Это был его сорок третий октябрь. Не самый лучший, хотя, безусловно, и не самый худший. Солнце грело, но не палило, и было приятно развалиться на кресле уличной веранды отеля «Гранд-Бретань», пить кофе по-гречески и смотреть на площадь Синтагма.

Пляжный сезон в Греции уже закончился, и в свои права вступал бархатный. Оно и к лучшему: туристы (а в последнее время в основном китайцы) отправились по домам, и Греция опустела. Обшарпанные стены, не прикрытые человеческими толпами, вдруг оголились, открыв анархические граффити и антифа-слоганы вроде «Беженцы, добро пожаловать».

Но на потертые дома он не смотрел, рассеянно блуждая взглядом по сторонам и временами задерживаясь на случайных фигурах прохожих. Он потягивал густой кофе мелкими глотками и думал о разном. В голове почему-то всплывали отрывочные картины из прошлого. Они удивительно не вписывались в окружающий пейзаж и вносили в умиротворение сиюминутной атмосферы явно ощутимую горькую ноту, но избавиться от них не получалось. Да и не хотелось, если уже говорить откровенно. Как ни крути, а эти воспоминания давно стали частью его самого, вросли, въелись, всосались в подкорку. Если бы жизнь складывалась иначе и воспоминания были какими-то другими, вполне вероятно, что он не сидел бы сейчас на веранде отеля в Афинах. Одинокий, свободный от обязательств и самодостаточный как никогда. И разве это плохо?

Ветер тронул его густые, недавно начавшие седеть на висках волосы. Словно легкая рука шаловливой красотки запуталась в темно-каштановых волнах и замерла, принося ощущение приятной прохлады.

Невероятно прозрачный воздух Аттики делал все детали вокруг особенно выпуклыми, четкими и яркими, будто специально акцентируя на них внимание. Это радовало, наполняло сердце одновременно любопытством и покоем. Все-таки атмосфера курорта из Афин никогда не уходит. Даже когда спадает волна туристов и «столица древней Эллады» превращается в обычный столичный город. Декорация для непрекращающегося праздника отпускников. Театральные подмостки для представления комедийного трагифарса под названием «жизнь».

Кривая усмешка тронула губы. Философствования были ему не свойственны, но в последние дни опустевшие улицы Афин регулярно навевали желание подумать «о вечном». Это было немного смешно и глупо. Но с другой стороны – новый опыт, почему бы и нет? Мужчина средних лет, достаточно успешный и независимый британец с кипрскими корнями, внезапно начинает устраивать инспекцию скелетам в шкафу. И скелетов этих, к сожалению, оказывается в избытке…

Он нетерпеливо дернул плечом. Правду говорили древнегреческие мудрецы, свободное время – это проклятие. Когда его нет, голову не засоряют бесполезные внутренние диалоги, от которых только растет эстроген в крови. Это женщины любят рыться «в душе», а ему оно зачем?

Взгляд его травянисто-зеленых глаз остановился на высокой груди молодой брюнетки, озирающейся у края площади. Тонкая пронзительно-розовая кофточка соблазнительно обтягивала ее округлости, и на это было приятно смотреть даже с приличного расстояния. Он снова чуть усмехнулся. Только теперь в улыбке не было раздражения, а на губах возникло знакомое покалывание. Он называл это ощущение «взять след». В такие мгновения что-то внутри самопроизвольно включалось, и он мог если не завоевать сердце, то уж сто процентов привлечь внимание приглянувшейся женщины. Но до красотки у площади еще нужно было дойти (если возникло такое желание), а его с минуты на минуту ждала важная встреча. Сначала дело, а грудастые нимфы подождут. Благо в Греции их хватает, чтобы не печалиться об упущенной возможности.

Кстати, о встрече. Он открыл крышку лэптопа и еще раз пробежал глазами присланные файлы. Материала пока немного, но для начала хватит. М-да, заказчик у него – человек очень серьезный, очень влиятельный и очень опасный. Впрочем, коню, готовому заплатить приличный гонорар за расследование с оплаченной поездкой по Средиземноморью, в зубы не смотрят. Можно сказать, что его дело – это даже везение. Вряд ли получилось бы вырваться в Афины просто так, на отдых. А тут и повод, и возможность малость выдохнуть лондонский смог, и перспективы на будущее.

По веранде мимо него прошла пара туристов. Они перебрасывались между собой редкими фразами на английском, и женщина явно скучала. Дама с любопытством глянула на импозантного мужчину, в одиночестве сидящего с чашкой кофе и ноутбуком. Наткнулась на ответный взгляд и вздрогнула, лицо мгновенно залилось краской. Уголок его рта приподнялся, женщина проследила за этим движением, а через миг нахмурилась и резко отвернулась. Это было, как всегда, забавно – он буквально физически ощущал, как ей хочется снова бросить взгляд… А то и сменить своего спутника.

Мысли снова скакнули в сторону.

Женщины всегда обращали внимание на его губы. Говорили, что они красивые, четко очерченные, мягкие. И еще кучу разных эпитетов, большую часть из которых он обычно пропускал мимо ушей. Чего болтать лишний раз о том, что просто дано тебе природой? Но взгляд непроизвольно скользнул по отражению в окне, отделявшем открытую площадку от изысканного кафе-бара внутри гостиницы. В глазах появилась искра удовлетворения.

В свои сорок два с хвостиком он продолжал оставаться привлекательным мужчиной. Регулярные занятия спортом сохранили тело в тонусе. Его плечи все так же оставались широкими и мускулистыми, живот был плоским, а ноги и задница – подтянутыми. В отличие от большинства его ровесников, давно заплывших жирком и потерявших вкус к жизни, ему и теперь было приятно смотреть на себя в зеркало. А отношение к себе, как известно, окружающие прекрасно замечают. Особенно женщины. У них с рождения встроен безошибочный датчик, который сразу улавливает нужные волны. И дело даже не в наличии толстого кошелька, как сейчас принято считать. (Он-то, конечно, добавляет очарования, но далеко не всегда решает.) Гораздо важнее, считаешь ты сам себя достойным той или иной женщины.

Он уже в который раз за последние полчаса улыбнулся, закинул ногу на ногу и вздохнул с удовлетворением. Его глаза не утратили того хулиганского блеска, который вынуждал смущенно краснеть практически каждую женщину. Не утратят, скорее всего, и к шестидесяти годам, и к восьмидесяти. Такова его природа. Даже смазливая официантка, что принесла кофе, порозовела и часто захлопала ресницами, когда он на нее посмотрел. А ведь она раза в два его младше. Милая пташка. Правда, скучная, как вежливое расшаркивание с малознакомым человеком. Он таких много повидал. Зажатые и «застегнутые на все пуговицы». Такие тащат с собой в постель все мамины наставления про «хорошо и плохо» и не отступают от них ни на шаг.

Впрочем, все эти мысли надо оставить в Лондоне, где он учился и служил в полиции и где открыл свое детективное агентство. А сегодня он сидел на веранде отеля «Гранд-Бретань» в самом центре Афин, потягивал хороший кофе и ждал встречи с греческим шкипером, который должен был помочь ему продвинуться в интересном и перспективном деле.

К столику подошла давешняя официантка и, снова залившись румянцем, спросила по-английски: