскольда, в которой тот держал оружие, и пригвоздить её к земле. Теперь нужно было обезвредить юнца, чтобы и думать забыл о сопротивлении. Недолго думая, Рыжий снова впечатал свой кулак в лицо элийца, пачкая костяшки в крови. И почти сразу же нанёс ещё один удар, разбивший Аскольду губу.

Юноша, всегда волновавшийся за своё лицо, взвыл. После такого наверняка останутся шрамы. Это приводило юношу в ужас даже больше потенциального изнасилования. Убийца задёргался, крича и вырываясь из рук. Пару раз он умудрился укусить Корунда, изо всех сил стискивая зубы, едва не вырывая куски плоти. Но за что и поплатился очередными ударами.

Зубы у юноши оказались удивительно острыми. Корунду показалось, что укусы причиняли даже больше боли, чем следы от кинжала. Хотя может виной тому была память, сравнившая это с игривым покусыванием, когда Аскольд совсем несильно сжимал кожу асмодианина зубами.

Рыжий зарычал, отгоняя неподобающие ситуации воспоминания. Всё в прошлом было ложью. Всего лишь игрой. Убийца схватил юношу за шею, при этом кончики когтей впились в нижнюю часть его подбородка.

— Ну давай, — яростно зашептал Аскольд. — Убей меня уже, ты же так хочешь этого… избавиться от белокрылой крысы… неблагодарная скотина, наверняка думаешь, что всё было игрой? Да, сначала так и было… Но знаешь, Рыжий, ты балаурски хороший любовник. Так что я даже не жалею о проведённом с тобой времени. Только ты мне не поверишь, конечно же, ты только о себе думать можешь.

— Заткнись! — рявкнул Корунд и едва сдержался, чтобы сжать когти на горле элийца. Такой хватки его хрупкая плоть не выдержит, и юнец отправится на кибелиск. А этого Рыжий не планировал… пока что. — Не спеши подыхать, — склонившись к уху Аскольда, хрипло прошептал асмодианин. А отстранившись, он отпустил горло юноши с грёб того за плечи, приподнимая от земли. Избитый элиец показался лёгкой сломанной куклой. Перевернуть такую со спины не живот не составило труда.

— До чего ты докатился, Рыжий, — повернув голову, Аскольд ещё смог ухмыльнуться, несмотря на боль во всём теле. — Попросил бы по-хорошему, я бы с тобой переспал… напоследок. А сейчас ведёшь себя, как отвратительное животное… Достойное только презрения.

Ужасно хотелось отключиться и ничего не чувствовать хотя бы, но до беспамятства было далеко — тренированный организм привык выдерживать и не такую боль.

Слова Аскольда ничуть не зацепили. Корунд уже пребывал на самом дне жизни, так что быть хуже и скатываться ниже было просто невозможно. Напоследок он дал волю рукам, ткнув говорливого юнца щекой в колючую землю со снегом и кровью.

Звякнула пряжка ремня. Рыжий делал всё ужасно медленно, либо это была просто игра воображения. Но как бы то ни было, раздевать себя одной рукой было не слишком удобно. Второй убийца прижимал Аскольда к земле. Хотя вряд ли у того хватит сил вырваться.

— Будет больно, — мстительно предупредил асмодианин и плюнул элийцу на исцарапанные ягодицы. Холодная слюна вперемешку с кровью была плохой смазкой. Да и Корунд особо не церемонился, наспех размазав её.

Он навалился на белокрылого всем телом, упирая член в сжатое колечко мышц. Тугое проникновение отозвалось болью даже для асмодианина. Он глухо застонал сквозь зубы, толкнувшись сразу до упора.

Юноша заорал, дёргаясь под массивным телом асмодианина. Пронзительная боль внизу разрывала на части, а может Аскольду вовсе не казалось, и плоть треснула на самом деле. Снег поглотил крик, да и кому какое дело было до белокрылого, попавшегося в лапы убийцы. Здесь, высоко в горах Асмодеи, ему точно никто не поможет.