— И что бы я без тебя делал… — тихо пробормотал целитель, прикрыв глаза. Смена холода на тепло расслабила пострадавшее тело, да и потеря крови делала своё дело — теперь ему захотелось спать. Юстиэль тряхнул головой, отгоняя неподходящее для ванной желание.
— Плакал, — с улыбкой отозвалась Алетейя. — Или жил бы в таверне. Недолго.
Доведя Юстиэля до спальни, она помогла ему улечься в постель и заботливо укрыла одеялом.
— Спи, моя радость, и ни о чём не думай… — шепнула она ему на ухо и коротко поцеловала. — Завтра будет новый день. Мы обязательно вернём Аскольда…
Жрицу ждали ещё некоторые домашние дела. Напоследок улыбнувшись супругу, она покинула комнату.
Но невзирая на уверенность Алетейи, сына они так и не вернули. Упрямец Аскольд остался в Асмодее. Потекло время. Юстиэль очень быстро оправился от физических ран. В конце концов, в доме пары целителей редко кто подолгу валялся в постели. Теперь внимание обоих родителей было устремлено на Сольвейг. Угловатый подросток превратился в молодую женщину, но до сих пор покровители обходили её своим вниманием. Девушка никак не становилась даэвом.
Зато внезапно у неё обнаружились значительные способности к музыке. Один из знакомых бардов долго разглядывал Сольвейг, а потом предложил попробовать сыграть что-нибудь на его арфе. Чуда и магии не случилось, но из-под пальцев полилась вполне себе приятная мелодия. Сольвейг играла интуитивно, так как нот она не знала. Однако получалось хорошо.
Постепенно девушка стала совершенствовать свое умение и вечерами играла в таверне Элизиума. Шло время…
Алетейя и Юстиэль не оставили попыток вразумить и вернуть Аскольда. Упрямые родители даже лично посещали Белуслан и встречались с ним. Корунд, залечивший все полученные раны, не присутствовал. Все слова, убеждения, мольбы и угрозы были бесполезны. Элийцам пришлось отправиться домой, а юноша вернулся в дом к асмодианину.
Поначалу Рыжий довольно скептически отнёсся к желанию белокрылого навсегда остаться в холодной Асмодее. Но шли дни, юный убийца пребывал в чуждом себе краю, постепенно превращая запущенную берлогу захандрившего северянина в уютный дом.
Рядом с Аскольдом и сам Корунд стал более разговорчивым, начал улыбаться и проявлять какие-то иные эмоции, кроме агрессии и бесконечной тоски. Мало-помалу, упрямый элиец завоевал расположение и большую часть внимания следопыта.
Не сказать, что Рыжий окончательно бросил пить, но теперь тяга к крепкому алкоголю ушла куда-то на второй план, вытесненная блестящими кобальтовыми глазами юнца. Зачастую тот поражал своей наивностью, тесно граничившей с нахальством. Ещё чуть, и Аскольд перешагнул бы некую черту, за которую вспыльчивый асмодианин мог ударить. Но юноша всегда вовремя шёл на попятную, обезоруживающе-виновато улыбаясь.
Их первый поцелуй стал чем-то самим собой разумеющимся. Во время очередного спарринга парочка убийц повалилась в снег. При этом юркий Аскольд придавил собой асмодианина и вцепился в его плечи. Оба даэва ошалело замерли, хватая ртом холодный воздух.
Никто из них бы не вспомнил, кто к кому потянулся первым. Но с тех пор Рыжий стал возвращаться в дом чуть раньше и улыбаться чаще. Взгляду вернулся былой блеск, а ухмылке — хитринка.
Было что-то эдакое в совместных с белокрылым вечерах, что заставляло зачерствевшее сердце убийцы биться сильнее, наполняя того волей к жизни. Некоторые из их тренировочных поединков были довольно травмоопасными и превращались в борьбу за главенство в постели, Корунд никогда не поддавался. Ему нравилось наблюдать, как мальчишка бинтует тот или иной пропущенный им порез. Или самому слушать тихое шипение и брань Аскольда, когда асмодианское зелье щипало пораненное тело.
Месяцы сменяли один другой, постепенно год подходил к концу. Всего лишь год. Один вздох по меркам бессмертных даэвов. Но Корунду казалось, что почти всегда было так — просыпаться от всклокоченного элийца, ворвавшегося в комнату вместе с потоками утреннего света. Или крепче прижимать его ёрзающее тело к себе, ворча и выпрашивая ещё пару минут.
*
Но для человека один год — это очень много. Особенно, если этот год судьбоносный…
День рождение Сольвейг отмечали узким кругом. Свой двадцать первый праздник девушка встретила дома. Она безмятежно улыбалась, словно смирившись с тем, что навсегда останется человеком.
— Теперь я физически старше вас всех, — хмыкнула блондинка, поглядывая то на Юстиэля, то на Алетейю. Последняя смутилась, чуть покраснев — первый раз Тея переродилась в 16 лет. После возвращения из Святилища Юстиэли ей было лет 19 на вид, но даже в таком варианте дочь оказывалась «старше».
— Да брось, это такая ерунда, — попыталась перевести разговор в другое русло целительница, но Сольвейг только иронично улыбнулась.
— Я не страдаю из-за этого, мам, не надо так мяться.
— Я не мнусь! — возмутилась Тея, однако возмущение это было напускное. Ей было искренне тревожно за дочь, пусть жрица уже навела определенные справки в Храме, но ответ их был неутешителен — не факт, что Сольвейг сможет пройти перерождение даже принудительно. Слишком плохо воспринимает эфир её тело. И обряд может не только не дать результата, но и навредить.
Сама же Сольвейг, прекрасно зная об этом, углубилась в музыку ещё больше. Теперь её частенько приглашали не только в Элизиум, но и на различные частные мероприятия. Одно из них должно было пройти на следующей неделе — торжественное открытие Святилища Ариэли. Неизвестно откуда взявшаяся посланница богини Веда навела шороху среди даэвов. Святилище возвели на свободных землях, которые даэвы бросились осваивать. Все-таки изучение подхода к Башне Вечности было огромной удачей. На церемонию, обещавшую быть красивой и пышной, пригласили множество артистов. Включая и учителя Сольвейг. А он не погнушался позвать её. Девушке было интересно поглядеть на новый город, потому она с легкостью согласилась. Её родителям город был не столько интересен, но присутствовать они тоже были обязаны. Их любопытство было совсем другого рода — на церемонии должны были преподнести таинственный обломок Башни. Насыщенный первородным эфиром, он был настоящей загадкой и пока что хранился в тайнике Посланницы Веды. В день церемонии его обещали показать остальным.
Потому всё семейство украдкой считало дни до церемонии. И отмечало день рождение Сольвейг.
====== Украсть у вора ======
Миновал целый год после утери ключа Анохи. Интерес к артефакту слегка угас, хотя вознаграждение никто не отменял. Невзирая на открытие новых земель, крепость по-прежнему считалась важной и нужной. И асмодиане, и элийцы одинаково сильно жаждали заполучить контроль над ней.
Берк забыл дорогу к дому Корунда, давно перестав донимать того. А вот рыжий убийца частенько наведывался в столицу. Но не в штаб легионов, а к аукциону или в таверну — прикупить тот или иной асмодианский изыск для ужина. А заодно и захватить вина, потому что Аскольд так и не смирился со специфическим вкусом крепкого виски. При этом стоит отметить, что после совместных попоек «накрывало» обоих одинаково хорошо. Либо юноша умело притворялся.
Не исключением стал и этот раз. Корунд вернулся из Пандемониума взвинченным: он умудрился попасться-таки на глаза Берку. Легат «Клыков» устроил дезертировавшему убийце целую проповедь за пропавший ключ.
Но потихоньку, после сытной трапезы и трех полных стаканов, Рыжий подобрел и смягчился.
— А знаешь… — пробормотал он, увлекая Аскольда с собой на диван. Маневр вышел не слишком ловким, парочка убийц едва не расплескала содержимое своих бокалов. — Меня до сих пор это так забавляет. Вся эта суматоха с ключом Анохи до сих пор не улеглась… Видел бы ты их рожи.
Рыжий шутливо нахмурился, изображая гневную физиономию Берка и командующего северян. А потом хохотнул и сделал большой глоток. В его глазах блестели смешинки. Аскольд взболтал вино в своём стакане и безмятежно улыбнулся.
— Говорят, его так и не нашли. Вот придурки. Что наши, что ваши, — юноша хмыкнул, показывая полное пренебрежение к ситуации, но внутренне напрягся. Вот он, шанс! Через целый год они наконец-то заговорили об артефакте более подробно. — Честно говоря, я даже не представляю, кому он мог понадобиться. Если бы наши, так его бы сразу передали. Фигня какая-то…
