На том конце трубки немного помолчали.

– Хорошо, Джон, – услышал он в ответ, – хвоста за тобой нет?

– Нет, – и Джон оглянулся по сторонам.

– Тогда приезжай ко мне, и мы всё обговорим.

Тот, которого он назвал Джоном, положил трубку и опять настороженно оглянулся.

Дождь стоял сплошной серой стеной, редкие прохожие торопливо бежали по улицам, подняв воротники, спасаясь от его холодных, пронизывающих до костей струй.

Впереди замаячил красный огонёк такси. Джон поднял руку. Такси остановилось, – и он назвал адрес. Через несколько минут, он уже входил в обшарпанный подъезд дома в одном из пригородов Нью-Йорка.

– Ну и накурено у тебя, Боб, – удивленно воскликнул он, стряхивая со шляпы капли воды.

– Проходи, проходи, – послышалось из глубины плохо меблированной комнаты.

Скрипя половицами, Джон подошёл к грубо сколоченному деревянному столу, у которого в облаке табачного дыма сидел Боб. Его лысая как бильярдный шар голова склонилась над картой. Он быстро взглянул на Джона своими злыми бегающими глазками и опять уткнулся в неё.

– Мы находимся вот здесь, – и он ткнул своим жёлтым ногтем в карту, – а этот чёртов миллионер, у которого имеется то, что нас, интересует, находиться здесь, – и он провел ногтем на карте глубокую острую линию, – теперь рассказывай, что ты разнюхал? – проговорил он, повернувшись к Джону.

– Его вилла строго охраняется, – ответил он, – охранник мне сказал, что задействован чуть ли не целый батальон.

– Значит, о лобовом штурме и думать нечего, – Боб глубоко вздохнул, – сейчас надо затаиться и лечь на дно. Завтра тебе придётся выезжать. Ты снимешь номер в какой-нибудь гостинице, расположенной неподалеку и установишь за ним наблюдение. Как только приедешь, дай о себе знать. Пока нам остаётся только ждать, ждать и ждать! – он с силой стукнул кулаком по столу, – деньги, паспорт, права, документы на машину, оружие находятся здесь! – с этими словами он кинул на стол небольшой пластиковый пакет, – умеешь обращаться с ним? – и Боб указал на пистолет.

– Если надо я не промахнусь! – холодно ответил Джон.

– Боб озадаченно хмыкнул.

– А зачем мне права? – недоуменно спросил Джон, – у меня есть свои.

– Если хочешь, чтобы твои родители узнали, чем ты занимаешься на самом деле, – насмешливо прищурившись, сказал Боб, – тогда можешь отдать их обратно. Ведь, они думают, что ты поехал заканчивать институт.

Джон кивнул головой.

– Поживешь пока под именем Станислава Поплавски. Машину ты найдёшь на стоянке, она находится в пяти минутах ходьбы от дома. Теперь отдыхай, – и Боб выключил свет.

Утром старенький фольксваген, крадучись отъехал от стоянки, он немного попетлял по городу, проверяя, нет ли хвоста, затем выехал на трассу и слился с потоком стремительно бегущих машин. Проехав немного, Джон остановился около небольшого магазинчика и, купив велосипед, закинул его на крышу своего багажника.

Солнце стояло в самом зените, колеса шин буквально прилипали к плавящемуся от жары асфальту, когда машину Джона остановил полицейский инспектор.

«Неужели, я, где – то прокололся, – с тревогой подумал он, – но где…» – на лбу у него выступила противная испарина.

– Ваши документы, – услышал он голос подошедшего инспектора.

Стараясь сохранять спокойствие, он небрежным жестом протянул ему права.

– Сейчас начнётся, если он попросит меня выйти из машины, то пистолет прикреплён у меня под пиджаком! – и он как бы невзначай прижал локоть к боку, почувствовав его приятную тяжесть, он немного успокоился.

– Что же вы нарушаете скоростной режим, господин Поплавски, – услыхал он его голос, – ведь это скоростная магистраль, а вы плетётесь по ней словно на муле. Инспектор грозно посмотрел на него.

– Больше не буду, инспектор, – искренне проговорил Джон, – больше не буду.

Инспектор ещё раз взглянул на Джона и вернул ему права.

– На первый раз ограничимся предупреждением, если ваша машина барахлит, то ближайший пункт автосервиса находится в двенадцати километрах отсюда.

– Спасибо, инспектор, – проговорил Джон, – моя колымага в полном порядке, просто я немного расслабился за рулём, жара, знаете ли, и Джон уже совсем беззаботно сделал неопределённый жест рукой.

– Что, правда, то, правда, – и инспектор вытер белоснежным платком, вспотевший лоб.

– Проклятый коп! – подумал Джон, – вежливо улыбаясь инспектору, – чуть всё дело не испортил, а сколько их ещё будет натыкано по всей дороге. Надо будет сказать об этом Бобу, – и он со злостью надавил на педаль акселератора. Но вопреки его опасениям, больше его никто не остановил.

Около восьми часов вечера он подъехал к небольшой чистенькой деревушке.

Вечерело, солнце ещё не зашло, его последние уходящие лучи освещали землю. Вдалеке послышался рожок пастуха, затем и разноголосое мычание коров, вскоре Джон различил мелодичное побрякивание колокольчиков на их шее. Подъехав к одному из маленьких опрятных домиков, он дёрнул шнурок, колокольчик над входной дверью мелодично зазвенел.

– Кто там? – послышался из-за дверей заспанный женский голос.

– Постояльцев пускаете, мадам? – нарочито бодро громко прокричал Джон, – я заплачу.

– Сейчас посоветуюсь с мужем. За дверью стало тихо.

Переминаясь с ноги на ногу, Джон закурил сигарету. Затем вторую.

Наконец, за дверью послышались шаги, и тот же женский голос громко спросил: «А сколько платить будете?»

– Двадцать долларов за ночь, – прокричал Джон, предвкушая сытный ужин и тёплую постель.

– Двадцать мало, – за дверью опять стало тихо.

– Чтоб тебе провалиться в преисподнюю, старая крыса! – тихо выругался Джон, – у тебя, что, пятизвёздочный отель или старая халупа с ватным одеялом. А кто принимает постояльцев? – громко крикнул он.

Но за дверью стояла глухая тишина.

Раздавив окурок каблуком, – он направился к машине.

Он объездил ещё несколько домов, но на постой его брать категорически отказывались. А в одном из домов на тщетную просьбу Джона указать ему, кто же пускает постояльцев в их деревне, грубый мужской голос пригрозил, если он не уберётся ко всем чертям спустить на него собаку, которая захлебываясь громким злым лаем, рвалась на цепи.

Было почти темно, когда желтый свет фар, выхватил ещё один маленький аккуратный домик. Больше из злого азарта, нежели на что-то надеясь, он сильно дёрнул за шнурок колокольчика. К его удивлению никто не стал ни громко кричать, ни спускать на него собак. Отворилась небольшая калитка, и навстречу ему вышла маленькая седая старушка в черном платке на голове.

– Постояльцев пускаете? – почему-то тихо спросил сразу оробевший Джон.

– Заходи, сынок, заходи, – тихо и приветливо проговорила она.

– Я на машине, – опять тихо проговорил Джон.

– Сейчас мы откроем ворота, – вдруг, почему-то засуетилась старушка, – ох помоги, сынок! – и громко охнув, она неловко схватилась за поясницу.

Торопливо подскочив к ней, Джон с трудом раскрыл тяжёлые ворота и загнал машину.

Зайдя в комнату, Джон невольно остановился. Его поразили глаза старушки, синие необычайно василькового цвета, казалось, они смотрели не на Джона, а куда-то далеко вглубь себя.

– Кушать будешь, сынок? – приветливо спросила она.

– Не отказался бы, – с трудом проговорил Джон.

Старушка поставила на стол тарелку густого наваристого супа с курицей, дала Джону большой ломоть свежего чёрного хлеба, а сама уселась напротив него и, подперев голову рукой, стала задумчиво смотреть на него. Но странное дело, пристальный взор старушки нисколько не настораживал Джона, а, наоборот, придавал ему спокойствие и уверенность.

– А ведь ты похож, сынок, на него, очень похож, – и старушка тихонько вздохнула.

– На кого бабушка? – спросил Джон.

– Да на сыночка моего, Арнольда.

– А где он сейчас? – спросил Джон.

– Нет его, сыночка моего, – тихо ответила она, – уже полгода как нет. Убили его.

И тело его белое так и осталось лежать навеки в чужой земле, – и старушка опять тихонько вздохнула.